Конкистадор поневоле - Михаил Александрович Михеев
Ну да, все правильно, их же считают наемниками. Такими же, как и те, что сейчас заканчивают грабить посад, только волею судьбы оказавшимися с другой стороны прицела. Кстати, ничего против местные, похоже, не имеют. Вон, две знакомые камуфлированные личности тоже здесь, скалятся дружелюбно, и при оружии, что характерно. Впрочем, горожане, пускай и имеющие какой-никакой боевой опыт, вряд ли знают, на что они способны, иначе наверняка вели бы себя осторожнее.
Между тем отец Матрены, закончив разглядывать вновь прибывших и оценив их мокрый и печальный вид, махнул рукой:
– В баню всех. Быстро, быстро, а то заболеют – возись потом с ними.
Ну да, все предельно четко и рационально. Двое крепких, неплохо вооруженных мужчин представляют определенную ценность при обороне города, но они же превращаются в обузу, прожирающую ценные, особенно в условиях осады, продукты, если будут лежать пластом и кашлять. И никакие прошлые заслуги вроде кучи народу, которую они положили в посаде, в расчет уже не берутся. Не свои, чай, пришлые, здесь о гуманизме и прочих ценностях разве что краем уха слышали и, скорее всего, посмеялись.
Додумывал все это Семен уже в бане – приказ местные ухари исполнили молниеносно, а баня оказалась заранее истоплена. Предусмотрительно, однако. И, кстати, баня топилась вполне по-белому что говорило о немалом достатке ее хозяина. Боги, какая это замечательная вещь – тепло! Семен вдыхал горячий воздух и сидел на самом верху до тех пор, пока мозги не стали закипать. Потом вниз, ведро ледяной воды на голову, снова наверх, потом все это повторить… Веники! Замечательные березовые веники! А потом чистые простыни и горячий чай с малиной в прохладном, но притом не щелястом, без единого сквознячка предбаннике.
С трудом удерживаясь от желания прямо здесь же растечься по доскам и задремать, он все же поинтересовался, кто же отец Матрены. Лейтенант не удивился вопросу, только плечами пожал:
– Судя по косвенным признакам, местный «крестный отец». Дон Корлеоне среднерусского разлива.
Ну что же, это объясняло все. Или почти все. Оставалось расслабиться и отдыхать. В конце концов, непосредственно сейчас им ничего не грозило. Хотели бы – прирезали сразу. Или в крепость не пустили. Вариантов масса, но сейчас к ним настроены как минимум дружелюбно…
Утро началось с грохота. Рвануло совсем недалеко, да так, что Семен кубарем скатился с широкой лавки, на которой бессовестно продрых всю ночь. Сон улетучился мгновенно, и, когда Семен еще натягивал высохшие за ночь, но до безобразия измятые штаны, в комнату ввалился лейтенант, тоже помятый и чертовски злой.
– Давай живее, что ты возишься?
– Сейчас, – пропыхтел Семен, отчаянно нашаривая перевязь с оружием и путаясь в ремнях. – Что это было?
– Бомба.
В первый момент Семен даже не понял, о чем разговор. Бомбы – это что-то с самолетов, отчаянно воющее и со стабилизатором в хвосте. Потом для него дошло, что здесь бомба – это полое ядро с пороховой начинкой.
– Откуда? Эта дрянь лет через пятьдесят появится, не раньше.
– Я тоже так дума…
Рвануло снова, правда, в стороне и не так сильно. Не задавая больше вопросов, Семен кинулся на улицу, лейтенант следом. Картина их глазам предстала удручающая. Первая бомба, упавшая в паре десятков метров от дома, в котором они квартировали, особого вреда не нанесла. Похоже, она угодила в чей-то огород, и результатом стала неглубокая воронка диаметром метра полтора да поваленный забор. В остальном сила взрыва ушла в грохот. Зато вторая натворила дел. Попала она аккурат у входа в церковь. Каменное сооружение выстояло, лишь побелку со стен ободрало, разворотило только деревянное крыльцо. Ну и тех, кто на нем в момент взрыва находился. Куски мяса вперемешку со щепой раскидало во все стороны, в воздухе стоял тошнотворный запах порохового дыма и крови.
– Смотри!
Семен повернул голову туда, куда указывал лейтенант, и охренел. Над стеной по высокой дуге медленно взлетал темный шар. Вот он дошел до верхней точки своей траектории, вот устремился вниз, все более и более ускоряясь, и исчез за домами. А через несколько секунд там рвануло, раздались вопли…
– Бегом!
На стену они взлетели пулей. Как раз к моменту, когда взлетела еще одна бомба. Лейтенант приник к биноклю, затем выругался и резким движением сунул прибор Семену:
– Ты посмотри, что делают, скоты!
– Скоты? Ты о них хорошего мнения, – пробормотал тот себе под нос, рассматривая открывшуюся картину.
Метрах в пятистах-шестистах от них развернулась полноценная четырехорудийная мортирная батарея. По пехоте из таких дур стрелять занятие бесполезное, но по заметно солидной цели, вроде города, промахнуться сложно. Сейчас вокруг орудий деловито копошилась прислуга, готовя их к новому залпу. А в ветвях стоящего рядом дерева Семен безо всякого удивления рассмотрел человека с подзорной трубой – корректировщика.
– Почему наши не стреляют?
А вот это уже Александр, как-то вдруг разом и без разговоров зачисливший горожан в число «наших». Наверное, правильно сделавший. Будто в ответ на его слова по соседству громыхнуло. Небольшое, сантиметров пять или чуть больше диаметром, ядро ушло в сторону противника и бессильно плюхнулось, чуть-чуть не дотянув до цели.
– Не достать, – откуда тут взялась Матрена, Семен не заметил, не до того было. Впрочем, учитывая, что они разместились на постой в доме ее отца, не было ничего удивительного в ее появлении именно здесь. Сейчас она, одетая в штаны и короткий кафтан (хана местным патриархальным устоям), облокотилась на край стены и без страха рассматривала вольготно чувствующих себя поляков. – У нас самой новой пушке больше ста лет. Никто же не думал… А-а! – она в сердцах махнула рукой и отвернулась.
– Александр, – после секундной паузы лейтенант повернулся. Выглядел он спокойным и собранным. – Тащи сюда винтовку. Пора им показать, кто здесь самый главный папа.
Александр кивнул и, удовлетворенно хмыкнув, бегом помчался вниз по лестнице. Хорошо еще там почти не было народу. Кто хотел, уже успел подняться, остальные разбежались, прячась в погребах. Вернулся он уже через пять минут, неся СВ-98 – оружие не новое, зато отменно точное. Не спрашивая разрешения, удобно пристроился у поврежденного безжалостным временем зубца, тщательно прицелился и выстрелил.
По сравнению с местными самопалами выстрел прозвучал сравнительно негромко. И почти сразу один из тех, кто возился у мортир (они так и не сделали больше ни единого выстрела,
