Андрей Уланов - Космобиолухи
Джилл сдавленно хихикнула.
– Что-нибудь еще, капитан? – осведомилась она.
– Да,– кивнул Сакаи.– Возьми Петровича и запрись вместе с ним в каюте.
– Слушаюсь!
Вытянувшись и лихо прищелкнув каблуками, Мисс Отвертка сгребла под мышку жалобно пискнувшего ежика и промаршировала к двери. Капитан украдкой вытер пот со лба и мысленно поблагодарил духов предков. Как выяснилось, преждевременно – несколькими минутами позже Джилл снова оказалась в рубке.
– Капитан…– смущенно пробормотала она,– а можно, я еще захвачу бутылку ликера из бара?
– Пить во время посадки?! – поперхнулся Сакаи.– Ты же член экипажа…
– …а можно, я немного побуду балластом? Меня что-то так укачивает…
– Возьми капсулу из аптечки! – рявкнул капитан.– Она гораздо эффективнее алкоголя!
– Зато с ним,– Мисс Отвертка доверчиво моргнула и сложила ладони в молитвенном жесте,– я не буду представлять всяких ужасов про ваши пилотажные умения. Ну пожа-а-алуйста!
– Хорош спорить! – Винни качнул штурвалом, заставляя грузовик чуть задрать нос.– Мы уже входим в атмосферу… Черт! Почему створки не закрываются?!
– Капита-а-ан…– обреченно заскулила Джилл.
– Бери что хочешь и проваливай! – Сакаи, повернувшись к вирт-экрану, торопливо рылся в списке подсистем. Процесс управления грузовиком, казавшийся «интуитивно понятным» в открытом космосе, начал подкидывать сюрприз за сюрпризом. Вроде бы все по мелочам, но… Черт, не возвращаться же на орбиту, чтобы заново изучить инструкцию? – Сейчас… ага, вот. Они в принципе не закрываются. «Вместо обычного жаропрочного стекла новая модель оснащена иллюминаторами из монокристаллических пластин. Благодаря своим уникальным прочностным свойствам они не нуждаются в дополнительной защите и обеспечивают экипажу отличный обзор в любых условиях полета…»
Нарастающий рев за обшивкой поглотил конец абзаца. По пресловутым уникальным пластинам зазмеились огненные ручейки.
– Кэп! Где оболочка?!
– Сейчас, сейчас…– Сакаи лихорадочно пролистывал список, пытаясь выяснить, как именно она включается.
– Кэп,– голос Винни опустился до вкрадчиво-мягкого,– «сейчас» мы тупо падаем сквозь атмосферу, словно треклятый, мать его за хвост, метеор! Если ты вот прям немедленно не врубишь этот чертов плазменный кокон, мы очень скоро повысимся в статусе до метеорита!
– Симаймасита!!![38]
Сакаи наконец добрался до нужного пункта меню – и обнаружил там пометку «вкл. авт.». Почему этот самый «вкл. авт.» не соизволил сработать, выяснять было поздно. При попытке убрать галочку выскочило сообщение, что изменение настроек должно выполняться в другом разделе, и сейчас данная опция недоступна. Для доступа требовалась полная перезагрузка системы, что в данной ситуации было чистым безумием.
– Ну что там?! – крикнул Винни.
– НЕ ВКЛЮЧАЕТСЯ!
– У-у-у, гадство!
Сверху что-то грохнуло – раз, другой. К реву пламени добавился протяжный свист. Несколько секунд он стремительно нарастал, затем оборвался – и почти сразу вырубился гравитатор. Сакаи и Винни синхронно дернулись вперед и повисли на ремнях, словно марионетки на ниточках у пьяного кукольника. Судя по направлению силы тяжести, «куровоз» падал на планету почти отвесно. Мимо головы капитана, жалобно пища, пролетел Петрович, шлепнулся на смотровую панель и начал медленно стекать куда-то за пульт.
– Лейтенант Джилл! – рявкнул капитан в интерком.– Почему Петрович снова в рубке?!
Рев и свист неожиданно пропали. Сакаи ошеломленно моргнул, постучал по наушнику – в наступившей тишине в нем очень хорошо слышалось: «Тринадцать человек на сундук мертвеца, и-ик, буль-буль и бутылка ликера!» Затем он увидел новое сообщение в вирт-окне: «Звуковая нагрузка превысила допустимый уровень, задействована система активного шумоподавления».
– Винни…
– Да вижу я все, кэп! – отозвался бывший сержант.– Ничего, щас все будет путем. Сейчас провалимся еще чуть ниже, в плотные слои, а там я задействую маневровые.
– Ты не удержишь двадцать килотонн на одних маневровых,– уверенно возразил капитан.– Черт, Винни, да ты его даже не развернешь! Нужно запустить основной и работать с вектором тяги.
– Да ты рехнулся, старик! – запальчиво констатировал Винни.– Или башкой о пульт приложился. У нас же гравитатор сдох, забыл? Основной двигатель даже при самом крохотном факеле сколько «жэ» даст?
Сакаи не ответил, потому что был очень занят. Капитан внимательно смотрел, как пыхтящий от натуги Петрович медленно переваливается через край пульта и пытается ползти вверх, цепляясь за кнопки. Неудачно пытается: пульт был сенсорный, а «выступающие» кнопки – всего лишь голограммой.
– Нас потом от кресел отскребать будут,– так и не дождавшись ответа, продолжил Винни.– Тьфу, не будут, мы ж в планету воткнемся. Двадцать килотонн, да на ускорении… Ха, есть шанс дойти прямиком до магмы!
Отчаянно скребущий лапками Петрович все-таки сумел подняться на десяток сантиметров. Здесь он замер, вцепившись крохотными коготками в пластик и тяжело дыша. С третьей попытки, едва не вывалившись из ремней, Сакаи схватил ежика и, размахнувшись, бросил в сторону выхода. Отчаянно вереща, Петрович пролетел через рубку и скрылся за мембраной.
– Значит, во втором отсеке гравитация в порядке,– заметил Винни,– а то бы он обратно упал.
– Пилот,– Сакаи сглотнул,– я приказываю запустить основной двигатель.
– Капитан, говорю же…
– Запускаешь основной двигатель на минимальной мощности,– медленно, делая паузы между словами, заговорил капитан,– и плавно изменяешь вектор тяги, чтобы мы вышли в горизонтальный полет.
– Мы воткнемся,– повторил бывший сержант,– слышишь меня, Роджер?! Даже минималка даст больше десятки! Ты не сможешь даже пальцем шевельнуть, потому что на каждом твоем пальце будет сидеть большой и толстый…
– Я не смогу! – перебил его Сакаи.– Ты сможешь!
– Но…
– Врубай! – выдохнул капитан.
В следующий миг он с трудом удержался от крика. Удар перегрузки был страшен, и на миг в мутнеющем сознании капитана проскочила мысль, что Винни был прав и сейчас их попросту раздавит. Как это происходит, он знал даже слишком хорошо. У преподавателя теории пилотажа была богатая коллекция роликов, которые он под настроение – или по указке психологов – демонстрировал курсантам. Кое-кто и впрямь ломался, увидев, как растекается по спинке пилотского кресла выдавленная кровь, а за ней сползает с костей и плоть. Ролики обычно крутили в замедленном режиме. В реальности же все происходило очень быстро – но и за те пять-шесть секунд, пока мозг будет сминаться в кашу, можно успеть почувствовать довольно много.
Винни капитан уже не видел – периферийное зрение отказало, а оставшийся тоннель катастрофически быстро сжимался, грозя схлопнуться вообще. Но кое-что в него еще попадало: чьи-то руки с вздувшимися от дикого напряжения венами ме-едленно, по миллиметру в год, сдвигали штурвал «от себя».
Это длилось целую вечность – и, когда чудовищный пресс внезапно исчез, капитан поверил в чудо далеко не сразу.
– Ж-живы?
– Да… кажется,– просипел смутно напоминавший Винни красноглазый уродец в пилотском кресле.– И даже вышли в горизонталь. Поздравляю, кэп, ты в очередной раз всех спас… Как обычно, едва при этом не угробив!
– Не говори так,– с трудом ворочая распухшим языком, выдохнул Сакаи,– пока не сядем. Пока… Подключи антиграв-подушку, а то опять в пике сорвемся.
– Ее же на три минуты хватит, не больше. А нам до точки посадки еще тянуть и тянуть. Или ты хочешь сесть прямо сейчас?
– Прямо сейчас мы над океаном летим,– сказал капитан.– А три минуты – это гарантийный ресурс. Еще должно быть примерно минуты полторы запаса.
– Угу, должно,– скептически прищурился Винни,– это если система оригинальная, а не собрана в каком-нибудь Новом Шанхае. Нет, я, конечно, могу попробовать… Кэп, а ты наши медицинские страховки продлил?
– Да,– соврал капитан.
– Это хорошо,– кивнул пилот,– а то у меня ощущение, будто легкие с селезенкой местами поменялись, а кишки на позвоночник намотались.
Капитан смолчал, хотя чувствовал себя ничуть не лучше. Тело казалось тщательно измолоченной отбивной, а из всех мыслей осталась лишь страстная мечта накачаться обезболивающим до самых бровей. Потом… Когда этот чертов грузовик наконец приземлится.
* * *Через три дня стало ясно, почему Полинин щурек упорно не отзывается на призывы хозяйки и игнорирует блюдечки с лакомствами. По кораблю расползся сладковатый гнилостный душок – в коридоре и гостиной слабее, в пультогостиной сильнее. В уборной вообще не удавалось высидеть больше двух минут, причем включенная вытяжка только добавляла вони.
– Эта чертова тварь сдохла в системе вентиляции! – наконец вынес вердикт Теодор, принюхивавшийся ожесточеннее других.
