Алексей Ефимов - Война в потемках
— Мы не можем разводить костра, — вздохнул Философ, — но есть можно и так.
Он достал какие-то лепешки, одну протянул Талу. Усердно разжевывая вязкую массу, юноша разглядывал своих увлеченных едой спутников. Интересно, понимают ли они, что им осталось жить ровно столько, сколько потребуется вызванным Черзмали Мато истребительным отрядам на прочесывание округи? И ему тоже. Талу не обманывался относительно цивилизованных манер своих спутников — они едва скрывали их ненависть.
От этих рассуждений его отвлек вопрос Философа.
— Интересно, в Товии было нечто подобное нашему мятежу?
— Да, я сам видел… — быстро увлекшись, Талу рассказал о своих замковых наблюдениях.
— Жаль, что это прекратилось так быстро, — вздохнул Окрус, — но вряд ли это и впрямь космический феномен! В городе говорили, что страх прошел узкой полосой от Товии до моря. Интересно, на плато Хаос тоже чувствовали его? Или они это и устроили? Очень жаль, я-то думал, что там, — он показал на запад, — нашли способ покончить с Высшими без шума. Ведь если бы это продлилось еще немного, то…
— Мы все были бы мертвы и даже наши трупы не сгнили бы! — внезапно крикнул Талу и замолк, испугавшись своей болтливости. Ему так хотелось вызвать их уважение… и разве не Фамайа убила его родителей?
У Талу возникло безумное желание признаться во всем, но он одолел его… хотя уже не знал, ради чего.
Его буквально забросали вопросами. Поняв, что отмалчиваться опасно и уже просто глупо, он сказал:
— У меня есть знакомые среди ученых, — они говорили, что это были испытания нового оружия, способного вызывать страх на расстоянии.
— На расстоянии трех тысяч миль и на площади минимум в полмиллиона? Такое невозможно! — воскликнул Философ.
— Возможно, — сказал Талу. — Вы же чувствовали.
Все подавленно замолчали. Талу знал, что стоит развить мысль и ненавязчиво убедить их, что бороться с всесильной Фамайа бесполезно — но это уже не казалось ему хорошей идеей. Его спутники стали мрачными и не были расположены к разговору. После сытной трапезы их клонило в сон. «Беглые» снимали оружие, укладываясь спать на кучи веток. Талу снова связали руки и, вдобавок, притянули пятки к запястьям — он лежал на голой земле, совершенно беспомощный, дрожа от холода. Плечо ныло, двукрылки безнаказанно кусали его обнаженную спину. Предстоящая ночь обещала быть очень интересной, но Талу вдруг с удивлением понял, что не чувствует ненависти к «беглым» — они обращались с ним настолько хорошо, насколько могли. Почему-то он больше не боялся, что они убьют его, и решил, что любой ценой спасет этих людей от неизбежно ожидающей их смерти. После этой мысли он вдруг успокоился, потом, уже засыпая, удивился отсутствию часового… а затем его удивление незаметно растворилось во сне.
* * *Проснувшись, Маоней несколько секунд удивленно озирался, не понимая, где находится. Вчерашнее сражение показалось ему страшным сном. Было очень тихо, ничто не двигалось. На другом берегу реки мерцали зеленые огоньки — атпи, крошечные собратья гекс, вели неизменную охоту за насекомыми; одно из этих маленьких белых существ застыло совсем рядом на стволе поваленного дерева, вытянув шею. Внутренность пасти-воронки переливалась нежно-зеленым светом. Атпи ждали, пока привлеченное светом насекомое не приблизится на расстояние выпада. Затем — молниеносный бросок, и снова бесконечное, терпеливое ожидание…
Талу разозлился — и надо же было «беглым» устроиться в таком месте! Несмотря на безобидный вид и диету, атпи очень ядовиты — достаточно одного укуса и…
Он вспомнил, что атпи были воссозданы вместе с гексами — как декоративные животные. Их ядовитость стала следствием глупейшей ошибки генных инженеров. Но несколько штук, как всегда, случайно, оказались на свободе. Ныне атпи размножились в огромных количествах, расселившись по всему Арку, и сумели обратить в свою пользу даже считавшееся бесполезным свечение — Талу видел, что для столь влажного места здесь на удивление мало двукрылок…
Он яростно потряс головой — незачем пытаться отвлечь себя от кошмара, который ему приснился. Нет, это был не горящий бронетранспорт с вопящими бойцами, даже не выпотрошенный заживо Анкей. Ему приснилась темнота — та, что он ощутил в себе в Товии во время пуска коллайдера. И эта темнота надвигалась, росла, поглощала его… он распадался, таял, чувствуя дикий ужас… перед чем? Ему подумалось, что Вэру наверняка знает. Но вот самому Талу знать этого не хотелось. Ему хватало и того, что всякий раз, когда он засыпал после этой ночи, ему снилось это — одно и то же, и с каждым разом все хуже. Он даже начал думать, что сходит с ума.
Талу вновь встряхнул головой. После той проклятой ночи в нем как бы открылась трещина, сквозь которую сочилось… что? И такая же трещина была и в душах других файа и людей, и даже…
Он посмотрел на атпи. Ему вдруг показалось, что в ее мерцании появилось нечто зловещее. И огоньки на том берегу перемигивались в странном и тревожном ритме — словно подавая сигналы…
Талу яростно помотал головой. К своему удивлению, он неплохо выспался — не замерз до смерти и даже руки и ноги почти не затекли. Поскольку делать больше было нечего, он попытался высвободиться из пут и после примерно десяти минут усилий это удалось — как оказалось, иногда совсем неплохо иметь узкие ладони. «Беглые» не проснулись от его осторожной возни. Теперь Талу легко мог подобрать ближайший автомат и расстрелять их всех прежде, чем они успеют что-то понять. Он даже должен был это сделать. Нэркис и Философ явно относились к вожакам Сопротивления. Его наградили бы за это — возможно, даже представили к Звезде Фамайа. Однако он стал будить своих спутников. Три вчерашних убийства, включая первое в жизни, потрясли Талу, и он боялся узнать, что с ним станет, если он снова начнет убивать. И… ему не хотелось вновь оказаться в одиночестве.
По крайней мере, ему удалось здорово напугать «беглых» — они поднялись мрачными и неразговорчивыми, как все люди, понявшие, что могли умереть во сне и он не смог выяснить, что именно им снилось.
Последовавшие хлопоты — завтрак и переправа через реку — быстро отвлекли их. Переправа оказалась нелегкой. Кен-Суту была неширокой, но, чтобы перевезти через нее оружие, пришлось соорудить небольшой плот, а потом еще тащить его к воде через болото. Впрочем, пробираясь нагишом через кишащую всякой кусачей дрянью топь и толкая плот по горло в ледяной воде Талу решил, что у подобной жизни есть свои плюсы. Но, выбравшись на берег, он долго дрожал, прежде чем обсох и смог одеться. Ами, не говоря ни слова, протянул ему свою теплую куртку. Благодарно кутаясь в нее, Талу подумал, что для счастья ему нужно совсем немного.
Дальнейшее путешествие оказалось недолгим — девственный, казалось бы, лес пересекала широкая, странно пустынная дорога. Они все вдруг ощутили, что за ними наблюдают и инстинктивно укрылись в зарослях. Уэрка с Философом шептались, Ами застыл с пулеметом наготове, нервно озираясь по сторонам. Сурт сидел с равнодушным видом, Талу тоже, но ему было неспокойно. Он вспомнил, что именно здесь обитает множество атпи, которые вели себя очень странно. Ему начало казаться, что в траве вокруг шуршит, подбираясь, что-то маленькое, причем, со всех сторон. А если дойдет до нападения атпи, они успеют укусить его прежде, чем он…
Мир раскололся. Ослепительный свет вспыхнул мгновенно, без малейшего предупреждения, — и в тот же миг по ушам Талу ударил немыслимый грохот. В голове промелькнула бессловестная мысль об атомной бомбе, но действительность была более прозаичной — из зарослей выскочили шестеро мускулистых файа в черной форме истребительного отряда и набросились на них.
Нарываясь на пулю, Талу инстинктивно вскинулся в боевой стойке, но подскочивший молодой боец сшиб его с ног лихим пинком с разворота, чуть не сломав ему ребра. Маоней успел лишь взвыть от боли и секунду спустя уже лежал на земле, лицом вниз, с упертым в спину меж лопаток стволом. Остальные даже не успели оказать сопротивления. Краем глаза он заметил, что двое бойцов прижимают к земле бешено бьющегося Ами.
Едва взглянув на них, Талу заметил эмблемы четырнадцатого истребительного отряда, размещавшегося в руинах Ревии. Это были настоящие мастера — они выследили их и подкрались незаметно, а затем, без единого выстрела, захватили четырех вооруженных «беглых», оглушив их шоковой гранатой.
«А почему — без выстрелов? — удивился Талу, — после бойни на дороге и бомбежки «беглых» еще жалеют!»
Ответ был прост — чтобы сделать из них «бывших».
Бойцы обыскали его, завернули руки за спину, надели наручники, и, рывком подняв, потащили к дороге. Талу сжал зубы, чтобы не заорать от боли в плече. На шоссе стоял арестантский фургон. Их явно ожидали заранее.
