Экзотеррика. Прорыв - Василий Головачёв
– Твою м-мать! – выругался капитан Брюллов. Опомнился, стёр пот со лба. – Прошу извинить, товарищи. Я виноват! Нас провели как… детсадовских детей!
– Не понял… – сказал Жилинский.
– Это был отвлекающий манёвр. Драккар стартовал откуда-то прямо из планетоида.
– Но мы увидели…
– Голографический призрак.
– Ох! – горестно сказал Димитров. – Я подумал об этом пару минут назад…
– Ну, и куда они ушли? – осведомился бортинженер. – Этот Бартоломео проговорился, что их ждут в другом месте.
– Я виноват! – удручённо повторил капитан Брюллов. – Орлик, депешу на базу.
– Готовьте текст, – ответил компьютер.
Глава 11
Встреча с пузырём
Присутствие на борту физиков-космологов Паулины Быковой и Рабиндраната Чхоу, а главное – Всеволода Шапиро, физика из «запутанной» Вселенной, не только скрасило пребывание пассажиров, скучающих в режиме ожидания конца пути, но и дало им возможность узнать много нового о родной Вселенной.
Пока фрегат добирался до истоков Ланиакеи – на это ушло три дня, путь был неблизкий, отчего капитан Дроздов и перестраховывался, останавливая бег корабля чаще, чем прежде, – члены экспедиции собирались в кают-компании не один раз.
Говорили, удобно расположившись, о необычных явлениях в расширяющемся космосе, о границах Вселенных и самого Мультиверса, о балке – субстанции, которая их разделяла вечной инфляцией, о нахождении антимиров, об искинах – новых созданиях искусственного интеллекта, о былой войне и тёмной материи. То есть обо всём, что интересовало как исследователей во главе с Шустовым, так и экипаж корабля.
Во время первой остановки, на расстоянии десяти тысяч световых лет от Солнца, на краю Внешнего Рукава Млечного Пути, которая длилась два часа, Шапиро первым завёл разговор о невозможности пересечь балк, и члены экспедиции с готовностью поддержали физика.
– С одной стороны, метрика балка, – вещал Всеволод, – а по сути это субстанция с бесконечным набором измерений, представляющая собой гильбертово пространство, – не позволяет решать проблемы трёхмерного физического движения, в котором можно свободно определить координаты и геометрические расстояния. Балк – штука тонкая, в нём невозможно двигаться как в обычном пространстве.
– Одновременно поле и материя, – сказал Рома Филин.
– Не совсем так, она намного сложней, но, с другой стороны, в нём невозможно двигаться как в евклидовом пространстве, поскольку балк является ещё более тёмной материей, нежели сама тёмная материя. Эта субстанция поглощает все виды энергии, представляя собой нечто вроде потенциального резервуара.
– А как же балк в таком случае преодолел Копун? Никуда не перемещаясь?
– Он ухитрился сохранить свой внутренний вакуум, хотя и потерял все запасы энергии.
– Двигался в другую Вселенную, никуда не двигаясь?
– Звучит дико, понимаю, но основа этой дикости – законы квантового мира, до сих пор не изученные до конца.
– Копун вам не рассказывал, участвовал он в войне или нет? – с любопытством спросила Марина Кочевая.
– Я спрашивал его, мне тоже было интересно, но он не участвовал. Создатели Вестника покинули его кокон буквально за несколько часов до атаки планеты-«бублика», и никакого задания он получить не успел. Так и мучился сотни миллионов лет, по собственной инициативе исследуя окружающий космос. Но так как это создание имеет более мощный интеллект, чем человеческий, да ещё и наделён персональными качествами, он прежде по собственной воле уничтожил флот агрессора и, обследовав соседние с Млечным Путём галактики, законсервировал базу в центре планеты-«бублика», в надежде дождаться хозяев, которые, как оказалось, просто сбежали, бросив цивилизацию на произвол судьбы.
– Куда они могли сбежать?
– В ту самую метавселенную, – усмехнулся Шапиро, – откуда я родом. Там беглецы основали Чёрный Союз в центре нашей галактики, не желающий контактировать с моими земляками. Вот почему Копун решил вернуться домой, в родную Вселенную. В нашей ему было неуютно.
Космолётчики, сидевшие вокруг стола с чашками разных напитков в руках, оживились. Послышались просьбы рассказать о жизни в «запутанной» Вселенной.
– Да в общем и целом у нас всё как у вас, – попытался увильнуть от ответа физик.
Но просьбы не умолкали, и он добавил:
– Разница и в самом деле некардинальная. Только у вас была вселенская война пятьсот миллионов лет назад, оставившая следы в виде разрушенных цивилизаций и редких уцелевших баз, а у нас нет. Зато у нас были найдены джинны, и к нам лезли существа из вторгшегося в наш мир мнимомирия.
– Как вы сказали? – удивился Филин.
– Термин не мой, но подходящий. Имеется в виду метавселенная цифровиков, имеющая три измерения, в которой были развёрнуты не пространственные координаты, как в нашей: длина, ширина и высота, образующие евклидов континуум, – а какие-то другие. Поэтому они и хотели преобразовать нашу Вселенную под себя, то есть сделать фазовый переход.
– То есть и вам лично пришлось повоевать? – уточнил подошедший в этот момент Игорь Ильич.
– Пришлось, – почему-то виновато проговорил Шапиро.
– Можно сделать вывод, что обе наши Вселенные…
– Запутаны в мегамасштабе! – воскликнул Филин.
– Что в наши Вселенные на генетическом уровне встроена программа глобальной конкуренции, – закончил начальник исследовательского отряда.
– И я пришёл к такому же выводу, – вежливо сказал Рабиндранат. Как оказалось, разум не гарантирует отсутствия недобрых намерений по отношению к себе подобным.
– В наших метавселенных так и есть. В последние годы особенно явственно видно, что мы несём в космос беды и разрушения, загрязнив свою планету до точки невозврата.
– Может быть, в Мультиверсе только такой разум и побеждает?
Шапиро развёл руками:
– Если наличие разума диктует злобу и агрессию, я против разума!
Космолётчики дружно зааплодировали.
– Вот почему я ищу ростки За-Разума, – продолжил Шапиро скромно, – которые должны привести к иному отношению постразумных систем, пусть даже они станут коллективными, типа стаи или гигантской компьютерной сети. Познавать Вселенные намного интереснее и круче, чем воевать.
В кают-компании снова зазвучали аплодисменты.
– Неужели нет Вселенных, где бы не воевали? – печально поинтересовалась Марина Кочевая.
– В нашем мире существует Союз Гармоний, решающий возникающие проблемы исключительно мирным путём. У них даже есть свой Кодекс Этикологики, допускающий помощь развивающимся разумам.
– И кому они помогли?
– Нам в том числе, – улыбнулся Шапиро. – Может быть, потому, что мы небезнадёжны в плане нравственного развития. Не уверен.
– По местам! – внезапно объявил капитан Дроздов. – Ныряем дальше!
Пришлось расходиться по каютам.
Следующую остановку «Великолепный» сделал в миллиарде световых лет от Солнечной системы.
Снова учёные и сотрудники экспедиции собрались в кают-компании, ожидая от переселенца новых откровений. И он не заставил себя ждать.
Заговорили о главной теме исследований Шапиро – проблеме За-Разума.
Дарислав и сам не вполне понимал, что имеет в виду Всеволод, поэтому с нетерпением ожидал, что скажет физик на сентенцию Филина, заявившего, что у него из головы до сих пор не идёт обитатель войда.
– Как это вообще возможно, – закончил навигатор свои разглагольствования вопросом, – чтобы разум появился у существ, живущих в вакууме и представляющих комбинации виртуальных частиц, спонтанно рождающихся из него?
– Я думаю, что они как раз и есть тот самый До-Разум, родившийся ещё до появления звёзд, в так называемую тёмную эпоху[8].
– М-да, – произнёс Шустов, разглядывая собеседника прищуренными глазами.
Шапиро слегка поправился, однако лицо физика пока так и осталось обтянутым кожей, как у экспоната музея. И волосы на голове только-только начинали расти, образуя нежный серебристый пушок.
К «м-да» начальника экспедиции можно было относиться по-разному, и он произносил реплику часто, но в данном случае выражал словечком своё уважение к гостю из другой Вселенной.
– Умеете вы, Всеволод, увлечь слушателей.
– Да я ничего ради
