Валерий Вайнин - Разрушь преисподнюю!

– Не в меру. К тому же… – Генерал замялся.

– Борис Викторович, линия не прослушивается. Говорите без стеснения.

– Луганский явно под вас копает, Глеб Михайлович. А в подтасовках он мастер. И вообще. – скотина изрядная.

– Так гоните его взашей.

– Легко сказать. У него отчим… такая лапа – мне не по зубам.

– На каком уровне?

– Второе лицо в конторе. А по влиянию – пожалуй, первое. Потому-то Юрик Луганский и потянул это расследование на себя: лавров алчет.

– Думаю, не только, – пробормотал Глеб.

Генерал насторожился.

– Что вы имеете в виду?

– Так, смутные подозрения. Значит, завтра в пять я у вас на Лубянке.

– Паспорт захватите, Глеб Михайлович. Вас встретят и проводят в мой кабинет.

– Договорились. – Глеб продолжал мерять шагами кухню. – Надеюсь, вам ясно, что Мак-Грегора я не убивал?

– Обижаете, – искренне произнес генерал. – У Луганского ничего нет, он шьет на живую нитку. Мы вызываем вас как свидетеля, и Юрий Васильевич в моем присутствии попытается что-то из вас вытрясти. Так сказать, для продвижения следствия.

В глазах Глеба мелькнула вдруг усмешка.

– Отлично! – щелкнул он пальцами. – Борис Викторович, у меня к вам просьба. Не могли бы вы на моем допросе несколько изменить манеру своего поведения. Так, чтобы это в глаза бросалось.

– То есть?

– Говорите жестко, даже грубо. Причем и со мной, и с майором. Орите, топайте ногами. Пожалуйста, Борис Викторович. Я не шучу.

– Господи, зачем?

– Для продвижения следствия.

Опешивший генерал помолчал, затем выдохнул в трубку:

– С вами не соскучишься.

– Борис Викторович, вы согласны?

– Да, Глеб Михайлович. Могу, если угодно, лягнуть вас в копчик. – С этими словами генерал Рюмин по кличке Оксфорд дал отбой.

Глеб вернул трубку на холодильник.

Даша положила руку мужу на плечо.

– Почему ты не сказал, что знаешь об убийстве барона?

Взгляд Глеба был отрешенным.

– Зачем? Он знает, что я знаю.

Даша слегка его встряхнула.

– Но о том, что Луганский опекает Куроедова, ты тоже не рассказал.

– Ябедничать, что ли? Некрасиво.

– Морда, я серьезно. Ты не доверяешь Борису Викторовичу?

– Доверяю вполне. Только информацию про Куроедова пока придержу. Ведь Луганский тоже знает, что я знаю. Как он себя поведет?

Подумав, Даша кивнула.

– Допустим. А зачем надо, чтобы Рюмин орал во время допроса?

Глеб подошел к столу и взял один из листов с текстом.

– Не скажу.

– Почему?

– Не доверяю тебе как союзнице.

– Что-о?! – шагнула к нему Даша.

Глеб помахал листом, испещренным ее правкой.

– Так поступить с моим текстом способен только враг.

– Ой, врешь!

– Чем докажешь?

Взяв со стола фломастер, Даша провела им по бумаге. фломастер не оставил следа.

– Видишь, – заметила Даша, – паста кончилась. Если паста кончилась – значит, я не враг тебе, а союзник.

Они рассмеялись и обнялись.

В метро на станции «Пушкинская», невзирая на воскресенье, народу было хоть отбавляй. Майор Луганский встретился с Куроедовым в центре зала. Оба одеты были с иголочки и в пестрой толчее смотрелись отчужденно. Поправляя длинные волосы, Куроедов с раздражением огляделся.

– Почему именно здесь?

Майор разгладил усики.

– Чтоб меньше привлекать внимание. Деньги принес?

– А как же. – Куроедов вручил ему коробку с надписью «Зефир в шоколаде». – Вчера не мог затребовать? Или уж подождать до завтра?

Луганский взглянул на него в упор.

– Если б мог, тебя бы не дергал. Твои проблемы решаю, между прочим. Волобуева грохнули дубаки заскорузлые…

– Не твоя ли, Юрик, идея? – нервно ввернул Куроедов.

– Не так же тупо, Володь! Черепушку проломили и сунули под машину! Со следа, называется, сбили!

Они прогуливались вдоль платформы.

– По радио еще объяви! – зыркнул по сторонам Куроедов.

Майор тронул идеальную свою прическу.

– Не нервничай: здесь практически безопасно. Утром звонил мне дяденька из уголовки. – Луганский встряхнул коробку из-под зефира. – Надо срочно передать ему твой гостинец.

Куроедов вздохнул.

– О'кей. Только зачем было вытаскивать меня из Голицына? Деньги мог бы и Гаврилыч доставить. Теперь мне обратно переться. Я потребовал, чтобы родственники сегодня продемонстрировали свои достижения.

Луганский отмахнулся.

– С бобиком твоим встречаться я не намерен. Никаких личных контактов. А демонстрацию достижений одобряю. Давно следовало надавить.

– Сам-то посмотреть не хочешь? Съездил бы со мной, в баньке бы попарились.

– Не до баньки. А насчет посмотреть… Посмотришь сам, оценишь и толково изложишь. Твоей экспертизы мне достаточно. Скажи, как твоя тетка отнеслась…

Тут старуха с узлами через плечо обратилась к Куроедову:

– Милок, до «Кузнецкого моста» как доехать?

– Э-э… ну, в общем, вам на пересадку вроде… – Куроедов беспомощно уставился на приятеля.

Луганский хмыкнул.

– Сюда, бабуль. – Он указал старушке на подошедший поезд. – Никаких пересадок, следующая остановка.

Старуха заторопилась к раскрывшимся дверям, отпихивая встречных. Под насмешливым взглядом приятеля Куроедов пробормотал:

– Что такого? Сколько лет я в метро не спускался.

Воздержавшись от комментариев, майор закончил свой вопрос:

– Как отнеслась твоя тетя к гибели Мак-Грегора?

Куроедов фыркнул.

– Спокойней, чем я ожидал.

– Ну и слава богу. – Луганский хлопнул его по плечу. – Давай разбегаться.

– Э-э, Юрик… может, тебя подвезти?

– Спасибо, я на машине.

– Ну так давай поднимемся. Где ты припарковался?

– Не на этой станции, Володь. Доеду с пересадкой.

Куроедов хохотнул.

– Истинный чекист, конспиратор! – Он двинулся было к эскалатору, но майор придержал его за локоть.

– Володь, притихни на время.

– В смысле? – вновь хохотнул Куроедов. – Взрывов не устраивать, что ли? Уговорил – воздержусь. Временно.

– Умница. – Майор изобразил улыбку. – И отстань от учительницы, пока не разберусь с ее мужиком. Завтра у нас стрелка в конторе.

Куроедов погрозил ему пальцем.

– Ох, Юрик! Повторяю: не зарься на мою девушку.

– Не мели ерунды.

– Юрий Васильевич, я хорошо тебя знаю. – Взгляд толстяка сделался жестким. – Ты даже не представляешь, насколько хорошо. – Он вперевалку потопал к эскалатору.

Глядя ему вслед, Луганский обронил:

– Ну-ну.

Фломастер, конечно же, нашелся у Даши запасной. И не один. Работа вновь закипела, и Глеб тарахтел на машинке до половины шестого. «Лучше бы мы живописью занимались!» – посетовала Даша, переодеваясь к приходу братьев Абэ в любимое зеленое платье. Свои хвосты-косички, свисающие вдоль щек, она объединила в один «конский хвост». Глеб также принарядился: надел к джинсам синюю рубаху с коротким рукавом. Пишущую машинку поместили на подоконник, стопку листов с правленым текстом положили рядышком. На этом приготовления к приему гостей были завершены.

Звонок в дверь раздался ровно в шесть. Глеб хмыкнул.

– Экая точность.

– Мог бы поучиться, – не преминула заметить Даша. – Я открою.

– Фиг тебе. – Глеб открыл сам.

После приветствия вошел Такэру, за ним – старший брат Сато. Оба поклонились. Глеб и Даша поклонились в ответ.

– И довольно церемоний, – потребовал Глеб по-английски.

Братья с улыбкой согласились и стали стягивать с себя обувь. В синхронном броске хозяева успели им помешать.

– Без глупостей, – по-английски предупредила Даша. – Иначе – застрелю.

Братья хохотнули и оставили обувь на ногах.

– Вы не изменились, – заметил Глеб.

– Всего-то за полгода, – напомнил Сато. Сняв плащ, он оказался в отменно сшитом костюме-тройке, величавый, словно выточенный из слоновой кости. Совсем не по-японски целуя Даше руку, он восхищенно произнес: – Ваша красота, леди, ослепляет.

Даша кивнула.

– Знаю, мне говорили.

Все рассмеялись.

Такэру выглядел таким же стройным, гибким и смешливым. Он был в джинсах и, сняв куртку, остался в синей рубахе с коротким рукавом. Указав на Глеба, юноша констатировал:

– Я, как сэнсэй.

Даша поманила его пальцем.

– Иди-ка сюда.

Такэру шагнул к ней, и они расцеловались.

С беспокойством покосившись на Глеба, Сато по-японски произнес:

– Будь сдержанней, брат.

– О чем речь? – полюбопытствовала Даша.

Такэру по-английски ответил:

– Сато следит за нашей нравственностью.

Брат бросил на него сердитый взгляд. Глеб пригласил их в комнату. Такэру тут же сел на диван, откинувшись на спинку. Сато осуждающе на него посмотрел, одернул пиджак и деликатно огляделся.

– Присаживайтесь, Сато-сан, – предложила Даша.

Такэру с улыбкой прокомментировал:

– Сато в столбняке. Он не постигает, как может Мангуст жить в подобной конуре.