Шериф - Евгений Астахов
Вильнув, объезжаю его и через несколько секунд сравнявшись с машиной, вежливо стучу по броне, наваренной со стороны водителя. Почему-то мне не отвечают. Лишь пытаются столкнуть с дороги резким движением влево.
Чертыхнувшись, притормаживаю, пропуская беглеца вперёд, и вскоре вновь догоняю его.
— Эй, сухопутные крысы! — кричу я с задором. — Приготовьтесь, вас будут брать на абордаж!
Возможно, лишь возможно, что с пришествием Сопряжения я мальца помешался, хотя батя всегда говорил, что я с придурью. Поэтому… кто знает?
Переднее колесо мотоцикла почти бьётся в бампер. Поджав под себя ноги, отталкиваюсь и с силой прыгаю в кузов. Позади пронзительно громыхает брошенный чоппер. А здесь тепло и уютно, даже мухи не кусают.
Вези меня, большая черепаха, прямо в логово Самеди…
Но нет, попозже познакомимся с этим интересным человеком. А пока…
Щиток между кузовом и кабиной чисто символический, я легко срываю его со своей возросшей силой. Даже не чувствую. И упираю ствол револьвера в затылок водителя. Пассажира у него нет, поэтому нам никто не мешает.
— День добрый, вы хотите поговорить о боге? — благожелательно спрашиваю я.
— Аа?! — вздрагивает средних лет мужик.
Весь какой-то дёрганный, нервный. Прямо тик на тике.
— У тебя навигатор сбился, дружок. Ты не в ту сторону едешь.
Легонько стучу его стволом по черепу. Тук-тук.
— Стой-стой! Подожди! Давай договоримся! — начинает частить водитель.
— Давай, конечно. Я вообще удивительно договороспособен.
— Чо?..
— Твоя. Разворачивать. Тарантас. Обратно. Компренде? Ферштеен?
— Чё?!! — выпадает собеседник.
— Как-то не складывается у нас диалог, — устало замечаю я и резким движением вытягиваю керамбит из-за пояса.
Лезвие ножа любовно обхватывает горло незнакомца, и тот судорожно даёт по тормозам. Это он зря, чуть сам себе не перерезал глотку. Визжит резина. Машина виляет и замирает посреди дороги.
— Ну вот, так-то лучше. А теперь разворачивайся и готовься петь.
— Петь? — испуганно икает водитель.
— Как канарейка[1].
[1] Петь, как канарейка (от англ. Sing like a canary) — настучать, сдать кого-то, расколоться.
Глава 13
При подъезде на нас наводят оружие сразу несколько человек, но, увидев в открытом кузове меня, выдыхают. Пространство перед лагерем верующих отчищают от убитых монстров. Их стаскивают в кучу, оставив в стороне тех, что до сих пор содержат неполученную аркану — мои трофеи.
К машине подходят Накомис вместе с Пастырем. Тая нахожу чуть в стороне подле безголового Квазара. Бранои же лежит на капоте своего БТРа, благостно вытянув ноги. Разве что не загорает, попивая Секс на Пляже.
Девушка облегчённо кивает мне и переводит хмурый взгляд на спутника, которого я тащу за шкирку. Она сразу же защёлкивает на его запястьях наручники и вбивает кулак в солнечное сплетение доходяги. Тот скрючивается, хватая воздух ртом, как рыба.
— Мисс, не стоит, — машет руками Кёртис. — Не опускайтесь до их уровня.
— Вот он, тот самый полицейский беспредел, — хмыкаю я. — Может ещё коленом ему на горло наступишь? — хлопаю преступника по спине и говорю, — Можешь лечь по-братски?
Пленник угрюмо зыркает и не очень убедительно изображает покорность. Нако скалится:
— С радостью наступлю. Эта шваль подстрелила Дасти.
— Не удалось откачать?
Она качает головой.
— А того, что я вырубил, задержали?
— Ага.
— Отлично. Посади их где-нибудь на цепь. Метафорически выражаясь. Я здесь закончу и побеседуем с господами заключёнными.
— Окей, — легко соглашается Нако. — Кстати, тебя тут кое-кто очень искал.
— Это кто же?
— О, надеюсь, у тебя есть что пожрать.
Судорожно перебираю содержимое кольца, когда из-за стен лагеря вылетает стремительный силуэт, окутанный светящимся щитом из арканы. Ракета мчит над землёй под стать своему имени. И он совсем не намерен тормозить.
Еле успеваю увернуться, наблюдая, как мерцающий синим покровом пёс оставляет позади себя ложбину в земле. Он замедляется и обиженно гавкает несколько раз подряд. Обвинение легко прослеживается в этом лае.
— Послушай, ну я же не думал, что мы пропадём на такой срок, — говорю я.
Ракета продолжает сердито брехать.
— Ладно, мальчики, вижу вам тут нужно разобраться. Я пойду, — Накомис подхватывает пленника и тянет его за собой.
— А что у меня для тебя есть… — задабривающим голосом говорю я.
Лабрадор замирает и неуверенно взмахивает хвостом. С интересом прислушивается к дальнейшим словам и не спускает глаз с моих рук.
— Вяленое мясо!
Выдёргиваю из запасов Говнюка упаковку с рогатым оленем на этикетке и высыпаю щедрую горсть в подставленную ладонь.
— Сидеть! Лежать! Лапу!
Ракета переключается на выполнение команд и за каждую из них получает свою порцию угощения. Он не может долго сердиться на меня и вскоре уже подставляет пузо, опрокинувшись на спину. Счастливо пыхтит и машет хвостом из стороны в сторону.
Отвлекаюсь, потому что чувствую чужой взгляд. Кёртис, про которого я совсем забыл.
— А, да, извини.
— Всё в порядке, — мягко улыбается лысый священник. — Спасибо, что откликнулись так быстро. Даже в это ужасное время приятно осознавать, что у нас есть друзья, на которых можно положиться.
Пастырь перебирает чётки, намотанные на кулак, и добавляет:
— Если падает один, то другой поднимает его, но кто падает в одиночку, тот не может ждать помощи ни от кого. Екклесиаст 4:10.
— Как-то косноязычно, — улыбаюсь я. — Нужно было древним найти копирайтера получше.
Кёртис игнорирует подколку и спокойно отвечает:
— Красота слов не имеет никакого значения, друг мой, важна лишь суть. А её способен прозреть любой при должном усердии.
— Я человек простой, — пожимаю плечами, — кобылам хвосты кручу. Философию оставлю людям поумнее. А сейчас спрошу прямо, падре, вы собираетесь и дальше здесь отсиживаться или всё же хотите сохранить жизнь своим прихожанам и переедете к нам?
Пастырь вздыхает и смотрит на сваленные в кучу тела монстров.
— С одной стороны, наш дом здесь и оставлять его негоже. С другой, отказываться от протянутой руки — гордыня. Ещё большая гордыня сознательно подвергать опасности тех, кто доверился мне, и надеяться, что в случае угрозы вы снова успеете.
—
