Пушки к бою - Владимир Александрович Сухинин
— Ну так почеши, — также шепотом отозвался Сюр. — В туалете…
— Ты что, совсем дурак?! Я девочка, а у меня вдруг выросли яйца… и не только.
— По виду ты мужик, — прошептал Сюр и огляделся — не наблюдают ли за ними?
— Это по внешнему виду. А так я девочка… Что делать, Сюр? Мне надо в туалет. А как я пойду в женский?
— Иди в мужской.
— Мне одной стыдно. Проводи меня и посторожи.
— Ладно, пошли.
Сюр первым направился в боковой коридор, где находились общественные туалеты. Открыл дверь туалета и пропустил вперед Ибрагима. Тот юркнул и стал оглядываться. На стене висел ряд писсуаров.
— Делай свои дела, — негромко произнес Сюр и отвернулся.
— Я не могу… Тут…
— Иди в кабинку.
— Пошли вместе… — взмолился Ибрагим. — Я брезгую…
— Чего ты брезгуешь?
— Я брезгую держать чужой член в руках…
Их разговор прервало появление матроса. Он вышел из ближайшей кабинки, ошарашенно посмотрел на офицеров. Неловко отдал честь и, не помыв руки, почти бегом покинул туалетную комнату.
— Он все слышал!.. — зашлась в истерике Руди в теле Ибрагима. — Что он подумает?
— Что мы педики, ха-ха, — истерично хохотнул Сюр. Ему было легче принимать эту кажущуюся действительность. Он уже трижды побывал в шкуре Оверграйта. — Иди в кабинку и делай свои дела.
— Пошли со мной! — взмолилась Руди.
— Ты понимаешь, что это невозможно?!. Что скажут, когда увидят нас двоих выходящих из кабинки?
— Сюр, умоляю!.. Я сейчас описаюсь…
Сюр затравленно огляделся, плюнул на пол и тихо произнес:
— Пошли. — И первым зашел в кабинку. Следом прошмыгнула Руди в облике метиса Ибрагима. Теснясь и толкаясь локтями, она стала спускать форменные брюки, потом белье. На белый свет вылезло покрасневшее хозяйство Ибрагима. Оно было довольно внушительных размеров. — Ого! — удивился Сюр. — Ты что-то совсем не следишь за гигиеной. Ты бы мыла его чаще.
— Сюр, ты дурак? Как я могу его мыть, если его у меня нет?
— А это что? — Сюр указал пальцем на толстую и красную колбаску.
— Это не мое и, о боже, как чешется. Почеши…
— Кто? Я? — Сюр даже попытался отодвинуться. — Вот еще! Это тоже не мое.
— Тогда не смотри…
— Хорошо. — Сюр отвернулся. Раздались скребущие звуки и постанывания, затем звук падающей крепкой струи.
В какой-то момент Сюр исчез. А в кабинке появился Оверграйт. Он удивленно посмотрел вокруг и краем глаза увидел писающего Ибрагима. Шарахнулся в сторону, ударился плечом в стенку. Его оттолкнуло и кинуло на Ибрагима. Тот заканчивал свои дела и, увидев капитана, громко закричал:
— А-а-а-а! Пошел прочь, извращенец!..
Оверграйт, словно слон, бросился к дверке. Оттолкнул инженера. Тот, падая, ухватил капитана за рукав кителя. Оверграйт выбил дверь и, ревя как стадо испуганных слонов, вытащил за собой метиса с опущенными штанами. Оба вывалились из кабинки под ноги четверым бойцам из военной полиции. За спинами крепких парней стоял бледный матрос.
Снова Сюр оказался в теле, когда сидел в камере за решеткой. В соседней камере маялся Ибрагим. Он мерил камеру шагами и не смотрел в сторону капитана корвета. Стальные прутья, отделявшие офицеров, как бы разрезали его на части при каждом шаге. К решетке камеры, где сидел Сюр, подошел бригадный генерал. Долго и молча разглядывал его. Затем приказал:
— Подойди.
Сюр повиновался.
— Снова ты, подонок…
— Подонок не я, а Ибрагим. Это он трахает вашу дочь, пока я служу Родине.
— Ты самозванец, но ты мне нужен. Родине он служит…
Затем отвернулся от Сюра и отдал приказ сержанту:
— Выпустить обоих. Протокол задержания уничтожить. — И так же молча развернулся на каблуках и покинул гауптвахту.
У Сюра всплыли в памяти знания Оверграйта.
На станциях командный и офицерский состав баз был из общевойсковых офицеров, и между флотскими и общевойсковыми офицерами всегда существовало соперничество, кто круче. Флотские называли станционных офицеров «станционные крысы». А станционные офицеры флотских «рогоголовые». Часто такое соперничество перерастало в драки в увеселительных заведениях. И «станционные крысы» всегда пользовались моментом подгадить флотским. А тут им выпал такой шанс…
Сюр после разговора с бригадным генералом понял, каким продуманным карьеристом был Оверграйт. Он использовал дочь генерала для своей карьеры и отдал ее в липкие лапы станционных ловеласов. Не чувствуя внимания со стороны мужа и лишь ощущая глубокое его отчуждение, она подалась во всякие тяжкие…
«А мне-то какое дело?» — подумал Сюр и стал расплываться, размазываться и растворяться в Оверграйте.
Из гауптвахты вышел Оверграйт. Он не смотрел в сторону Ибрагима. Прошел к посадочному рукаву и забрался в шаттл. Следом залез метис.
Короткий полет — и шаттл пристыковался к борту корвета.
Метр возникшей невесомости в переходном тамбуре Сюр преодолел прыжком, и тут же раздалась команда:
— Смирно! Капитан на борту!
— Вольно! — отозвался Оверграйт и прошел через переходной шлюз.
— Вольно! — прозвучала дублирующая команда дежурного офицера.
Оверграйт вошел в свою капитанскую каюту и расстегнул тугой ворот форменного кителя. Сел и мрачно уставился на экран синего монитора. Что-то происходит странное. Он чувствует присутствие в своей жизни чужого человека и не понимает, что происходит. А происходит необъяснимое. Как он оказался в одной кабинке с Ибрагимом? Метис — любовник его жены и отец ее дочерей. Ему, Оверграйту, безразлично, чьи дети и с кем спит жена в его отсутствие. Он и сам с ней не спит, когда возвращается из похода. Все они, самки, живущие тут на станции, ему противны.
Заломило голову. Оверграйт застонал и отключился.
Сюр потер глаза и открыл их. Он на корабле. Знакомая картина каюты. Сюр воспринимал это как часть памяти нейросети капитана и, вспомнив проблемы Руди, нажал кнопку вызова.
— Дока ко мне! — сухо произнес Сюр. Он поднялся и стал широким, уверенным шагом мерить свою каюту. Следом буквально через две минуты появился старший медик корабля военврач второго ранга Линда Дуллит.
— Военврач Линда… — стала докладывать полноватая, рыхлая, высокая блондинка с короткой стрижкой и курносым маленьким носом.
— Линда, — перебил ее Сюр. — Проведите осмотр инженера Турса на предмет инфекционных венерических заболеваний и соблюдения правил личной гигиены. О результатах доложить. И сделайте это потактичнее.
— Есть, вей капитан, — отдала честь Линда. — Разрешите идти?
— Идите.
В каюту заглянул адъютант лай тир[8] Гир Репаст.
— Какие будут приказания? — уточнил он.
— Пока никаких. Свободен.
Гир исчез.
— Чиф не в духе, — негромко сообщил он Линде.
— Я поняла, — кивнула та. — Видимо, назначение Ибрагима ему не очень понравилось.
— А кому понравится, если вторым помощником назначают любовника твоей жены, — с гаденьким смешком ответил адъютант. — Что он от тебя хотел?
— Провести осмотр Ибрагима на предмет наличия венерических заболеваний.
— Вот же. — присвистнул адъютант. — Да уж, засада. Не завидую я Ибрагиму.
