Выход на «Бис» (СИ) - Плетнёв Александр Владимирович

— Обязательно подумайте. Это ваше дело думать над физикой дела. Секунду…

Его отвлёк вызов по внутрикорабельной связи:

— Да. Понял. Сейчас буду, — положив трубку, делясь с особистом, — в кают-компании уже собрались.

Поглядывая на тикающий настольный будильник, в ожидании, когда же появится старпом, решив ещё подкинуть Доку по теме:

— Данная ойкумена (мир, где стечением предопределённых обстоятельств вчерашние союзники стали врагами), ещё до точки нашего появления имела изменённую, отличную от естественной хронологии историю, и все предпосылки к тому. То есть, она не является следствием нашего вмешательства. Подчеркну, вмешательства из «восьмидесятых». Однако была прописана беллетристкой в «двухтысячных». У меня вопрос — как в принципе всё это согласуется и переплетается⁈ Знаете, Док, такого рода совпадения, если только вдуматься в физику процессов, немного пугают, заставляют усомниться в реальности всего сущего — не продукт ли это чьего-то воображения⁉..

— Ынтерэ-эсно… любопытная концепция, — медленно, всё в том же задумчивом ступоре проговаривал учёный, — хм, и вполне уместна. Могу навскидку выставить сразу три версии. Или теории, если хотите…

— Сейчас не хочу, — всплеснул рукой Скопин, — предположения, теории, гипотезы, эксперименты… это вы ж у нас человек науки. Вот и вперёд, отрабатывайте авансы.

В дверях обозначились старпом и замполит.

В этот раз говорить пришлось минут десять, всякий раз упреждая наводящие вопросы, что так и рвались из уст старшего помощника. На каком-то пункте тот даже не выдержал, сорвав с языка:

— Брешете ведь…

Замполит переносил тяготы молча, но переволновался изрядно, то и дело смахивая со лба пот.

Итогом…

— Вот здесь, — командир подал старпому блокнот, — я составил общий обзор за всеми значимыми событиям, которые ожидаются по ходу пьесы. Расставил все маркеры по действиям Левченко, и особенно касательно дислокации и движения противника. Изучайте пока. Постараюсь послед ответить на все возникшие по ходу вопросы и прояснить неясности. Об этом я буду говорить и на тактической «летучке» со старшими офицерами корабля.

Ввести в курс дела остальной офицерский состав командир собирался в определённых допустимых рамках. По состоянию поджимающего времени, попросту императивно выставив основные положения сложившихся обстоятельств… подобно тому, как на войсковых учениях или штабных играх назначают исходно-условные диспозиции, близкие к реальным, но допускающие интерпретации.

…не собираясь поднимать и принимать уточняющие вопросы — ешьте что дают.

…снова обращаясь к ресурсу приказа и подчинения.

К вящему удовольствию замечая, что и народ уже не так бурно реагировал на очередной выкидон командира. То ли перестав удивляться…

То ли (это он уже предположил субъективным наблюдением): «Советские люди с их-то верой в светлое будущее к 1985 году „застоя“ уже немало оказались биты бытом, и смотрят на жизнь более утилитарно, нежели воспитанное на компьютерных игрушках и виртуалах поколение 21 века». И уж в любом случае капитан 1-го ранга решил не затрагивать некую «альтернативную тему». Чтобы не путать и не вводить в смущение людей — тем, в чём пока и сам не до конца разобрался.

Не собирался влезать и в научные дебри.

«Вот вернусь, потолкую с Профессором-доком, что он там выдвинет в теориях, тогда может…».

Кривясь принуждённо — эта его мысленная установка «вернусь», всякий раз отзеркаливала оговоркой «если вернусь». Действующей скорей по принципу заклинания от сглаза — не говори гоп…

«Бляха-муха, хоть пальцы в крестик загибай»!

Более того, при всех попытках самоуспокоения, ставя задачу, раздавая инструкции и назначения на время своего отсутствия, ему неизбежно приходилось держать эту тягостную вероятность в уме… Вероятность, что команде, возможно, придётся разгребать без него.

Предоставляя общий план, он прямо на подвешенной большой карте старался обрисовать общую расстановку баланса сил. Где есть потенциальные друзья и их радиоотклики. И есть враги — всё пространство коммуникаций доминирующих на театре англосаксов: их эскадры, развёрнутые одиночные корабли патрульной завесы, линии и сектора пересечений, другие ориентиры.

Всё, собственно, «срисовывая» с повествования в книге.

«Лежащие на её поверхности приятные факты тешили иллюзии, что всё должно пройти как по писанному. Сейчас все вероятности — за ней, за этой „информационной библией“. Но так ли это»? — эти мысли посетят его позже, когда он полноценно задастся вопросом:

«А насколько правильно будет считать информацию, заложенную в альтернативной ветке, неоспоримой? Это ж всё-таки не формальный документ — художественная литература».

Вгрызаясь в тему с дотошностью:

'По уму, следовало бы изучить текст под другим ракурсом, посмотреть на прописанные эпизоды уже с точки зрения не развлекаловки, а оценочным погружением в новую реальность. Нам же теперь в этом жить, чёрт побери! Провести редактуру, выделив полезную и нужную информацию, претендующую на документальность. Всякие факты и фактики, разбросанные по сюжету — их-то, проверять и перепроверять. Что-то и вовсе отнести к неким скрытым смыслам, ставя пометки и вопросы в узловых или сомнительных точках.

И идти дальше.

Провести системный анализ развития ситуаций, по каждому боестолкновению и последствиям. Просчитывать варианты и шансы уже с новой позиции, в новой редакции, вписав в уравнение ещё одну фигуру — ПКР. И его уже необратимое вмешательство в события'.

В очередной раз взглянув на часы, командир крейсера «Москва» капитан 1-го ранга Скопин отметил, что вот и всё — выделенный, назначенный самому себе лимит времени заканчивался. Внутренне настраиваясь, собрано.

Давно доложили — «вертушка» готова.

Преисполненный серьёзности замполит уже упаковался по всей форме.

И ему — командиру, и самому надо было предстать при всех регалиях… встретят-то, верно, по одёжке. Тут конечно понимая, что некоторые изменения в морской форме сразу бросятся в глаза.

«Ничего не попишешь. Знали бы, что всё так обернётся, запаслись бы необходимым. Вплоть до царских мундиров из музеев».

Вновь заскочив к себе в каюту, перебрав библиотеку, пересмотрев всё в сейфе, прихватив с собой какую-то документацию… доказательные материалы ещё несостоявшегося будущего.

Было ещё одно, главное бумажное доказательство.

'Чёрт, а ведь весьма неоднозначное. Как это будет выглядеть, прейди я с книженцией: вот вам! Помыслить трезво — ну бред же.

Кстати, где наш чекист Вован'?

Уже из ангара распорядился:

— Выйдите по УКВ на абонента. Передайте, что мы вылетаем.

Ориентировочное время прибытия… через полчаса, — буркнув, — чтоб не сбили сдуру.

— Скоро начнёт темнеть, — голос из-за спины.

Обернулся — полковник КГБ.

— А вот вы!.. Наконец. Успели?

— Так точно. Почти. За малым.

Полковник не пошёл на «летучку», буквально вцепившись в книгу: «Я хочу пропустить это через фотокопир. Для себя. Для изучения материала», угнав к себе в каюту. Где, надо сказать, был неплохо экипирован, в дополнение к видику и ещё какой-то явно секретной кэгэбэшной аппаратуре, самым настоящим «ксероксом» [88].

Время подошло к 16:40 на местной широте.

— Как я понимаю, возвращаться вам в полной темноте.

— Разберёмся, — меньше всего Скопину сейчас хотелось думать о дурном.

По серьёзному сопереживающий особист не сдавался:

— Так ли нам обязательно войти с ними в контакт?.. Вот так рискуя⁉ Пусть шли бы, как шли своей дорогой. Насколько я понял из сюжета — всё у них прошло достаточно гладко. Эскадра Левченко смогла отбиться, прорвавшись к своим берегам.

Нам же, не лучше ли было выбрать свой маршрут? Либо же проскочить вслед за событиями, используя имеемые знания и лучшие средства радиолокации?

— Ну как вы не понимаете, — укорил нетерпением кэп, — мы в настоящий момент в ловушке обстоятельств. Вся Атлантика, какая бы она обширная не была, сейчас, как растревоженное осиное гнездо. Ловят их, а перепадёт нам. По закону подлости.