Роман Злотников - Последняя крепость. Том 2

Новички зашумели, окружили Горома и хромоногого парня.

— Покажи ему, Полторы Ноги! — выкрикнул кто-то.

— Полторы Ноги, ты бы утекал лучше! — последовал еще один совет.

Гором знал толк в драках. Предположить, чтобы задохлик по прозвищу Полторы Ноги одолел его, он, конечно, не мог. Но покончить с ним надо было быстро и красиво. Не хватало еще прыгать здесь, пытаясь нанести точный удар — на потеху новичкам. И сын кузнеца решил применить свою любимую тактику.

— Успокойся, — крикнул хромоногий. — Чего ты взъелся-то на меня? Я не хочу с тобой драться, успокойся!

«Я тебя сейчас успокою…» — подумал Гором, а вслух сказал, остановившись и разведя руками:

— Кому ты нужен, хрен убогий, руки об тебя марать…

Гором ожидал, что после его слов парень, подумав, что драка не состоится, потеряет бдительность и не успеет углядеть летящий к нему кулак. Вот тогда-то Гором и ломанет… Но произошло неожиданное. В глазах Полторы Ноги вспыхнули обида и злость. Он без слов бросился на противника. Левую сторону лица Горома вдруг ожгло как огнем. Парень отскочил, сжимая кулаки, и лишь тогда сын кузнеца осознал: он только что у всех на глазах получил от этого недоноска, который и плевка-то его не стоит, хорошую оплеуху.

Взревев, Гором ринулся на парня. Замахнувшись правой рукой, он в последний момент ударил левой — целя хромоногому в правый бок, под ребра. После такого удара, как хорошо знал Гором, человек валится с ног как подкошенный. И полдня надо стараться, чтобы привести его в чувства. Но задохлик Полторы Ноги как-то умудрился вертануться, и удар пришелся по его тщедушному тельцу вскользь. Впрочем, такому доходяге и этого оказалось достаточно. Парень прокатился по земле добрый десяток шагов. Гором собрался было одним прыжком настичь его и добить, но внезапно нутром ощутил опасность. А обернувшись, наткнулся взглядом на мастера Оттара.

Тот стоял, уперев руки в бока, и смотрел на Горома в упор, серьезно и без улыбки.

— Значит, с первого раза ты не понимаешь… Придется тебе еще один урок преподнести. Чтоб ты уж точно понял.

Сначала Гором не сообразил, что мастер имеет в виду. А потом догадался: северянину, видно, старший мастер Герб о той драке, случившейся шесть дней назад, рассказал. Понял Гором, что сейчас отхватит и от этого мастера — на этот раз прилюдно. И захлестнул рекрута страх. Он втянул голову в плечи и забормотал что-то, смысла чего и сам не понимал… Но Оттар не стал его бить. А задохлик Полторы Ноги медленно поднялся, откашлялся, отплевался — и вдруг снова бросился в драку.

— Стой! — рявкнул Оттар.

Парень замер, тяжело дыша, морщась и кренясь на правый бок.

— Мастер Оттар! — собравшись с духом, заговорил Гором. — Я ж это… по справедливости… Он же ж нас всех обманул, потому как — такому недоделанному испытание не пройти! Я его хотел к вам доставить, а он кулаками начал сучить. Вот, все они подтвердят, так оно и было!

Новички молчали.

— Аж Полторы Ноги испытание прошел, — сказал Оттар медленно, точно думая о чем-то другом, — и получил право называться рекрутом Училища. Так… Ты стой здесь, — ткнул он пальцем в Горома. А ты поди сюда, — поманил северянин Ажа. — У тебя, кажись, получится…

Они отошли в сторону на несколько шагов: мастер Оттар и Аж Полторы Ноги. Гором остался стоять, окруженный новичками. Он не смел ни на кого поднять глаза, потому что казалось ему: как только он встретится с кем-нибудь взглядом, сразу хлестнет ему в лицо издевательский смех. Лишь раз он оглянулся на северянина и задохлика: Оттар втолковывал нечто Ажу, еще и показывая что-то руками, ногами, головой, всем телом…

Горому показалось, что прошло никак не менее двух часов, когда его окликнул Оттар:

— Рекрут Гором!

— Да, мастер Оттар! — встрепенулся сын кузнеца.

— Давай-ка, — сказал Оттар Горому, подталкивая к нему Ажа.

— Но, мастер Оттар…

— Никаких «но», — отрезал северянин и повторил. — Давай-ка.

Горому не надо было пояснять, что означает это «давай-ка». Он медленно двинулся на парня, ожидая какого-то подвоха со стороны Оттара. Но северянин подчеркнуто держался поодаль, не выказывая никакого желания ввязываться в схватку. Аж скользнул вперед, проделав короткий выпад кулаком. Сын кузнеца легко ушел от выпада, в свою очередь ответив размашистым ударом. Аж тоже уклонился, и тоже — без видимых усилий. Они обменялись еще несколькими ударами, как бы ощупывая друг друга. Понемногу настороженность Горома проходила. А вот гнев разгорался все сильнее и сильнее. Подумать только — его заставляют всерьез биться с этим карликом, с этим недоноском, с этим наглым выскочкой-уродом!

И он решился. Памятуя о ловкости Ажа, он не стал пытаться подловить его на точный удар. Начал действовать наверняка.

Рекрут Гором, приблизившись на нужное расстояние, прыгнул на рекрута Ажа, широко раскинув руки. При всем старании у парня не получилось бы уйти от такого захвата. И в момент, когда на костлявой спине Полторы Ноги сомкнулись крепкие пальцы Горома, — последний испытал настоящее наслаждение. Одного движения хватит, чтобы затрещали эти хлипкие ребрышки, чтобы они сломались, острыми осколками пробуравив внутренности колченогого наглеца… Не торопясь, стараясь прочувствовать миг победы и насладиться ею, Гором начал давить противника…

Аж отчаянно рванулся в медвежьем захвате, подгибая локти, стараясь высвободить прижатые к бокам руки. Это ему удалось лишь частично — он сумел поднять правую руку на уровень груди. Теперь кулак его упирался противнику в живот, а локоть — в предплечье. Гором ухмыльнулся при мысли о том, что сейчас Полторы Ноги рванется еще раз и, возможно, выпростает руку совсем. А дальше что? Будет совать свой кулачок ему в лицо? Ну нет, даже этого Гором теперь не допустит. До хруста сжав своего врага в гибельных объятиях, сын кузнеца откинул назад голову, чтобы с размаху врезать лбом в переносье Ажу.

И тут что-то вдруг лопнуло в брюхе Горома. Сила ушла из его тела, руки разжались сами собой, ноги стали деревянными, а из утробы поднялся к горлу упругий ком. Гором плашмя грохнулся о землю. Все тело его сводило судорогой, перед глазами плыло, в брюхе творилось вообще нечто невообразимое — словно стая жаб елозила там, ожесточенно суча лапками, чтобы выбраться через горло наружу. Его вырвало, но облегчения он не испытал. Наоборот, стало еще хуже. Он закрыл глаза, чтобы не так тошнило, но его вырвало снова, и во рту стало жечь от едкого желудочного сока. И тогда же Гором ощутил, что штаны его мокры, а задница и задняя часть бедер испачканы в чем-то липком и теплом. В нос ударила вонь, и — как плохо Горому ни было — он все же сообразил, что воняет это вовсе не рвотой… С великим трудом он повернулся на бок. И, с мукой открыв глаза, увидел, что над ним стоит Аж, держит перед лицом кулак, из которого торчит указательный палец, — и оторопело на этот палец смотрит.