Нетсталкер (СИ) - Иван Рэмович
— Это не проблема — уверенно говорю я — Ты же знаешь, искать я умею.
— Умеешь — азиат смеётся — Не удивлюсь если нужная книжка найдётся на полке в одной из этих комнат.
— Нет — я отрицательно качаю головой — Но на нашем маршруте есть покинутый город.
— А помнишь ты рассказывал, как Олюшка показывала фокус с картами — вспоминает азиат, и лицо его на миг молодеет
— Показывала — киваю я — Наверное, она смогла бы достать латинский словарик прямо из воздуха. Но я так не умею. Эмоции, Чингиз, они внутри меня. Грызут. Это внешне я такой крутой. А в душе никак покой не обрету.
— Ладно, брат, пойдём вздремнём — Монгол тушит самокрутку о приоткрытую дверь бункера, и поднимается с земли. Я молча киваю и тоже встаю. Поспать и вправду не помешает. Может мне снова приснится Оля.
Глава 11. "Раненый"
Иван, 2020 год
Трясёт от чувства вины — из-за меня погибла Оля. От безграничной ненависти к тем, кто отдал приказ убрать нас из игры и от бессилия, потому что уже ничего не исправить. Из оцепенения выводит тихая ругань Чингиза, держащегося за простреленное плечо. Густая, темная кровь насквозь пропитала его куртку, а на лице азиата застыла гримаса боли. Я пытаюсь вспомнить правила первой помощи, но на ум ничего не приходит. Наверное, нужен жгут. Я вытаскиваю ремень из джинсов и перетягиваю им мускулистое плечо товарища. Теперь нужно заткнуть чем-нибудь пулевое отверстие, чтобы хоть немного остановить кровь. Где бы еще взять что-нибудь чистое… Стараясь лишний раз не смотреть на мёртвую Олю, я прохожу в комнату девушки, надеясь найти там что-то подходящее. В одном из ящиков комода валяется шелковый платок.
Чингиз пошатывается и почти теряет сознание. Я затыкаю рану платком и хлопаю азиата по щекам.
— Ты как?
— Фигово — говорит он
— Что будем делать? — мой голос еле слышен, в горле стоит горький ком, но я сдерживаюсь, потому, что товарищу хуже, чем мне.
— Надо похоронить их — азиат здоровой рукой указывает на девушку и её отца. — В сарае должна быть лопата. Пойдем.
В лесу стоит звенящая тишина. Как и в тот день, когда я и сам был готов проститься с жизнью. Некоторое время я рою сухую землю под высокой елью, Чингиз сидит рядом, на пне, стараясь лишний раз не двигаться. Лесная почва податлива, за каких-то полчаса могила готова. Я возвращаюсь в дом и подняв Михаила, на руках выношу его наружу. Аккуратно опускаю на дно ямы. Несу Олю, прижимая ее к груди, и на лице моём застывает какая-то нечеловеческая отрешенность. Всё кажется бессмысленным, я действую как робот. Вот моя Оленька лежит рядом с отцом и смотрит в небо своими прекрасными глазами. Невыносимо смотреть на трупы людей, так быстро ставших родными. Я накрываю их одеялом, и начинаю закапывать. Спи спокойно, Оленька.
Чингиз сидит с полузакрытыми глазами. Быстро закидав могилу комьями рыхлой землей, оглядываюсь по сторонам — в надежде найти что-то похожее на крест. Ничего не нахожу.
— Блин, Ваня — азиат дёргается от боли — Я кажется задремал. — он с удивлением глядит на закопанную яму и недоумённо поднимает брови. Потом порывисто встаёт и чуть не валится на меня всем свои немаленьким весом. Нужно везти парня в больницу — он так долго не протянет.
Мы возвращаемся в дом. На полу в лужах крови застыли трупы бандитов, но Соловьева среди них нет, хотя когда я забирал Оленьку, эта сволочь валялась под столом, не подавая признаков жизни.
— Сука! — орёт Чингиз, когда я указываю ему на то место, где лежал лже-майор. — Как так?! Я же завалил его!
Некоторое время мечемся по двору, пытаясь понять, куда делся Соловьев. Но вокруг ни души. Скрыться здесь легко — вокруг лес.
— Убью… — рычит Чингиз. Но лицо его очень бледное, и простреленное плечо в крови.
— Идём к машине — говорю я.
Мы возвращемся к "УАЗ"-у. Задняя дверь открыта. Моего психованного товарища в машине тоже нет. Этот-то куда подевался? Свалил, услышав выстрелы? Или до него добрался воскресший майор? Искать Еррора некогда — азиат совсем плох. Нелья терять время. От досады я со всей силы пинаю колесо. Помогаю Чингизу сесть на пассажирскре сиденье, сам сажусь за руль, и мы мчимся в город.
Трасса почти пуста — только редкие фуры мигают огоньками. По городу я еду более осторожно, стараясь не привлечь внимания патрулей ГАИ. Заворачиваю на задний двор областной больницы. В приёмном покое нами бы сразу заинтересовался дежурный мент, а внимание полиции — последнее, что мне сейчас нужно. Поэтому, я останавливаю машину у служебного входа и вытаскиваю полуживого азиата наружу. Чингиз садится на ступеньки. Звоню в дверь. Проходит несколько мучительных минут.
Наконец, кто-то откликается на звонок и выходит толстая сонная медсестра, которая, однако, довольно быстро оценивает ситуацию.
— Встать сможешь? — спрашивает она у раненного.
— Да… — шепотом говорит азиат, из последних сил поднимается и опирается на женщину в халате.
— Мне нужно уходить — я досадливо поджимаю губы — Извини, Чингиз.
— Всё нормально — кивает он — Можешь взять мою машину.
— Куда это вы собрались — кричит медсестра протестующе — Нужно же объяснить, что случилось.
— Я объясню — шепчет азиат — Только вы меня подлатайте сначала, пожалуйста.
— Давай, держись! — на прощание говорю я — Увидимся ещё.
Быстро сажусь обратно в авто, и выруливаю из квартала на трассу. Небо начинает светлеть — над крышами медленно встаёт оранжевый рассвет. Вокруг всё то же лето, и утренняя тишина. Но она меня совсем не радует. Что теперь делать? Соловьев выжил, а значит охота за мной может продолжиться. Хотя его я теперь не боюсь. Пусть приходит, сука такая. Зубами загрызу!
Но дело даже не в нём. Мы оставили в лесу кучу трупов. Рано или поздно их найдут, возможно снимут отпечатки. А мои "пальчики" есть в ментовской базе — когда-то откатали патрульные, случайно остановив на улице и обнаружив в кармане складной нож. Найдут отпечатки, найдут меня. И как я потом объясню — что конкретно произошло? С Чингизом мы легенду придумать не успели. Врать синхронно не получится. Да и его самого наверняка будут спрашивать, кто в него стрелял.
И Еррор куда-то подевался. Вернуться бы,
