На пыльных тропинках далеких планет (СИ) - Гор Александр
— Здесь берег плохо.
Ещё одна фотография перекочевала в руки «босса».
— Здесь берег хорошо.
А это про джунгли по реке и степь севернее горного массива.
— Здесь много человек, много скот.
Фотографии кочевья, стад вокруг него и степняков тоже вызвали оживление. То ли знакомый народ увидели, то ли скоту удивляются.
Протягиваю карту.
— Брать. Я ходить дом, ты ходить корабль.
И повторяю, раскрыв ладонь с пятью растопыренными пальцами:
— Танут быть пять дней ты.
— Думаешь, они хоть что-то поняли? — спросил меня Дуб, когда я притопал по мокрому песку к тихонько ворчащему дизельком трактору.
— Думаю, вполне сообразили. Если я, конечно, не сильно переврал записанное. Вон, оглянись: их командир или капитан всё ещё на карту пялится. Что-то мне подсказывает, что это для него просто королевский подарок. Даже куда более значимый, чем излеченный арбалетчик через пять дней.
— Только уплывут ли они, когда он вернётся?
— А почему бы нет? В том, что здесь хреново со жратвой, они сами уже убедились. Подсказку, где можно запастись продовольствием, мы им дали. Хрен его знает, как много у нас ещё осталось запасов, а на Большом острове — кабаны. На континенте — стада кочевников. Это куда лучше, чем ломиться к двум непонятным, но хорошо вооружённым скорострельным огнестрелом чувакам. Ведь нас может оказаться вовсе не двое, а куда больше.
Ну, да. В первые минуты они сумели рассмотреть на берегу меня и Мусину. Но вряд ли так подробно, что могли разобрать подробности лица Наташи. А потом мы с Дубом появлялись тоже вдвоём. Явится тот самый Танут и поведает, что видел дохрена народа. Только непонятно, где. И непонятно, как он туда-сюда ходил.
А со штормом я угадал. Буквально на следующий день погода опять испортилась, и три дня вылетело коту под хвост. Зато сразу по возвращении мы успели часов пять потрудиться бензопилами. Но не на расчистке площадки, а распиливая на куски стволы красного и чёрного дерева: нашлись-таки в Центре люди, заинтересованные в использовании этих ценных пород древесины. Не уверен, что переправленное на Землю попадёт на рынок, а вот на поделки для обитателей высоких кабинетов вполне могут пустить.
* * *Через пять дней после нашей «благотворительной акции» обитателей Базы стало на одного больше. Нет, тесный коллектив прирос вовсе не Танутом, а худощавым плохо выбритым очкастым мужчиной в возрасте под шестьдесят лет. Отставным полковником-лингвистом, когда-то служившим в разведке. Именно он сопровождал подлеченного на Земле арбалетчика, которого, как было обещано, следовало передать заморским гостям.
Пожалуй, это явление «похороненного» члена то ли экипажа, то ли абордажной команды было очень своевременным: каракка уже не полулежала на боку, а покачивалась на волнах, и на ней вовсю заканчивались работы по установке нового такелажа на восстановленную мачту. Поэтому, даже несмотря на не до конца стихшее волнение (главное — ливень перестал) мы двумя квадроциклами и отправились в поездку к чужакам в гости.
Танут, конечно, был ещё слаб, но вполне уверенно держался на ногах, и земные медики посчитали, что дальнейшее морское путешествие ему вреда не принесёт.
Реакция на появление их товарища, выряженного в одежды странных хозяев острова, у «гостей» была настороженной. В госпитале Танута выбрили наголо (исследовали его по полной программе), а старую одежду то ли посчитали слишком ветхой, то ли тоже пустили на какие-то лабораторные исследования.
Очередные переговоры состоялись по уже ставшему традицией «протоколу». Только теперь Пётр Андреевич, тот самый переводчик, мог произнести осмысленные фразы, а не изъясняться инфинитивами, как это делал я. Ну, и что-то понимал из речей визави. Поэтому и удалось донести до подошедших то, что в сумке из синтетической ткани, именуемой по старой памяти времён челночников «полосатый рейс», находятся подарки их капитану. В частности, типа-адмиральский парадный мундир с множеством галунов и вообще «золотого» шитья. Ну, и ещё немало мелочей, вроде богато украшенного позолотой кортика, парной реплики кремнёвых пистолетов из добротной стали, приличных габаритов нарядного компаса, небольшого бочонка рома и тому подобных безделушек.
Уже по возвращению на Базу мы дружно насели на толмача с расспросами о том, что за мореплавателей черти занесли на столь уединённый островок.
— Ребята, вы слишком много от меня требуете, — опустил нас на землю он. — Я сам едва-едва научился понимать их язык с пятого на десятое. Моряки с западного континента. Где-то севернее у них находится то ли небольшая колония, то ли просто фактория, куда они везли оружие и сопровождали караван с товарами. Но не на этом континенте, а на соседнем, отделённом нешироким морем. Сначала попали в зону штиля, а потом в сильный шторм, который отнёс их посудину далеко на юг. Что стало с другими судами каравана, не знает.
— Что значит «нешироким»? — заинтересовался Артём?
— Спросите что-нибудь попроще. Немногим больше суток плавания. Метрополия называется Ласэ́догаш. Народ, живущий в ней, себя называет лас, просто «люди». Государств на континенте, где находится эта страна — до хрена и больше. Как и языков. Свой континент зовут Тоо́жи. Тот, куда они плыли, зовётся Каттаа́су. Соседний с нами, населённый агрессивными дикарями, Олмога́. Этот Танут на листочке нарисовал взаимное расположение континентов. Вернее, известных ему кусков этих континентов. В вашей электронной почте этот шедевр картографии должен быть. Как я понял, у них на западном континенте сейчас что-то вроде начала эпохи Великих географических открытий, потому что через океан научились плавать только ласы и какие-то ракуи́м. У тех тоже есть фактория, но они торгуют не с государством Хи, как ласы, а с государством Воастачу́, что находится где-то ещё севернее. Большего простой морской пехотинец просто не знает.
— А на нас почему напали? — задал я свой вопрос.
— Решили рабами разжиться и продать их в Хи, — пожал плечами Пётр Андреевич с таким видом, будто я не понимаю чего-то элементарного.
На следующее утро каракка ушла из залива на север.
— Вот и ладненько, — обрадовался переводчик. — Значит, скачаю на флешки все видеозаписи, снятые беспилотниками и вашими персональными камерами, и на Землю. Моих услуг вам тут больше не требуется.
Но не успел он приступить к обещанному, как слега задрожали стены Базы. Подземный удар силой, пожалуй, единички в три. Ерунда, в общем-то. Камера беспилотного аппарата, которым Людмила решала проводить уходящий к Большому острову корабль, зафиксировала поднимающийся из жерла вулкана столб дыма. Ещё извержения по соседству нам не хватало!
Но больше никаких сейсмических проявлений в тот день не наблюдалось. А к вечеру, когда снова начал падать барометр, каракка, скорее всего, уже добралась до Большого острова, так что гости вполне сумеют укрыться за ним от шторма. Эти бури обычно движутся с запада-северо-запада, так что с восточной стороны должна образоваться «тень», в которой можно переждать хоть недельную штормягу.
А шторм на этот раз действительно разразился на целую неделю. Узнав о его начале, Земля задержала возвращение переводчика, мотивировав тем, что как бы нам не пришлось проводить спасательную экспедицию к застрявшим на Большом острове ласцам.
В детстве, слушая по радио песню «Машины времени» «Я пью до дна», я всегда удивлялся словам о том, что «труднее всего не свихнуться со скуки и выдержать полный штиль». Мне тогда казалось, что скука — удел людей, не умеющих себя занять. Ведь возраст был такой, что шило в ж… не позволяло нам спокойно сидеть ни минуты. Даже будучи наказанным за какую-нибудь шалость и запертым в квартире, непременно находил себе занятие: если не смотреть телевизор, то читать, если не читать, то что-то вырезать из бумаги, клеить, «усовершенствовать» игрушки. Да мало ли чем можно заняться?
Но в нынешней реальности именно буря, во время которой, как пелось в той самоё песенке «крепче руки и парус поможет, и киль», оказалась для нас самым серьёзным испытанием в вопросе «не свихнуться со скуки». Просто потому, что стены нашей «защитной капсулы», коей является База, отделив нас от буйства стихии, одновременно превратились и в тюремные стены. Наружу не высунуться из-за порывов хлещущего дождя с ветром, от которых окружающие Базу деревья не только гнутся, но ещё и время от времени швыряются сорванными листьями и обломанными ветвями. Ни о какой работе за пределами помещения речи не идёт. А внутри всё очень быстро наскучило. Ведь невозможно же неделю, не отрываясь, пялиться в экран компьютера, прерываясь лишь на еду, сон и… секс.
