Федор Березин - Допрос с пристрастием
Фишка Кварода и заключалась в том, чтобы использовать этого самого «паразита». В той стадии, когда он уже чуточку ожил, но еще не умер по новой.
Ведь что есть по своей сути мозг? Это биологическая машина, цель которой повысить шансы выживания своего носителя. Эти шансы он повышает через познание окружающего мира. То есть предсказывание изменений в мире. Если мозг предсказывает изменения мира правильно — это «хороший» мозг. Если он предугадывает неправильно, то это «плохой» мозг, и его хозяин обречен. Но свои знания любой мозг извлекает из взаимодействия со средой.
А вот что происходит в сталтехе: механоид как часть Техноса действует сам по себе. Но внутри него помещен сложнейший биологический прибор для познания мира. Конечно, «прибор» этот сильно поврежден. Это надо учитывать. Но для дела это не имеет значения. Неважно и то, что остатки умирающего человеческого мозга никак не могут повлиять на поведение своего нового носителя. Ведь сталтеху совершенно все равно, чем там занимается этот «паразит» в новой, металлической черепушке. Но ведь и мозгу, по сути, тоже все равно, познает он реальность с толком или бессмысленно. Он — прибор для познания — и точка.
Среда вокруг мозга коренным образом изменилась. Страшно представить, в каком ужасе там, внутри, пребывает сознание. Если, конечно, сознание в этих остатках былого еще присутствует. Организм вокруг преобразуется во что-то металлическое. Это металлическое двигается, ходит по местности. Причем делает это само по себе. Человеческий «паразит» внутри — просто наблюдатель. Ведь в него поступают сигналы. Пусть уже не от глаз, а от их заменителей. Пусть не от ушей, а от каких-то датчиков. Сплошным потоком идут болевые импульсы от гниющих мышц, от разлагающихся органов. При обычной смерти такие сигналы не могли бы поступить, потому что нервы разрушились бы раньше. Но тут другой случай. Новые серебряные нервные волокна доносят сигналы даже лучше и быстрее, чем натуральные. И почти все это — сигналы боли. Наверное, если бы испытывающий такие муки мозг мог по своей воле умереть, он бы сделал такое незамедлительно. Но он не может. Копошащиеся в голове скорги снова и снова восстанавливают его функции. А сам он не способен распоряжаться своим руками, в которых порой наблюдается оружие. Как бы хорошо было поднести «импульсник» к виску. Но сделать такое «мозг-паразит» неспособен. И он умирает медленно и ужасно.
Но, как было уже сказано, это прибор для познания мира. И несмотря на боль и всё прочее, он пытается его познать. Он пытается понять, что случилось и как из этого выкрутиться. Но ведь к нему напрямую подключено кое-что невиданное доселе. Механоидное устройство управления телом. Кроме того, это механоидное устройство взаимодействует со средой Техноса.
Вот именно тут и нашла место центральная идея Кварода.
42. Воспитатели
— Ведич, у нас проблемы, — доложил Глюк. — Посмотри развертку. Как тебе?
— Ага, вижу, — отозвался Ведич. — Прямиком сюда прут.
— Как думаешь, кто такие? — спросил Глюк.
— Нам без разницы, — скорбно ответствовал Ведич. — Хоть Орден, хоть вольные сталкеры. Даже если это егеря, то сомнительно, что они предупреждены о секретных полевых испытаниях лаборатории. Так что и с ними будут проблемы.
— Да уж, задачка, — вздохнул Глюк. — А наш подопечный, как назло, встал, будто соляной столб. Хоть бы тронул куда-то с тропы. Мне что, его за ручку вести?
— Идея смутная, — признал Ведич. — Но попробуй, чего еще делать-то?
— За ручку, что ли?! — опешил Глюк. — Там же скорги и…
— Да не «за ручку», конечно, — поправился Ведич. — Попробуй его выманить на себя. И вали куда подальше.
— Предупреждаю, времени у нас на подобные эксперименты немного, — отозвался Глюк.
— А я покуда обойду вас и займу позицию впереди, — сказал Ведич. — Эти неопознанные не будут разбираться. Сразу пришьют нашего Страшилку, и всё.
Глюк, находящийся всего в двух сотнях метров от подопечного, теперь перестал таиться. Он ускоренным ходом нагнал сталтеха и остановился всего в десяти метрах от него.
— Ну что, Страшилка, пойдем, погуляем с папочкой? — сказал он, прекрасно понимая, что для механоида его слова равнозначны завыванию ветерка.
Сталтех и вправду даже не повернул железо-костяную голову в его сторону. Облаченный в экзоскелет Глюк обошел его кругом, стремясь привлечь внимание.
— Пошли, дорогуша, а? Пойдем за папочкой. А то сюда скоро явятся плохие дяди, сделают нашему мальчику «бо-бо». Ты идешь или нет?! — гаркнул он через две минуты, попрыгав и потоптавшись вокруг механоида и так, и эдак. — Правду Кварод говорил, что вы все бестолковы и сознанием не обладаете. А я еще не верил. Думал, ученые заморочки, чтобы нас успокоить. Пошли, а? — сказал он, подступая к сталтеху почти вплотную. — Учти, не пойдешь, я сам тебе сделаю «бо-бо». Вспомнишь, что такое «Облегченный фрич» и как приятно от него засыпать.
— Ни черта не получается! — крикнул он, повернувшись в сторону, куда умчался Ведич. — Стоит, как статуя!
Ведич отозвался тут же. Естественно, Глюк не мог слышать его непосредственно, расстояние уже было около километра. Но встроенный фазо-синхронизированный звуковой усилитель кое-что разобрал.
— Всё понял, — ретранслировал ФСЗУ голосом, мало напоминающим искомый. — Я попытаюсь отвлечь пришлых. Следи за картой, если не повернут, тогда уж — «Фрич».
Ведич был полностью прав. Применение «Фрича» Квародом не рекомендовалось. «Облегченный фрич», конечно же, не то, что обычный, рушащий любую небиологическую структуру, но и от него хорошего мало. Сделать передозировку очень и очень возможно. К тому же субстанция может повлиять не только на механоида, но еще и на вживленные в его голову датчики. Тогда вся предыдущая работа пошла бы насмарку.
— Видишь, что тебе добрый человек говорит, — «объяснил» сталтеху Глюк. — Пойдем по-хорошему, а?
Но Страшилка явно никуда двигаться не хотел. Он стоял понурый и неподвижный, уставившись в промерзлую, посыпанную снежком землю.
— Что ты там нашел, дубина? — спросил Глюк. — Снега не видел? Или по травке соскучился? Пойдем, я покажу тебе шикарные, напитанные электричеством кустики. Забесплатно зарядишься.
Глюк пододвинулся еще, толкнул сталтеха, тут же отдернув перчатку. Эффекта не было никакого.
В этот момент издали послышался шум.
— Ну вот, — констатировал Глюк. — Из-за тебя — урода — хорошему человеку приходится рисковать. Пойдем со мной, остолопина. Покажу тебе неведомые края, лучшие в Пятизонье дубравы.
Откуда-то издалече ветер донес звук разорвавшейся гранаты, потом еще один.
— Радуйся, скотина, — с нескрываемой злостью просветил сталтеха Глюк. — Из-за тебя началась очередная зональная война.
43. Операция «Механическая зима»
Давид Иващ не зря хвастал под коньячок достижениями ближневосточного танкостроения. Такой концентрированной мощи, впихнутой в единичную боевую платформу, в здешних местах еще не видывали. Правда, стоит отметить, что сюда покуда никто еще и не притаскивал танки.
Корпусу и броне любой из «Меркав» было чуть ли не сто лет. Но вот оснастку поменяли уже несколько раз подряд. Башня была совершенно нового вида. Правда, последняя модернизация прошла в 2038 году, но по сравнению с сохранившимся гусеничным приводом это был технологический скачок. Старые башни могли хвастать своей тяжеленной 120-миллиметровой пушкой. Но в век, когда другие страны устанавливали на бронетехнику лазеры, это стало до жути архаично. Израильские конструкторы пошли по своему пути. Из новой модерновой башни торчало еще более массивное, чем ранее, дуло. Причем оно было даже длиннее прежнего. Однако его калибр мог бы рассмешить канониров прошлого века. Всего сорок миллиметров.
Но не всё здесь лежало на поверхности. Оказывается, внешнюю толщину ствола создавали электрические обмотки. Израильтяне поставили на танк «рельсотрон» — электромагнитную пушку. Компактный снаряд разгонялся не за счет пороха, а последовательным проходом через электрические катушки. Никакие пороха не могли тягаться с этой инженерной мощью. По выходе из ствола снаряд достигал семи с половиной километров в секунду. По сути, почти первой космической скорости. То есть еще чуть-чуть, и серии снарядов можно было бы отправлять на орбиту вокруг Земли. Жаль, калибр был все же маловат, так что легкий снаряд достаточно быстро тормозился воздухом. Тем не менее ныне «Меркава» запросто расправлялась с любым вертолетом, а при случае даже с идущим на средних высотах истребителем.
К сожалению, танк не стал легче. Электромагнитная пушка потребовала дополнительных аккумуляторов, сложной системы охлаждения, а также еще много чего прочего. Так что «Меркава» осталась при своих прежних шестидесяти тоннах. Эдакая тяжеленная колесница. Ведь слово «меркава» и переводится как «колесница». И сейчас эти гусеничные колесницы начали зачистку Новосибирской локации.
