Дмитрий Воронин - Арена
Он медленно шел по ночному городу, почему-то неосознанно стараясь выбирать темные улочки, словно стеснялся оказаться на свету, у всех на виду, словно боялся – а вот сейчас кто-то завопит: смотрите, это же он, хранитель мира в галактике. И сразу сбегутся любопытные, каждый будет стремиться поглазеть на знаменитость, а сам он, тупо улыбаясь, будет раздавать автографы, говорить к месту и не к месту всякую чушь и при этом чувствовать отвращение к самому себе.
А потом в какой-нибудь газетенке – почему-то мысленно Саша представлял себе непременно желтую прессу – появится статья, в которой какой-нибудь писака, до невозможности извратив все сказанное, преподнесет Трошина как некоего новоявленного спасителя человечества, прямого кандидата в национальные и интернациональные герои…
На фоне этих мрачных мыслей, в какой-то момент ему вдруг показалось, что чей-то взгляд уперся ему в спину, пронзая плотную кожу куртки и холодя позвоночник. Странный взгляд, недобрый и в то же время не злой. Заинтересованный, но интерес этот был не сродни любопытству, он был другим – холодным, профессиональным… и опасным. Трошин резко оглянулся…
Улица была почти пуста. Лишь несколько человек, внимательно глядя под ноги, чтобы не пропустить в темноте скользкое место, брели куда-то по своим делам. Никто на него не смотрел.
Глава 4
Выпад – тонкий клинок со звоном отлетает от лезвия подставленного под удар меча, высекая сноп искр. Одновременно удар второго лезвия, длинного и смертоносного, принимает на себя кольчуга, звенья скрежещут под непомерной нагрузкой, лопаясь, – но тело уже реагирует и уходит в сторону, и острие клинка вырывается из уже почти поддавшейся стальной сети.
Пот заливает глаза. Психоматрица весьма достоверна – хотя кто мешал в общем-то лишить лицо образа, предназначенного для Арены, потовых желез. Наверное, так и надо сделать.
В следующий раз.
А пока – удар, парирование, нырок – и снова удар, снизу, в щель панциря. Интересно, а противник потеет? Наверное, нет – и даже не потому, что эти ракообразные игги, может быть, вообще не знают, что такое пот. Просто у них гораздо богаче опыт пребывания на Арене, и они наверняка учли все факторы, которые можно поправить, не нарушая Кодекса. Их матрицы предельно функциональны и почти лишены слабостей. И действуют чуть ли не на высшем уровне эффективности – чего людям остается только пожелать себе. Ничего, мы накопим опыт, мы достигнем идеала – если он вообще достижим.
А пока – выпад… блок… еще выпад…
Черт бы побрал этот Кодекс. Он разрешает тщедушному Женьке носить личину, к примеру, трехметрового тролля – но, скажем, болевой порог скрупулезно берется в точности равным человеческому. Да и не просто человеческому – его, Женькиному, персонально. И прочность нарисованных костей ни в коей мере не может превышать среднюю для хомо сапиенс… – и теперь вон, в трех шагах позади, пластом лежит Стас, его правая рука отрублена у самого плеча, а под неподвижным телом по зеленому песку расползается очень даже реалистичная лужа крови. В задницу бы им засунуть эту их реалистичность. Жаль только, не у всех членов Жюри есть эта самая задница.
Удар, сильный, безо всякого мудрствования – меч обрушивается на противника сверху, проклятый тонкий клинок, беспечно подставленный под стальную молнию, падающую с неба, не ломается – здесь, на Арене, оружие служит куда дольше, чем его хозяева. Но все же ему, клинку, не хватает массы, а длинной суставчатой руке – силы. Не зря же игги дерутся этими шампурами, на то, чтобы поднять тяжелый боевой топор, типа Борькиного, у них силенок не хватит. Да и надо ли оно им, мышцы мышцами, а Борька – вон он, скрючился на песочке, зажимая ладонью хлещущую из вспоротого брюха кровь. То есть это кажется, что он ладонью зажимает – ничего он уже не зажимает, его нейрококон уже отключен от психоматрицы, поэтому фигура на песке – так, просто картинка, элемент декорации. Хотя у нее до боли знакомые черты лица.
Интересно, титановый меч можно, а шлем из бронестекла – нельзя. Почему, собственно? Или кому-то из Жюри очень хочется видеть мертвое тело женщины с торчащей из глаза шпагой? Или это хочется видеть не членам Жюри – и в самом деле, они-то уж насмотрелись, наверное, на всю оставшуюся жизнь, а миллионам и миллионам зрителей, которым сейчас транслируют это действо. А также всем тем, кто захочет просмотреть запись. Им нужно шоу, и в этом большинство этих пернатых, шипастых, слизистых и других странных созданий мало отличается от людей. Хлеба и зрелищ. Будет вам зрелище, будет. Куда же без него?
Александр выдернул меч из расколотого черепа игга и бросил взгляд на поле боя. Силы были все еще равны, если считать по конечностям. Их осталось шестеро, иггов – трое.
Эмоции, эмоции… вот что мешает людям. Казалось бы, все прекрасно знают, что живым здесь ничего не грозит. Все понарошку, все не взаправду. Только вот Ташка бросается к упавшему мужу, попадая прямо под удар, – и в этот момент нет никого рядом, чтобы прикрыть стройную фигурку в легкой броне. Да, потом он, Александр, завалит эту панцирную сволочь, которая так легко умеет попадать шпагой в глаз. Только вот Ташки в их рядах больше нет, а Лика снова и снова лихорадочно натягивает рычагом стальную тетиву арбалета, пока Женька геройствует, стараясь не подпустить шестилапого к девушке. Саша даже слышит, как тот кричит иггу в лицо – ты, мол, пройдешь только через мой труп.
Игг согласен. И он проходит… но Лика успевает получить эту свою лишнюю секунду, успевает, и теперь может выстрелить в упор, с двух шагов – тяжелая металлическая стрела пробивает кажущийся несокрушимым панцирь, и противник валится назад, прямо на распростертое у него под ногами Женькино тело.
Штерн не посмеет лишить Женьку премии – Малой сегодня держался хорошо.
Пять-два. Еще мгновение назад счет казался именно таким, и вот он уже изменился. Не в пользу людей. Игг-капитан, командир вражеской Команды, стоит, ощетинясь шпагами, высматривая противника, а у его ног пластом лежал Лонг. Саша с ужасом ощутил, что его начинает переполнять бешенство – это было плохо, очень плохо, к противнику надо относиться как к сопернику в Споре, как к партнеру по Арене – а не как к злейшему врагу. Даже несмотря на то, что этот «партнер» только что выпустил кишки твоему другу, и стоит теперь, слегка покачиваясь, на двух мощных длинных ногах. Да и то сказать – Игорь в одиночку полез на главаря, практически не имея шансов на успех. Если Женька и был худшим фехтовальщиком в Команде – дам в расчет не берем, – то Игорь-длинный вполне претендовал на второе место. С конца.
Олег и Игорь-большой атаковали второго из уцелевших иггов. В принципе там итог был труднопредсказуем – жук лишился одной из «рук», а Биг дерется левой – в бою с человеком это был бы плюс, но иномирянам глубоко наплевать на понятия «левша» и «правша». Хитрое ли дело – владеть двумя руками. Вон, они четырьмя владеют и не задаются.
Трошин движется навстречу капитану Команды противника. Дыхание становится ровнее… зачем психоматрице дыхание? Чтобы кровь красиво пузырилась, вытекая из пробитого горла? Тяжелый двуручник угрожающе целил в панцирь жука. Тот оставался неподвижным, но видно было, что четыре тонких лезвия придут в движение в любую секунду, ставя заслон, почти непреодолимый для врага.
Нет, не врага – все-таки всего лишь соперника. Саша старался не испытывать к этому жутковатому созданию ненависти. Все делают работу – работу по защите интересов своей родины. Он, этот жук-переросток, защищает свою Родину если не от угрозы, то по крайней мере от некоторых экономических проблем. А что делаешь здесь ты, Александр Трошин? Ради кого и ради чего сейчас ты попытаешься пробить стальным лезвием этот хитиновый панцирь? За приличную, по нищим российским меркам, зарплату? За очередную тряпку, которую сможет купить твоя жена, чтобы пару раз надеть, а затем швырнуть в шкаф и забыть о ней навсегда? Может быть, те, кто не вышел в финал, отчаянно нуждались в тех астероидах, что крутятся по орбите вокруг звезды с ничего ему, Трошину, не говорящим номером.
Косой удар, направленный в плечо, – достигни он цели, и крошечная голова с огромными фасеточными глазами полетит в песок. Здесь он красный, этот песок. Саша не на своей территории. Но клинок не достигает цели – жук уворачивается, и лишь кончик лезвия скользит по прочному панцирю, оставляя глубокую царапину. А в следующую секунду – короткий и точный ответный удар, одна из презрительно называемых Сашей «шампурами» шпаг пробивает кольчугу, толстую подкольчужную куртку, мясо, а потом все перечисленное в обратной последовательности – и выставляет кровавое острие наружу. Саша отпрыгивает назад и совершенно явственно ощущает, как набухает от крови куртка, как левая нога становится тяжелей и теперь уже не так хорошо его слушается. Нейрококон фиксирует повреждения и вносит коррективы в управление матрицей. Сволочь.
