Василий Сахаров - Приватир
- Отлично, - пробормотал Скоков, опустил бинокль и по рации внутренней связи соединился с Игначом, который находился в носовой орудийной башне: - Артиллерия, это капитан. Два предупредительных выстрела по курсу вражеского судна. Огонь!
- Бух! Бух! - носовая орудийная башня, установленная на месте, где ранее на фрегате находилась подпалубная ракетная установка Mk.13, резко развернулась в направлении жертвы, подняла свой ствол и один за другим выстрелила два снаряда.
Легкая дрожь прошла по всему стальному корпусу фрегата, а по курсу танкера поднялись к небу два больших пенных фонтана. Наши сигнальщики подняли флаги с требованием остановиться, но средиземноморское судно хода не сбавило, и курса не изменило. Не понятно, то ли капитан этого танкера отчаянный храбрец, то ли полный дурак.
- Игнач, еще два снаряда, но поближе.
- Понял, - отвечает казак, и спустя несколько мгновений, еще два снаряда ложатся возле бортов нашей жертвы, и поднятая взрывами волна, окатывает покрашенную в белый цвет надстройку танкера.
Вот теперь-то средиземноморских моряков проняло по настоящему, и они осознали, что мы не шутим. Судно замедлилось, отработало "полный назад" и остановилось. "Ветрогон" подошел к нему вплотную, тоже остановился и прижался к нашему трофею бортом. Матросы палубной команды, под прикрытием стрелков, выскочили к леерам, накинули между бортами кранцы и соединили суда жесткой металлической сцепой. После этого, по небольшим переносным трапам, на танкер, который назывался "Звезда Вифлеема", посыпались наши абордажиры.
Проходит две минуты, и вслед за воинами, в сопровождении переводчика из перешедших на нашу сторону матросов фрегата, на захваченное судно перебираюсь и я. По внешним трапам поднимаемся на самый верх и оказываемся на ходовом мостике нашего трофея. Уткнувшись лицами в палубу, с руками на затылке, здесь находятся три пленника. Над ними нависают два наших воина. Картина ясная и понятная, и все происходит так, как я себе и представлял. Есть необходимость переговорить с пленным капитаном и через переводчика я интересуюсь:
- Кто Мастер этого судна?
- Это я, - откликается один из пленников, седой и смуглый мужик лет за сорок.
- Представьтесь.
- Капитан танкера "Звезда Вифлеема" Антонио Праска, - он встает с палубы и в каком-то недоумении смотрит на воинов абордажной партии.
- Порт приписки судна?
- Остров Кипр, Фамагуста.
- Водоизмещение и груз?
- Водоизмещение 8340 тонн, груз дизельное топливо, мазут и машинное масло для Черноморской эскадры адмирала Черри.
- Почему вы не остановились после первого предупредительного залпа?
С ответом Антонио Праска помедлил, и сначала пробухтел что-то неразборчивое, но я потребовал повторить и он сказал:
- Корабль шел на автомате, и ваши предупредительные выстрелы мы заметили не сразу.
- А почему никого на помощь не позвали?
- У нас рации нет. Судовладелец давно обещается купить, но это дорого.
- С этого момента ваше судно считается трофеем военно-морского флота Кубанской Конфедерации, и у вас есть два пути. Вы остаетесь на корабле и имеете шанс по окончании войны на Черном море вернуться домой вместе со своим судном, разумеется, если за него заплатят выкуп, либо сейчас вы садитесь в шлюпки и, пока мы добрые, быстро гребете к ближайшему берегу.
- У меня есть время подумать и посовещаться с членами экипажа?
- Десять минут, не больше.
Праска в срок уложился и через девять минут и сорок секунд, пробежавшись по всему своему судну, доложился, что он и еще восемь матросов остаются на борту, а пятеро остальных во главе со старпомом, готовы спустить единственную спасательную шлюпку на воду и отправиться в сторону острова Милос. Меня это устраивало полностью и, оставив на "Звезде Вифлеема" десять бойцов из абордажной команды с одним радистом, с остальными воинами я вернулся на фрегат.
Отшвартовка от танкера и фрегат полным ходом идет на перехват второго судна. Время было ограничено, на радаре появились еще два судна, и оба идут из Эгейского моря. На все про все нам два часа, а наша следующая жертва от нас всего в пяти милях. Двадцать минут хода и перед нами древний грузо-пассажирский паром и, насколько мы знали, такой класс судов использовался в Альянсе для перевозки рабов и награбленных трофеев.
Снова стрельба носового орудия, но в этот раз тактика меняется, не два выстрела, а шесть подряд, три по курсу, два по левому борту и один за кормой. Паром остановился сразу, мы сблизились, и с расстояния метров в четыреста, что составляет чуть больше двух кабельтовых, по фрегату ударило два тяжелых пулемета. На палубе вражеского судна замелькали коричневые мундиры военных моряков Альянса, и эти, наверняка будут драться. К нашему счастью, стрелки на трофейщике были аховые, так что особого вреда несколько пулеметных очередей нам не причинили, хотя алюминиевую надстройку в нескольких местах попятнали.
- Ну, сволочи! - Скоков ударил рукой по переборке, - сейчас мы вам устроим. Кум, глуши любую попытку радиопередачи. Игнач, бей на поражение в район радиорубки и трубы, десяток снарядов и пока хватит.
Мы отошли от старого и видавшего виды парома метров на восемьсот, и вновь заговорила наша артиллерия, и на этот раз, стреляли оба семидесяти шести миллиметровых орудия. Снаряды полетели в сторону вражеского судна, и тут же на его борту вспыхнули яркие языки пламени.
Всего десять снарядов натворили таких дел, что на пароме никому мало не показалось. Трубу продырявило сразу в трех местах, а в надстройке что-то взорвалось, и загорелся серьезный пожар. В бинокль нам с капитаном фрегата все это было видно очень хорошо, работа артиллерийских расчетов была оценена по достоинству и, посчитав, что разрушения достаточные, Скоков начал новое сближение. На этот раз в нас никто не стрелял, абордажная партия высадилась без помех и, действуя очень жестко, взяла паром "Калькутта" под свой контроль всего за семь минут. Отличный результат.
Снова я перехожу на вражеское судно, и все так же, в сопровождении переводчика, иду по палубе к надстройке. В двух местах что-то горит, удушающий дым сносит в море, и если пожар не тушить, то через пятнадцать-двадцать минут, его уже не остановить. Однако у нас уже есть один трофей, а заниматься спасением парома, интереса нет никакого.
Первых наших бойцов я встречаю у надстройки. Три абордажира из гвардейцев, во главе с Крепышом, тянут к борту двоих вражеских морских офицеров, те упираются, но куда там, их подгоняют ударами кулаков, и они оказываются все ближе к разбитому лееру. За ним море и, видимо, парни хотят отправить пленников на корм рыбам.
- Отставить! - останавливаю я Крепыша и гвардейцев. Они замирают, а я задаю резонный вопрос: - В чем дело?
- Мечник, - мне отвечает Крепыш, - этих тварей надо уничтожать беспощадно. Суки рваные! - обычно спокойный и невозмутимый Крепыш, со злостью и, можно сказать, ненавистью, бьет вражеского военно-морского офицера ногой по ребрам.
- Объясни.
- Паром пленных вез, которых десант Альянса на Украине и в Крыму нахапал. Девятьсот семьдесят человек под палубой, - гвардеец ударил ногой по железу, и продолжил: - Они как нас увидели, так вот эти твари, капитан и его чиф, - кивок на офицеров, - приказали открыть балластный танк и всех пленников затопить.
От злости, у меня даже в глазах на миг потемнело. От средиземноморцев я ожидал всякого, но подобного ни в коем случае. Вроде бы цивилизованные люди, хоть и враги, а все же про человеколюбие и демократию везде кричат. Я по-новому взглянул на скрючившегося в позе эмбриона вражеского моряка с погонами лейтенант-коммандера, и появилось желание не просто утопить его в море, а сделать так, чтобы он перед смертью еще и помучался.
- Мечник, ты чего? - оказывается, Крепыш продолжал говорить, а я на несколько секунд выпал из реальности, и его слов не слышал. - Ты чего, Мечник?
- Все в норме, что там дальше?
- Так я и говорю, - Крепыш кивнул себе за спину, - большую часть людей спасли. Там сейчас Лида и ее бойцы их на палубу вытаскивают. Что дальше делать будем? Паром уже не потушить, пожар на машинное отделение перекинулся, а у нас на фрегате все могут не поместиться.
- Сколько людей выжило?
- Сотен семь, в большинстве своем подростки от десяти до четырнадцати лет.
- Всех на фрегат.
- А впихаем такую массу народа?
- Ничего, потеснимся, а БДК недалеко, так что нам всего-то и надо полтора часа перебедовать, а там полегче будет.
- Понял.
Крепыш кивнул и побежал за надстройку, а я обратился к вражескому офицеру:
- Имя, фамилия, звание и должность?
Пленник не ломался, поскольку желания еще раз схлопотать тяжелым ботинком под ребра не имел:
