Ян Валетов - Дети Капища
Али-Баба выглядел гостем на чужом празднике. Сергеев не сомневался, что при желании араб может слиться с пейзажем и сделаться, как хамелеон, совершенно незаметным – что здесь, что в толпе футбольных фанатов, что в главном зале Московской синагоги. Но сейчас необходимости в этом не было. И за столиком в мрачновато оформленном зале «Камелота» сидел типичный «ботаник», забредший сюда, в клевое тусовочное место, по ошибке.
– Ну, – сказал Истомин, – давайте приступать. Со своей стороны, при переговорах я могу ручаться за обоих. За обе стороны, то есть…
– Если вы позволите, – выговорил Али-Баба по-русски, старательно, но с жутким акцентом, – я буду говорить на английском.
– Как угодно, на ваше усмотрение, – откликнулся Сергеев, автоматически переходя на язык бывшего стратегического противника. – It’s up to you!*
– Вот и хорошо, – обрадовался Али-Баба и заговорил бегло и грамотно на превосходном British. – В принципе, у меня вопросов несколько. Первое. Господин Истомин сказал мне, что вы хорошо знаете территорию Ничьей Земли.
– Наверное, да, – откликнулся Михаил. – Хотя говорить так было бы неразумно с моей стороны. Самонадеянно, я бы сказал. Никто не знает территорию Зоны достаточно хорошо. Я не исключение. Возможно, что знаю ее чуть лучше, чем другие.
Истомин хмыкнул и щелкнул зажигалкой, прикуривая.
– Костя сказал мне, что вы живете там с самого начала? – спросил Али-Баба.
– Да. Почти.
– Вы ввозите через границу медикаменты, оборудование?
– Да.
– Чем платите?
– Деньгами. – Сергеев пожал плечами. – А чем еще можно платить?
– Если я спрошу вас, откуда деньги?
– Я вам отвечу – в Зоне их много. Надо только знать, где они лежат, и уметь взять.
Али-Баба кивнул.
– Вы переправляете товар контрабандой?
– Нет! Официально ввожу! Вы, вообще, представляете, о чем говорите? Ничья Земля – это тысячи километров границ, колючей проволоки, контрольно-следовых полос, десятки тысяч датчиков движения и температуры, автоматические пулеметы, пограничники, регулярные войска, миротворцы, бандитские формирования. И с каждым годом граница охраняется все лучше, возить грузы все труднее и труднее.
– Но вы же везете? Значит, есть окно?
– Постоянных окон нет, – вмешался Истомин. Из них троих он говорил по-английски хуже всех, явно «растеряв» язык во время сидения за начальственным столом. – Конечно, для Сергеева граница, что решето, но если кто сунется не зная броду, по чьим-то старым следам – костей не соберет.
Постоянные окна были. Но разубеждать коллегу, разыгрывающего перед гостем роль хозяина Сергеева, Михаил не стал. Нету, значит, нету…
– Сколько надо медикаментов? Например, на год?
– Я не знаю. Много. Смотря как считать, конечно, но очень много.
– Как бы вы отнеслись к тому, что я предложу вам сделку?
– Какую?
– Поменять кое-что на несколько транспортных самолетов с лекарствами и оборудованием? На то, что вы легко можете вынести из Ничьей Земли? Ведь несколько транспортников с препаратами легко закроют проблемы на пару лет?
– Там нельзя закрыть проблемы, – сказал Сергеев. – Там можно частично закрыть некоторые проблемы на короткое время. И то – если крупно повезет. Что вам надо вынести? Деньги? Документы? Атомных бомб там нет, это я вам точно говорю!
Али-Баба усмехнулся и смешно потряс бен-ладеновской бородкой.
– Зачем нам атомная бомба? Что вы?! Мы люди абсолютно мирные, разве самую малость злимся, когда нас обижают. Нет, нет… Не бомбу. Я вам потом объясню. Совершенно другое. Это другое спокойно лежит в центре Киева.
– Ах, в центре Киева? Ну, уважаемый Али-Баба, это тоже не «Сезам, откройся!», уж будьте уверены! Вы знаете, что такое Киев сейчас? – спросил Михаил, внимательно рассматривая точеное лицо араба, сохраняющее нейтральное выражение. – Вам Костя хоть что-то рассказал? Для общего представления, так сказать…
– Да. Я знаю, – сказал араб. – Мне рассказывали. Я даже видел фильм… То есть любительскую съемку. Впечатляет.
Видимо, Сергеева перекосило. Больно уж приятно было услышать слово «впечатляет» в таком контексте.
Али-Баба замялся. Не смутился, а именно замялся, так может замяться студент, сморозивший на зачете абсолютную чушь. Это так здорово подходило к образу «ботаника», что Михаил готов был бы восхититься, но больно уж не «ботанической» была тема их беседы.
– Возможно, что я не все знаю о тамошних сложностях, но все-таки я о них знаю, – продолжил Али-Баба. – Если бы это было легко исполнить, я бы вас не просил. Есть масса способов десантироваться на закрытые территории… Вы и сами знаете.
– Знаю, – согласился Сергеев, – я знаю тысячу и один способ попасть на Ничью Землю. Но вот способов выбраться оттуда знаю гораздо меньше. Вы мне верьте на слово, пожалуйста. Я не склонен преувеличивать своей значимости. Потому что давеча, буквально дней десять назад, я хоронил то, что осталось от двух таких вот туристов. Осталось мало. Для опознания во всяком случае.
Али-Баба помолчал, внимательно рассматривая Сергеева, а потом сказал, доставая сигареты из кармана своего модно пожеванного пиджака:
– Хороший английский. Я давно не слышал такого в этой стране. Знаете, Майкл, это достаточно трудно, передать иронию на чужом языке.
Он закурил и прибавил:
– А у вас получилось. Я оценил. Я не буду рассказывать сказки о том, что справлюсь без вас. Мне нужно, чтобы вы выполнили работу, и я готов платить хорошую цену. Структуру груза медикаментов можете формировать вы сами. Вам виднее, что надо для тех, кто там остался. Не будет никаких дополнительных условий. Простой обмен. Сначала – и как можно быстрее – образец материала. Потом два варианта. Первый мы сейчас обсудим. Итак, сколько груза, достаточно опасного, вы можете вынести на себе?
– Для начала скажите, что надо нести? И куда? На север? На юг? Я надеюсь, что Константин Олегович нам не помеха?
– Ну что вы, – сказал Али-Баба, качая головой, – Константин при этом разговоре совсем не лишний. Он практически все знает.
– Я бы не привел тебя сюда… – подтвердил Истомин. – Если бы сомневался в чем-нибудь… Естественно.
«Врешь, – подумал Сергеев беззлобно, – врешь ведь, как сивый мерин! Ох, Костя, Костя… Я-то по привычке думал, что мы с тобой волки, а ты давно уже овца, хоть при кресле и погонах. Неужели не чувствуешь, что сидишь сейчас между двумя волками, страшными, воняющими зверем и лесом, такой тонкорунный и доверчивый, что даже оторопь берет? А ведь был ты страшен когда-то…
Не так, как Мангуст, конечно, тот не имел себе равных, но более матерый, чем я, Кучерявый или Дайвер… Однозначно. Чем же он тебя так окучил? Не верю я, что тебя можно испугать, не верю! Но если тебя не испугать, то остается одно – купить. Есть, конечно, призрачный третий вариант: что ты делаешь эту встречу по заданию Конторы, но кажется мне, милый друг, что думать так – это придумывать тебе оправдание».
Подошедший официант, одетый как придворный при французском дворе в шестнадцатом веке, но с люминесцентной китайской ручкой и откидным блокнотом в руках, принял заказы и удалился. Истомин таки заказал свою любимую баранину в гранатовом соусе. Сергеев подумал и сделал то же. Али-Баба остановился на медальонах из телятины под соусом «рокфор».
– Раньше, – сказал Константин Олегович, глядя ему вслед, – тут работал такой орел – запоминал заказ на весь стол без единой записи. Представляете? Человек на пять принесет и ни разу не ошибется! Больше он здесь не работает, а жаль… Посмотрели бы, как обслуживает настоящий профи…
Сомелье, парень лет тридцати, с острым, как мордочка ласки, личиком и короткими, словно съеденными, ногтями на короткопалых кистях, материализовался у столика с винной картой в кожаном переплете и, оценив костюмы по достоинству, вручил ее прямиком Али-Бабе.
«Бинго», – подумал Сергеев не без злорадства.
Али-Баба слегка поднял бровь, отчего заумный «ботаник» мгновенно исчез, уступив место едкому, как уксус, щеголеватому прожигателю жизни. Сомелье весь обратился во внимание, зашуршали загримированные под старый пергамент страницы карты вин – и выбор был сделан – Medoc 1994 года – неплохо, хотя самым подходящим его и не назовешь.
Пока официанты накрывали стол, Сергеев, Истомин и Али-Баба сидели молча, окутанные дымом сигарет и полумраком, в котором мерцал свет свечи, горящей в горлышке бутылки, залитой цветным парафином до неузнаваемости. И лишь когда официанты удалились, оставив закуски и бокалы с шипящим пузырьками всегдашним «Святым Источником» (любимым напитком россиян, если верить рекламе), Сергеев обратился к Али-Бабе, не повышая голоса:
– Вернемся к нашим баранам…
Истомин улыбнулся и чуть прищурился, сразу став лет на пять моложе.
– Известно все: цена, местонахождение и даже трудности… Неизвестно, что искать. И куда нести. Без этого я никогда не отвечу на ваш вопрос – сколько груза я смогу вынести.
