Морпех Рейха - Влад Тепеш
Ситуация усугубляется полярной ночью и совершенно нелетной погодой. В пятидесяти километрах от покинутого аэродрома есть большая каторга, но весь охранный персонал демонстрирует крайнее малодушие и напрочь отказывается высунуться в тайгу за шестиметровые стены и «колючку». Директор лагеря начинает искать добровольцев среди заключенных, обещая свободу за доставку грузовика с топливом, но вызывается лишь один человек, тот самый солдат, выживший в прологе, а ныне простой каторжанин, русский с то ли сербским, то болгарским именем.
Затем начался сплошной экшн: пока выжившие пытаются починить самолет и при этом не стать ужином вендиго, которых оказалось больше одного, каторжанин гонит «постапокалиптический» грузовик с наваренными на кабину решетками сквозь ночь и стужу, отбиваясь от преследующих его вендиго при помощи нагана, выданного ему начальником каторги.
Вендиго оказываются вполне себе в состоянии угнаться за грузовиком, правда, и грузовик — громыхающее и скрежещущее чудовище, с трудом преодолевающее заснеженные просторы. Русскому удалось избавиться от погони, с невероятным риском прокатившись по разваливающемуся — черт, а в России, по мнению рейховских пропагандистов, есть вообще хоть что-то неразваливающееся?! — мосту, который обрушивается прямо за грузовиком. Однако двое самых сильных и бывалых вендиго к тому времени уже сидят на цистерне.
Грузовик не выдерживает гонку — отказывает двигатель, но русский все же дотягивает до покинутого поселения. Здесь ему удается убить одного вендиго последним патроном, и тогда начинаются «игры разума»: интеллект, находчивость и хитрость человека против сверхтонких органов чувств второго чудовища. Русский обнаруживает покинутый танк и прячется в нем, закрыв люк перед самым носом вендиго, однако внутри он находит только замерзший труп последнего члена экипажа и его прощальную записку: у танка сломалась трансмиссия, остальные танкисты погибли, пытаясь выбраться, а этот предпочел застрелиться, и в его пистолете почему-то не оказалось больше патронов. Должно быть, танкистам выдают по одному на брата, только чтоб было чем застрелиться.
Тем не менее, русскому удается завести двигатель, прихватить танковый домкрат и спастись, выбравшись через аварийный люк в днище танка: рев мотора и смрад сгоревшего дизельного топлива не позволили вендиго учуять свою добычу. Затем человек умудрился расправиться с вендиго при помощи домкрата, подняв им бетонную плиту и заманив под нее чудовище, а затем сняв стопор и выскочив в последний момент.
Русский возвращается к грузовику и каким-то образом заставляет двигатель кое-как заработать, и таким образом, проползя еще километров десять, почти достигает цели: движок окончательно сдыхает в сотне метров от ангара.
Пока русский доставлял топливо, выжившие сумели подготовить самолет, а швед выследил и, как достойный потомок викингов, зарубил топором одного вендиго, хотя сам при этом серьезно пострадал. Самое худшее, что последний вендиго — очень умный и хитрый, а к тому же еще и очень сильный. Большинство русских погибло либо трусливые немощи, швед серьезно ранен, связистка — девица спортивная, но хрупкая, а отставной морпех — однорукий инвалид. Запершийся в грузовике русский каторжник к тому моменту исчерпал все свои силы и вывихнул ногу, да и вообще он не особо крупный человек, несколько лет просидевший на тюремной баланде. В общем, справиться с вендиго не представляется возможным.
Однако затем погода улучшается, на небе появляется луна, и связистка, в прошлом спортсменка-лыжница, предлагает рискованный план. Русский в грузовике — благо, там хоть есть слабая рация, а у морпеха есть карманный аналог — делает вид, что хочет выбраться, приманивает вендиго к себе и снова прячется в кабине, а связистка на найденных в ангаре лыжах начинает свой побег и, имея выигрыш во времени, успешно доезжает до склона, преследуемая вендиго.
Расчет крайне рискован: аэродром расположен на холме с пологими, но длинными склонами, с одной стороны — обрыв. Лыжница увлекает за собой тварь и делает большую петлю, возвращаясь к аэродрому со стороны обрыва. Несмотря на быстроту, вендиго не в состоянии догнать ее, так как спуск по склону дает лыжнице огромное преимущество, а вендиго вязнет в снегу. За это время остальные вытаскивают из ангара самолет, используя лебедку грузовика, и заправляют его по пожарному рукаву, а трос сбрасывают вниз с обрыва и втаскивают связистку наверх. После чего вендиго просто не успеет подняться обратно, так как не лазает по отвесной стене и должен подниматься в обход.
План удается реализовать идеально, кроме самого последнего пункта: трос лебедки оказывается короче на два метра, чем нужно, и лыжница, добравшись до обрыва, не в состоянии подпрыгнуть до троса.
Морпеху не остается ничего другого, кроме как спуститься по тросу самому и подсадить связистку, но теперь уже он сам не может достать до троса. По его приказу русский включает лебедку и спасает девушку, а морпеху, вооруженному только ножом, приходится встретиться с вендиго лицом к лицу.
Фильм закончился довольно пафосной и кровавой, но хорошо поставленной зрелищной дракой, в конце которой однорукий морпех забил вендиго насмерть своим оторванным протезом. В эпилоге русскому технику действительно удается взлететь и благополучно приземлиться на российском аэродроме, частично арендованном Рейхом. Здесь российские власти, вопреки обещанию свободы, данному начальником каторги, хотят снова арестовать каторжника, но за него вступаются морпех и лыжница, а при попытке применить силу рядом появляется с пулеметами наперевес пара эсэсовцев в солидных черных «уберах», и российские силовики пасуют.
Так что в итоге каторжник показывает офицеру, пытавшемуся его арестовать, «жест по локоть» и улетает вместе с остальными главными героями — теперь уже на немецком самолете. В конце — знакомая надпись о том, что фильм основан на реальных событиях и все персонажи имеют реальных прототипов.
Выводы для себя я сделал: не все режиссеры относятся к русским одинаково. Если в фильме про подлодку русские моряки показаны туповатыми раздолбаями, но при этом вполне себе в героическом свете, то тут в явно негативном свете показаны все, кроме солдата-каторжанина: трусливые, безалаберные и туповатые, а некоторые, включая начальника каторги и в конце офицера-«гэбиста» — и вовсе мерзкими.
