Андрей Уланов - Серебряные пули с урановым сердечником
Меня, признаюсь, изрядно впечатлил перечень кар, долженствующих постигнуть нарушителя соглашения. Даже выбранный нами «обыденный набор» занял собой почти половину свитка и включал в себя как вполне земные проклятия, вроде «мужского бессилия», «выпадения волос», так и настолько экзотические, что просветить меня по их части не мог не только инк фишки, но и Айт. Жаль. Мне, к примеру, хотелось бы узнать, что представляет собой «огненный ихон» и какое действие может оказать на меня «магарримское курчавление».
При этом кроме «обыденного» наличествовал также «расширенный набор», «набор специальный» и «для особо важных сделок». Честно говоря, у меня не хватило фантазии вообразить, как может выглядеть крича, испытавшая на себе хотя бы половину списка «набора специального», хотя… для чего-то же их делали столь длинными.
Хм… если этот самый Тсоракаль исполняет свои обязанности столь же ответственно, как давешний рыжебородый-парень-верхом-на-облаке…
Впрочем, как разъяснил мне Айт, в этом бизнесе тоже имелись свои многочисленные тонкости. Например, «божественная юрисдикция» Тсоракаля распространялась только на Джиир – плюс полдесятка Миров, с божествами в которых было заключено нечто вроде соглашения об экстрадиции, хотя, как я понял, в данном случае речь шла скорее о том, что преступника покарают местными силами. И если клятвопреступник, выбирая портал для бегства, догадался проконсультироваться по этому поводу у опытного теолога, то его партнерам оставалось лишь подсчитать убытки… или взять дело отмщения в собственные руки, лапы и другие имеющиеся в наличии конечности.
Да и на самом Джиире дело обстояло далеко не просто – далеко не все соизмеримые, а то и превосходящие Тсоракаля по божественной мощи сущности числили клятвопреступление тяжким грехом для своих почитателей.
К сожалению, Айт не знал, простирается ли зона влияния данного магического субъекта за пределы атмосферы планеты.
Еще одна милая деталь – в Мирах заключение сделок также было принято отмечать банкетом. Правда, здесь не додумались до произнесения тостов, а крепость напитков заменяли изысканностью яств. Стоил же подобный обед в «Лигурийском купце» – помпезном сооружении из камня и стекла с замашками венецианского палаццо – столько, что… впрочем, этот вопрос был чисто академический, поскольку, во-первых, общий золотовалютный запас «Хрустальной тыквы» не дотягивал и до половины этой суммы, а во-вторых, герцог Клайт любезно потребовал, чтобы право оплаты было предоставлено ему.
Второй этаж, столик у окна… открытого настежь. Странно, что они не додумались стребовать с многочисленных зевак на площади под окном плату за улетучивающиеся в это самое окно запахи. А столик считался он двухместным, хотя, на мой взгляд, за ним можно было без проблем разместить еще пятерых герцогов Клайтов – и места для еще пятерых Вуко Мраковичей после этого осталось бы с лихвой.
Впрочем, когда я увидел потянувшуюся к нам вереницу с подносами, то понял, что и количество еды явно не соответствовало обеду на двоих в аналогичном земном заведении. Невозможно, чтобы один человек съел половину этого. Хотя… пахнет все чертовски вкусно… нет, ну не съем, точно не съем… попытаюсь… лопну… но хоть понадкусываю.
Памятуя о свежеполученном печальном опыте с траймирским бартелосом, я подготовился к сему мероприятию со всей возможной основательностью – то есть запасся двойным комплектом салфеток, антиаллергенами, противошоковым, слабительным… но после первых пяти минут сосредоточенного истребления всего, что находилось в радиусе досягаемости рук, решил – самую главную деталь подготовки я все-таки упустил. А именно – не нанял кого-нибудь, кто докатил бы получившийся из меня шарик до посадочной.
– Итак, лер землянин, – герцогу хватило такта дождаться момента, когда я наконец отвалился от стола, дружелюбно взирая на окружающий мир слегка осоловелыми глазами. И хорошо, что хватило, потому что до этого воспринимать что-либо, кроме собственного чавка, я был решительно не способен.
– Я составил список мест, могущих послужить целью планируемой нами операции.
– Валяйте, – благодушно разрешил я. Кажется, Клайта покоробило. Внешне он этого, впрочем, не показал, но…
– То есть, – поспешно добавил я, – я хотел сказать, что готов выслушать вас со всем возможным вниманием.
– Вот, – перегнувшись через стол, Клайт протянул мне тоненькую папку из красной кожи. – Я подумал, что так будет лучше… нагляднее. Один из моих людей обладает талантом художника… я имею в виду настоящим Талантом.
Талантом, да… я был готов увидеть многое. Тонкую паутину угольных набросков, прозрачную водянистость акварелей, даже химическую яркость синтекрасок… многое, но не это.
Изображение на шершавом на ощупь листе грубой бумаги было живое. Реальнее картинки на дисплее, реальнее объемной фотографии… проклятье, да оно было реальнее самой реальности! Шум, доносящийся из глубин «Лигурийского купца», равно как и тысячеязыкий гомон площади за окном, отодвинулся куда-то вдаль, на дальний план сознания. А на первый властно вырвался величественный замок из белоснежного камня, стоящий на зеленом холме, несколько странных красных деревьев – или, вернее, исполинских грибов – вдоль ведущей к его воротам дороги и два острых серпа в небе – малиновый, раза в три больше земной луны, и на треть меньший бледно-голубой.
– Замок Женера, принадлежащий Аверусу, графу Сашсскому, – Клайт, похоже, ожидал произведенного рисунком эффекта и остался им весьма доволен. – Это на Вольсхолле, в трех порталах от Джиира… но слава о хранящейся в этом замке графской коллекции покрыла куда большее расстояние.
– Коллекции чего? – спросил я, с трудом отрываясь от притаившейся в листке бумаги частицы неведомого Мира.
– Магических артефактов, – ответил герцог. – Считается, что коллекция Аверуса содержит наибольшее число уникальных предметов такого рода в этой части Ойкумены. К примеру, только у него есть легендарные Поющие Пылинки, Девять Черепов Гхорка, подлинная книга заклинаний Крейгнана с Пилеринга. А его Хлорофант, насколько мне известно, и вовсе последний.
– М-м-м, весьма интересно, – выдавил я.
Магическими артефактами назывались штуковины, изготовленные так давно, что все успели раз по десять забыть, для чего они предназначались. При этом цены на них были совершенно безумными и имели тенденцию к росту – из-за бытующего в Мирах утверждения, что маги древности превосходили жалкую нынешнюю поросль голов так на …дцать.
В Академии мне как-то довелось прочесть-несколько отчетов об исследованиях доставленных из Миров магических артефактов. Отчеты были, разумеется, засекречены… но один из наших преподавателей имел дурную привычку выстукивать пароль одним пальцем, подолгу прицеливаясь перед каждым касанием.
Было доставлено три артефакта. Первый из них всего-навсего взорвался при попытке активировать его – хотя попытка проводилась в полном соответствии с полученными от мирян инструкциями. Из пятерых занимавшихся этим идиотов-исследователей трое погибли на месте, один выжил – став, правда, при этом восьмидесятипроцентным киборгом, а пятый, хоть и умудрился каким-то чудом не получить видимых повреждений, впал в некое подобие ступора, вывести из которого его пока не смогли. С учетом того, что лаборатория располагалась хоть и на окраине, но все же в черте одного из крупнейших земных мегаполисов, заключение расследовавшей это ЧП комиссии было единодушным – повезло!
Второй артефакт был доставлен для исследования в секретный комплекс в Экваториальной Африке – триста километров болот с крокодилами и неодинозаврами до ближайшего человеческого жилья… не совсем точное определение, потому что километров всего сто пятьдесят, если мерить вертикально вверх. Исследования планировалось проводить только дистанционно, а сам артефакт был помещен в камеру, способную выдержать килотонный взрыв – но спустя два дня после начала работ связь с комплексом оборвалась, а прибывшая сорок минут спустя спецкоманда обнаружила, что здание комплекса до краев заполнено светящейся голубоватой жидкостью. Предложение взять пробу было отвергнуто, а еще через час и тринадцать минут над бывшим комплексом прошел тяжелый крейсер «Ливерпуль», сделавший в зенитальном положении пиф-паф главным калибром.
Лабораторию по исследованию третьего артефакта оборудовали в списанном эскадренном танкере, в трех светоднях за орбитой Плутона. Удаление от Солнца, видимо, благотворно сказалось на артефакте – он позволил издеваться над собой целых восемнадцать дней, и когда наконец ему все же наскучил данный процесс, то уход объекта исследований был почти «английским». Почти – потому что уходя, артефакт прихватил «на память» 4,57 процента массы покоя танкера, причем ни одна из выдвинутых впоследствии теорий так и не смогла найти хоть какую-то логическую связь между отдельными элементами похищенного. В списке фигурировали как листы внешней обшивки, так и волосы с головы лаборантки – причем исключительно с правой стороны головы. «Жемчужиной» списка была, вне всякого сомнения, нервная система канарейки одного из биологов. На полагающемся канареечным нервам месте медсканирование не обнаруживало ровным счетом ничего – однако птица чувствовала себя как ни в чем не бывало, чирикала, клевала зерно, пила из поилки и гадила на поддон клетки.
