Анатолий Дроздов - Самец причесанный

Мы с Игрром одновременно приникли к щели. Тупик перед домом заполняли люди и кони. Темная масса копошилась и издавала звуки. Слышалась речь и ржание коней. Почти одновременно в разных концах тупика вспыхнули факелы. Их свет заиграл в пластинах панцирей, отразился в начищенных шлемах и наконечниках копий. Муж присвистнул.

— Сколько их!

— Две турмы! — определила я.

— Больше! — поправила Дандаки. Я не слышала, как она подошла.

— Да уж! — вздохнул Игрр. — Уж мы их душили, душили…

Ни я, ни Дандаки не поняли его слов. Иногда Игрр говорит странно. Переспрашивать мы не стали, и некоторое время следили за сармами в тупике. Там загорались костры, вверх поплыли дымки, и я ощутила горьковатый запах горящего кизяка. Надолго устраиваются… В подтверждение моей мысли сармы стали спешиваться, а коноводы отводить лошадей. Остальные сгрудились у костров, протягивая к пламени руки. Холодно.

— Не похоже, что собираются штурмовать! — заметил Игрр.

— Ждут рассвета, — сказала сотница. — Ночью сражаться плохо — можно случайно убить своих.

— Разумно! — согласился Игрр.

Я глянула во двор. Воины Дандаки, подкатив к воротам повозки, ладили помост, чтобы стрелять поверху.

— Убери их! — предложила я. — В темноте только насторожат врага. Те загородятся щитами и будут настороже. Лучше ударить на рассвете, внезапно.

Я поймала себя на мысли, что командую, как декурион турмой. Что ж, это необходимо. Дандаки не в себе, а речь идет о нашей жизни.

— Оставь здесь наблюдателя и двоих во дворе, остальные пусть отдыхают! — добавила я.

Дандаки подумала и кивнула. Мы спустились в триклиний. Дандаки вышла во двор и вернулась с воинами. Слуги притащили матрасы и войлоки, сармы принялись расстилать их на полу. Это правильно: воины должны быть вместе. Так им спокойнее, и в случае нападения не придется собирать.

Игрр занялся ранеными. Промыл им раны, некоторые зашил и снова забинтовал. Сармы подчинялись ему беспрекословно, даже с каким-то благоговением. «Они считают Игрра великим шаманом, — вспомнила я рассказ Сани. — Он вдохнул в Бимжи жизнь». Самой Бимжи, к слову, не наблюдалось.

— Где твоя дочь? — спросила я сотницу.

— Заперла! — буркнула она. — Девчонка совсем потеряла голову. Дни…

Такое бывает, но я догадалась, что причина в другом. Бимжи перепугалась, и мать спрятала ее, чтобы не разводила панику. Умно.

Слуги принесли еду и вино. Мы сели за стол. Хоть я и проголодалась, но ела мало: перед боем нельзя. То, что нам предстоит сражение, сомнений не вызывало. А вот Игрр налег на мясо. В отличие от нас он выглядел бодро и даже весело. Странно… Осушив чашу, муж поставил ее на стол и посмотрел на Дандаки.

— Поговорим?

— О чем? — огрызнулась сотница.

— О нашем договоре.

— Ты хочешь Бимжи? — удивилась Дандаки. — Прямо сейчас?

Сердце в моей груди екнуло. Ему что, больше нечем заняться?

— Бимжи пусть сидит, где определили! — хмыкнул муж — Я о другом. Ты обещала мне помочь вернуться в Рому с женой.

— Уезжай! — ощерилась сотница. — Я прикажу отпереть ворота. Только ее, — она ткнула пальцем в меня, — сразу зарежут, а тебя поволокут в дом к Саруки. Ее рябая дочка очень обрадуется.

— Не уходи от ответа, — покачал головой Игрр. — Я спрашиваю: обещаешь?

Дандаки насторожилась.

— Я вытащу тебя из этой ж…, то есть неприятности, — продолжил Игрр. — Более того, помогу стать главной в Балгасе. Но взамен поклянись, что будешь слушаться. Не станешь крутить хвостом, как у Мады.

— Я!.. — вспыхнула Дандаки, но тут же взяла себя в руки. — Как ты это сделаешь?

— Мое дело. Ну?

Дандаки взяла со стола нож и полоснула лезвием по ладони. Черная кровь выступила из раны. Сотница приложилась к ней губами, всосала, а затем провела рукой по лицу, оставив на щеках бурые полосы.

— Я, Дандаки, командир личной сотни Великой Матери, кровью своей клянусь, что выполню уговор с пришлым по имении Игрр. Он, и те, кто этого пожелает, смогут уехать с ним из Балгаса после того, как отступницы, посягнувшие на Великую Мать, умрут. Я не буду чинить им препятствий. Пусть гнев Богини сокрушит меня, если совру!

Игрр глянул на меня. Я кивнула, клятва правильная. Дандаки не посмеет ее нарушить. Но, убей меня Богиня-воительница, если я понимаю, что задумал Игрр.

— Замечательно! — сказал Игрр, вставая. — Идем!

— Куда? — удивилась Дандаки.

— Смотреть арсенал…

Глава 7

Игорь, стратег. Доморощенный

То, что смерть Мады дает нам шанс, я почувствовал сразу. Дандаки зря смеялась над «стратегом». Я, конечно, не генерал генштаба и даже не лейтенант. Но за мной тысячелетняя история, которую здесь не нюхали. Это для Дандаки со смертью Мады рухнул мир. Как так? Ввести войска на священную территорию, застрелить верховную жрицу… Ей бы про римских пап почитать для расширения кругозора. Жаль, что книг здесь нет. Но и Саруки действовала с грацией бегемота. В храме избирают Великую Мать! Бимжи! Да мы им!.. Всем в седла! Вперед! Рвем на лоскуты! Ну, что, порвали? Положили половину своих воинов (это наверняка, если учесть выучку личной сотни Дандаки), убили Маду, которой и без того жить оставалось всего ничего, а вот Дандаки с Бимжи упустили. Понятно, что подоспевшая сотня верховной жрицы напала внезапно (ай-ай-ай!), но просчитать такую возможность — задачка для школьника. Далее — еще смешнее. Вместо того чтобы исправить ошибку, покончить с ускользнувшей соперницей, пригнали к ее дому сарм, которые вместо того, чтобы идти на приступ, греются у костров. А как же? Ночью воевать стремно! Пораниться можно! Вождей в рядах этой шайки явно не наблюдается — сплошь рядовой состав. Начальство, видимо, сейчас пьет вино (кумыс, или что там у них?) и похваляется, как ловко они провернули дело. А что противнику дали возможность опомниться и организовать отпор, сообразить лень. Куда он денется из мышеловки? Проспимся и довершим. Зарэжэм больно…

На месте Саруки я бы не пировал. Загнанная в угол крыса бросается на волкодава. Что мешало убить Дандаки чуть погодя? Вместе с дочерью, разумеется. Через день-другой? Пока Мада жива, Бимжи — всего лишь претендент. А затем нет человека (пардон — сармы), нет и проблемы. После убийства следовало ввести в Балгас войска — если нарушил один обычай, какой смысл соблюдать остальные, перекрыть улицы и ждать, пока Мада скончается тихо и мирно. А после торжественных похорон, которые непременно почтить присутствием, дабы все видели твою скорбную харю, предложить кандидатуру дочки. Думаете, жрицы бы возражали? Руки бы тянули, чтоб вождь заметила. Войска на улице, они, знаете ли, впечатляют. Но Саруки действовала прямо и бесхитростно. Вот и славненько. На улицах города сарм нет, патрулей тоже не наблюдается — хрен бы иначе Дандаки прорвалась к дому, — а враги греются у костров. Судя по их поведению, нападения они не ждут. Замечательно! На рассвете мы их огорчим — жестоко и больно. Есть у нас джокер в рукаве…