Майкл Стэкпол - X-Wing-4: Война за Бакту
— Знаешь, кто хотел полететь вместе с нами? Ведж понятия не имел. Тви'лекк подмигнул ему.
— Воин не хвастает своими победами, — одобрительно прогудел он. — Но женщине рот не заткнешь. Сиен'ра говорит о тебе до сих пор. Ей понравилось.
Ведж густо покраснел и спасся в полумраке кантоны. Тал'дира, похохатывая, вошел следом. Они пробрались в дальний угол, где над столиком плавала пылающая голограмма на нескольких языках. Ведж, проигнорировав предупреждение, сел за стол и провел ладонью над пластиной проектора. Запреты сменились приглашением и списком напитков.
— Чуть ли не единственная польза от командования, — вздохнул Антиллес.
— Воины должны находить удовольствие даже в малейшей пользе, потому что смерть идет с нами рука об руку, — нравоучительно сообщил Тал'дира, изучая список; лекку его расплелись. — Но ты достоин большего, я согласен.
— За что?
— Победа твоя велика!
— Победа?
Тви'лекк фыркнул.
— Ты отобрал у Снежной королевы караван с бактой.
— Да его не так уж и охраняли…
— Нет разницы. Ты сделал то, на что никто не отважился. Ты нанес удар. Это достойно восхваления в мифах.
— Спасибо, — Ведж обрадовался дроиду-официанту как близкому родственнику. — Кореллианский виски для меня, вирренское выдержанное, если оно у вас есть. Тал'дира?
— Виррен'виски годится и для меня. Дроид чирикнул, подтверждая заказ, и укатил прочь. Ведж улыбнулся.
— Ты прилетел вовсе не для того, чтобы поделиться своими соображениями о рейде против Исард.
— Нет, для этого, — Тал'дира уперся подбородком в ладони. — Галактика меняется, кореллианин. Я не настолько стар, чтобы помнить, что было до прежней Республики, но Войну клонов я видел. Империя поддерживала мир и порядок, но не обращала внимания на конфликт, вмешавшись в который, любой воин стал бы легендой. А потом появился Альянс…
Тви'лекк замолчал, потому что вернулся официант с их напитками. Ведж взял с подноса стаканы с желтовато-коричневой жидкостью, один поставил перед гостем.
— За воинов и их легенды, — предложил он. Тал'дира кивнул и добавил: — И тех, кто достаточно искусен, чтобы стать живыми легендами.
Они чокнулись друг с другом и выпили. Ведж задержал глоток терпкого виски на языке, подождал, когда жидкий огонь покатится вниз по глотке и согреет желудок. Он дал себе время обдумать слова Тал'диры. Тви'лекк упрямо клонил в одну сторону, традиция не позволяла ему сказать прямо, а вилять он не мог и не хотел. Мысль о том, чего хочет Тал'дира, грозила широчайшей улыбкой, поэтому Ведж старательно хранил невозмутимость.
— В Альянсе воины легко обретали репутацию. Слишком многие стали легендой после смерти, но было лишь одно сражение, которое прославило смелых и уничтожило слабых, — Ведж старательно говорил ровным голосом. Казалось естественным упоминать Альянс в прошедшем времени; наверное, так и надо: захват Корусканта практически в одну ночь превратил мятежников в законных правителей.
Когти Тал'диры негромко клацнули о поверхность стола.
— Мое потаенное желание… — пробормотал рослый воин. — Хотел бы я быть столь прозорлив, чтобы присоединиться к Альянсу…
— Ты был воином по праву рождения. У тебя был долг перед своим народом, — Ведж водил пальцем по столешнице, размазывая оставшийся от стакана мокрый след. — У меня ничего этого не было, вот меня и понесло к повстанцам…
— Но я смог бы не просто защищать свой народ, а сражаться с Империей!
Ведж обдумал и эти слова. С Тал'дирой всегда приходилось много думать. Нет, гигант-тви'лекк всегда говорил то, что думал, что хотел сказать, ничего не скрывая и не тая, но его манера высказываться всегда ставила Веджа в тупик.
Представители нечеловеческих рас всегда знали, что существуют только по прихоти Императора. Одно его слово, и население целой планеты уничтожалось бесследно. Для многих единственным способом выжить было — стать незаметным. Исторически тви'лекки предпочитали переговоры и сделки прямым столкновениям, они рассматривали и Альянс, и Империю как две равных стихии, которые однажды уничтожат друг друга, и если тви'лекки окажутся в стороне, то их не заденет при взрыве. Никто не предсказывал победы кому-нибудь одному, а уж тем более никто не предполагал, что победителем станет Альянс.
— Я был бы счастлив сражаться бок о бок рядом с тобой, — сказал Ведж просто. — Но я даже не знал, что на Рилоте есть корабли, способные к гиперпрыжку, пока не увидел твой истребитель.
— Ты очень добр.
— Навара рассказывал, как вы гордитесь своими воинами…
— Но наших воинов не знает Галактика! — Тал'дира плеснул в рот значительную часть содержимого своего стакана. — Тви'лекки либо торговцы, либо преступники — так о нас говорят! Ты был на Рилоте. Ты знаешь, что это неправда. Но ты — в меньшинстве. Мне больно и стыдно!
Ведж грел стакан в ладонях.
— Я видел твой истребитель… впечатляет. Представляю, какая у него маневренность…
Тал'дира по-детски заулыбался, даже горестно опущенные плечи расправились.
— Мы назвали их чир'дакки. На твоем… — он смущенно почесал когтем затылок. — На общегалактическом языке это значит Семя Смерти. Ты знаешь историю Семян Смерти? В бою наши чир'дакки оправдывают свое имя.
Ведж отхлебнул виски.
— Так они все-таки умеют прыгать?
— А как же! — загремел Тал'дира. — Ионные двигатели — лишь маршевые! Движки на плоскостях меньше, чем на твоем «крестокрыле», но у нас есть и мотиваторы, и дефлекторные генераторы. Хотя от протонных торпед мы были вынуждены отказаться, — тви'лекк досадливо цокнул языком. — Их трудно достать.
— Ты это мне говоришь? Мы тоже их не нашли. Бустер роет носом землю, но пока безрезультатно, — Ведж резко кивнул. — Я завидую твоему кораблю.
— А я завидую твоей способности побеждать, — Тал'дира играл со своим стаканом вовсе не на воинский лад. — Ты то и дело доказываешь, какой ты опасный противник.
Ведж смущенно уставился в стол, потирая рукой подбородок.
— Сдается мне, — медленно произнес он, — что держать твои корабли на привязи — позор и расточительство.
В глубине темных глаз Тал'диры разгорался задор.
— Ты прав. Большой позор.
— Может, ты или кто-нибудь из твоих ребят… прости, воинов… снизойдет до полетов вместе с нами?
Ведж поднял голову. Тал'дира смотрел на него, и на лице у гиганта было написано выражение ребенка, которому пообещали чудо.
— Работа опасная, — предупредил его Ведж, чувствуя себя волшебником из детской сказки. — А если мы проиграем, то станем отверженными. На всю жизнь.
Лекку Тал'диры беспечно дернулись.
— Тви'лекки уже отверженные.
— Можешь дать мне целую эскадрилью? Воин кивнул.
— Кох'шак так боялся, что его ограбят по дороге, что взял с собой двенадцать моих пилотов и их Семена Смерти. Большая честь для нас сражаться вместе с тобой.
Да ты с самого начала хотел к нам, с тех пор, как услышал, что мы схватились со Снежной королевой, улыбнулся про себя Антиллес. Но сам никогда бы не попросил. Ты хотел, чтобы тебя пригласили, старый хитрец…
— Есть лишь одна проблема, — сказал он вслух. — Исард может прекратить поставки на Рилот.
— Рилл не бакта, но нам его хватит, — Тал'дира отмел проблему одним лишь движением лекку. — Тви'лекки гордятся своим здоровьем. Считается, что бакта — для слабаков. Если мы лишимся бакты, мы потеряем своих, но если мы не восстанем против Снежной королевы, зачем нам вообще жить?
— Снежная королева не простит нам, если мы проиграем.
Тви'лекк лишь улыбнулся и залпом допил виски.
— Неумолимый противник — единственный враг, с которым стоит встречаться в бою. Раз мы знаем, что все потеряем, то станем сражаться еще доблестнее. Такие битвы стоит выигрывать, а такими победами стоит гордиться.
Ведж поднял стакан и легонько коснулся им стакана Тал'диры.
— Добро пожаловать на войну. Надеюсь, Снежная королева подавится твоим Семенем Смерти.
ГЛАВА 15
В купании в бакта-камере нет ничего веселого, но есть кое-что, что Корран Хорн ненавидел даже больше, чем ожидание. Сквозь розовато-оранжевый гель и толстые прозрачные стенки видишь расплывчатые фигуры и не имеешь ни малейшей возможности переброситься с ними словечком. Даже если кто-нибудь подходит совсем близко и прижимает ладонь к транспаристилу, все равно не видно даже, кто это такой. Можно строить догадки, но снаружи все равно полутемно да и освещается помещение по большей части самой камерой, как узнать — прав ты или ошибся в предположениях?
И нет никакой возможности отследить течение времени. Корран постановил, что его пребывание в бакте подзатянулось. Поначалу боль в спине и животе была почти непереносима, потом стала чуть легче. Тогда Хорн почувствовал покалывание в ногах, и это было хорошо, потому что сначала он вообще их не чувствовал и перепугался, потому что решил, будто сломал позвоночник. И только теперь Корран позволил себе думать о том, как серьезно пострадал и насколько был близок к смерти.
