Кристофер Банч - Сила урагана
Внезапно звуки битвы перекрыл мощный рев. Гарвин поднял глаза и увидел, что один из висящих в небе транспортников движется вперед.
— Ну, съешь меня, — завопил Бен Дилл и поднялся на ноги, прицеливаясь из «Шрайка». Он нажал на курок, и ракета полетела в цель. Один из куранцев собрался выстрелить в него, но Данфин Фрауде подрезал Дилла в коленях, и оба они упали, а выстрелы простучали по камням рядом.
С такого близкого расстояния «Шрайк» не мог не попасть в такую большую цель. Транспортник вздрогнул от снаряда, попавшего прямо за жилые помещения. Мгновение ничего не происходило, потом корабль перекатился набок, из его середины вырвался огонь и корабль взорвался, поливая огнем и металлом руины и воду под собой.
С минуту была надежда, что взрыв транспортника даст им шанс уйти. Но потом с двух сторон площади появились два «Жукова», а вниз, стреляя ракетами, рванулось патрульное судно. Земля вокруг них вспенилась, и Гарвин услышал чей-то вопль.
— Отрывайтесь! — закричал он. — Разбиваемся на пары и уходим! Уходим!
Другие голоса подхватили команду. У Гарвина свело живот от понимания того, что он вчистую проиграл эту битву, да и свою жизнь, скорее всего. Он схватил Монтагну за боевой пояс:
— Пошли! Мы уходим!
Монтагна поднялась на колени, бросила гранату, потом вскочила на ноги.
— Ты первый, — сказала она, и они зигзагами скрылись в руинах.
Еще некоторое время куранцы стреляли в них, но потом заметили отсутствие ответного огня.
Теперь им предстояло охотиться за своей добычей по двое.
Моника Лир и Джил Махим медленно продвигались по узкому коридору, наклоняясь, чтобы пройти под колоннами, которые почти заблокировали его.
Лир метнулась через открытое пространство и повернулась, чтобы прикрыть медика. Махим пошла за ней, но лямка ее рюкзака за что-то задела. Она потянула за нее, и в этот момент откуда-то влетела граната и взорвалась. Махим осела на пол.
Лир увидела человека, бросившего гранату, и застрелила его, но в этот момент взорвались еще две. Она успела только заметить, что гранаты были шоковые, а не осколочные. Потом ее накрыл двойной взрыв, и она погрузилась во тьму.
По улице медленно двигалась колонна солдат. Над ними кружил патрульный корабль.
Вал Хекмайер перевязывал бок Деб Иртинг — ее задела шрапнель. Иртинг была почти без сознания, она кусала губу, стараясь сдержать стон. Послышался крик, и Хекмайер бросил повязку и схватил оружие. Вражеская группа — человек сорок — повернулась и увидела его. Они двинулись вперед, ведя стрельбу на поражение.
«Чтобы убить их всех, надо сначала убить одного», — напомнил сам себе Хекмайер и методично начал слева, так что только пощелкивал курок. Солдаты кричали, падали молча, хватали себя за грудь, спотыкались.
Что-то обожгло грудь Хекмайера, и он увидел кровь. А потом его ударила еще одна пуля, пониже, и он почувствовал рвущую агонию. Он уронил оружие, схватился за рану, и в него впились еще три пули.
Когда он упал, Деб Иртинг подняла его, подхватила его оружие, и две пули ударили ей в голову. Она опрокинулась назад, передернулась и умерла.
— Пошли, — сказал Гарвин. — Доберемся до реки, проплывем вниз и выберемся на берег.
— Звучит неплохо, босс, — ответила Монтагна, пытаясь улыбаться и казаться такой же храброй, каким ей казался Янсма.
Они дошли до конца улицы, прошли по аллее и увидели перед собой воду.
— Ладно, — сказал Гарвин, стараясь сохранять спокойствие. Он хотел бы быть таким уверенным, как Монтагна. Он вдруг ни с того ни с сего понял, что вот прямо здесь и сейчас она была красивее всех встреченных им женщин. — Надеюсь, ты любишь плавать.
— Да я настоящая рыба, босс.
Они перекинули оружие через плечо и вышли на открытую местность. Гарвин посмотрел на воду — темную, глубокую на вид и с явно быстрым течением — и глубоко вдохнул, наполняя легкие кислородом.
Сбоку от них из кустов поднялся «жуков». Люк командного купола был открыт, и на них было нацелено два пулемета. Затрещал громкоговоритель.
— Не двигайтесь. Даже не дышите, если жизнь вам еще дорога.
Глава 12
Кура / возле Куры Четыре
Улыбка Протектора Редрута была жутковатая.
— Мы остановили десантников. Всех. Они либо убиты, либо в плену. А те, что еще живы, долго не проживут. Камбра сегодня получила хороший урок.
— И какую вы выбрали казнь? — спокойно спросил Селидон, будто обсуждал погоду на планете под ними.
— Я еще не решил, — сказал Редрут. Он задумчиво осмотрел мостик корабля. Потом он повернулся к Ньянгу:
— Вам, наверное, жаль, что вы не присутствовали при поимке, Йонс. Вы им так бы отплатили за то, что вам самому пришлось удирать.
— Я не солдат, — сказал Ньянгу. — Когда кто-то другой делает то, что нужно сделать, мне от этого ничуть не менее приятно, чем если бы я сделал это сам.
Селидон усмехнулся:
— Кто это сказал, что шпион — это просто бюрократ с амбициями?
— Наверняка какой-нибудь бюрократ. Или адмирал, — ответил Ньянгу.
— Прекратите, — бросил Редрут. — У меня два вопроса, Йонс. Какая худшая форма казни на Камбре?
— У них только один вид. Нет, два, — ответил Ньянгу. — Публичное повешение для гражданских и расстрел для солдат.
— Ни то ни другое не особо зрелищно, — произнес Редрут. — Разве что кто-то ужасно стреляет или пьяный вешатель не рассчитает падение и оторвет жертве голову или медленно удушит. На мой вкус этого недостаточно. У вас двоих есть какие-нибудь идеи?
Ньянгу задумался о том, был ли Гарвин среди десантников, а если был, то остался ли он в живых, и как внести предложение, не вызвав подозрений. Его спас Селидон.
— Не знаю, как их надо убить, да меня это не особо и интересует, — сказал он. — Я уверен, кто-то да придумает что-нибудь, что вас удовлетворит, Протектор. Но я думаю, что просто казнить этих бандитов — значит зря растратить потенциал.
— Что ж, продолжайте, мистер эффективный лейтер, — заметил Редрут, явно рассерженный намеком на свой садизм.
— Я думаю, что нашим гражданам будет интересен показательный суд, — продолжал Селидон. — Он даст нам шанс полностью разоблачить злодейство камбрийцев и подтвердить то, в чем наши пропагандисты их так долго обвиняли.
— Это также даст нам шанс, — перебил его Редрут, — обнаружить, какие у них есть союзники на четвертой планете и во всей системе Куры. А еще, — продолжал он с нарастающим возбуждением, — мы сможем вовлечь сюда союзников, которые у них наверняка есть на Лариксе. Никто в здравом уме не может сомневаться, что на центральных планетах кто-то еще ждет шанса начать свою собственную террористическую кампанию.
— Очень логично, — сказал один из адъютантов. — Вы опять попали в самую точку, Протектор.
Никто не обратил на него ни малейшего внимания.
— Да, — сказал Редрут, — после хорошего допроса они во всем признаются и подтвердят мои худшие подозрения о том, что среди нас есть предатели.
— Не говоря уже о том, — сухо заметил Селидон, — что это даст нам достаточно поводов объявить войну на тот случай, если придется оправдываться перед… посторонними.
— Хотите сказать, если вернется Конфедерация? — фыркнул Редрут. — Сомневаюсь, что это случится при вашей жизни или даже жизни ваших потомков. Но всегда хорошо иметь запасную стрелу в колчане, правда? Йонс, я снимаю вас с прежней работы и включаю в состав следовательской группы. Вы сможете сформулировать вопросы способом, знакомым этим террористам, не дать им лгать, а когда они заговорят — добиться, чтобы их добровольные признания были понятны как для наших сограждан, так и для Камбры.
— Вы делаете мне честь, Протектор, — сказал Ньянгу, слегка поклонившись.
Комната воняла. Это был просто бетонный куб без окон с запломбированным кондиционером и двумя мониторами на потолке, двойной дверью с решеткой в одном конце и четырьмя матрасами на полу. Четырех пленников раздели догола, тщательно обыскали и нашли все спрятанное. Потом им выдали серые комбинезоны с черным крестом на спине, который сильно напоминал мишень.
Дважды в день дверь открывалась, и стражники с пустыми лицами бросали внутрь пайки и воду, а время от времени и сомнительной чистоты перевязочные материалы для раненых. Других медицинских принадлежностей им не давали, а требования доктора о лечении Лир и Махим игнорировались.
Махим металась в полубессознательном жару. Моника, игнорируя собственные поверхностные раны, осторожно развернула повязку на ее ноге. Гарвин присел рядом с ней, разглядывая распухшую ногу. Лир поморщила нос, и Гарвин тоже почувствовал сладкий запах. Началась гангрена. Либо Джил Махим будут лечить, либо она потеряет ногу. Или умрет.
Махим открыла глаза.
