Махинации самозванца - Илья Николаевич Романов
* * *
За повседневными хлопотами я и не заметил, что прошло одиннадцать дней, как долину покинул арьергард орков. Ночью в замок приехал гонец на взмыленном коне и давай ломиться ко мне на встречу. Хорошо, что Коим не затупил и меня почти сразу разбудили. Проблема нарисовалась откуда не ждали.
Авангард орков вернулся с набега. Что, впрочем, вполне ожидаемо, хоть и чуть позднее. Проблема в другом. Их в долину не пускают.
– Ну не пускают и правильно делают… Меня пусть ждут… – брякнул я спросонья. Дикие народы такие гости, что за ними личный пригляд нужен.
Впрочем, мне быстро растолковали, в чём зацепка. У меня бунт. Около двух десятков бывалых мужиков окопались в ущелье и решили умереть, но не пущать. «Дескать, знаем мы этих тварей, счас их пустим, а они нам красного петуха кинут».
Вашу мать! Мне только крестьянского восстания для полного счастья не хватало. И ведь, что неприятно, я же отчётливо понимаю бунтарей. Десятилетиями в пограничье кровь лилась рекой, а тут я нарисовался и замирился с супостатом. Чем дольше неповиновение продлится, тем больше простодушными крестьянами будет напридумано. Купился, продался, струсил и прочее.
Они же видят ситуацию с орками только со своей колокольни. Не верят старым врагам. Думают, что так защищают свои семьи от гибели.
Они же не задумываются, что пока моё слово оркам нерушимо, то у нас есть шанс с некоторыми племенами полностью замириться. Что без поддержки орков у долины нет шансов отбиться от графа. Что баронство, не пропустив орков, автоматически рвёт все былые соглашения. Окажемся врагами и оркам, и графу. Как всегда, у бунтовщиков благие пожелания, но они ими мостят дорогу в ад. Через полчаса весь замок стоял на ушах. Десятники орали на бывших ополченцев, теперь ставших моей полноценной дружиной. Я отправлял гонцов по долине с приказом «собираться в кулак». Страховался на случай, если орки, когда их пропустим, начнут шалить. Гонец к Озвуру пускай тянет время и ждёт меня. Гонец к стене Марвуку пускай готовится к встрече гостей и разрывает насыпь на месте ворот. Так замотался, что не сразу понял, что дружина уже готова в путь и ждёт только меня.
Ещё не рассвело, а мы на рысях скачем к ущелью Малого Пути. Со мной около пятидесяти человек дружины. Взял всех, на кого хватило лошадей. Остальные дружинники и ополчение топают следом. Они от нас серьёзно отстанут, расстояние-то немаленькое.
С рассветом мой отряд растянулся донельзя. Не у всех кони выдерживали скорый марш. Пришлось останавливаться, ждать отстающих, давать скотине немного отдохнуть. На втором таком кратком привале я плюнул на всё и поскакал вперёд… Озвур меня уже заждался. Встречал со своими людьми рядом с деревней. Доскакал до меня. Спешился. Отдал почести и стал вводить в курс дел.
Мятежников около двух десятков. Все из старого ополчения. Упёртые старики. Засели в ущелье, а точнее в коридоре смерти. На переговоры не идут. Его самого послали далеко лесом. Мол, лёг под предателя, и из-за тебя, дурака, эти гады наших всех порежут. Новый барон нам не барон, мы ему присягу не давали. Этот мальчишка и молокосос ещё под стол пешком ходил, когда мы оркам кишки крутили. Орков в долину не пустим. Если кто сунется, то положим всех без разбору.
Что тут сказать. Серьёзные, не детские заявления. И ведь понимают поганцы, что в коридоре смерти их не достать. Коридор три метра в ширину, по стенам мелкие бойницы для стрельбы и работы копий. Входы в сам коридор прикрывают каменные плиты, раздвигаемые на роликах в пазах ворот. По сути, их оттуда никак не выкурить, там десяток сотню положит, а когда рука колоть устанет, передохнут и вторую сотню положат.
– Как? – всё, что я спросил у Озвура после краткого церемониала. Вроде простой вопрос, но смысл сильно меняется от интонаций, с которыми он произнесён.
– Кор-э́… Ваша милость… Моя вина, не усмотрел… – понял рыцарь, что я не в духе.
– Ладно. Забудь. Я ещё от скачки не отошёл, – поспешил успокоить я старика. Перегну палку в стращании, новый бунтовщик нарисуется. Ведь ему до этого остался только шаг. Его люди бунтуют, а значит, и он сам почти бунтовщик…
– Скажи-ка лучше, кто там засел? Что за люди? Что у них из оружия? На что надеются? Кто первым начал воду мутить?
Ответы рыцаря дали мало пищи для размышлений. По словам Озвура, всё как будто само произошло. Возглавляет мятежников Вэрт, один из самых старых и уважаемых людей в Бобровом Ручье. В прошлом дружинник у старого барона. В старости осел на покой в деревне. Хотя насчёт покоя – это не совсем про него. Стал натаскивать молодёжь и ополчение в воинской стезе, седина в бороде, а всё никак не может успокоиться. Постоянно ходил в караул в коридор смерти. Своих детей нет, но в деревне у него куча родни, всяких там племянниц, внучатых племянников и прочих.
В остальном люди, засевшие в коридоре, – это ополченцы и часть дружины Озвура, приписанные на охране ущелья Малого Пути. Нечего сказать, подложил мне свинью Озвур. За своими людьми уследить не может. У меня одни маты и эмоции вместо слов.
– Проглядел… – выдавил я из себя, когда немного отошёл от первых матов. – Кор-э́… Я от вас такого не ожидал…
– Ваша милость… – чуть запинаясь, начал что-то мямлить рыцарь.
– Озвур… завязывай… – прервал я рыцаря. – Ты мне в отцы годишься. Какой я для тебя милость? На охоте мы без этого обходились… Я понимаю, что за всем не уследишь. Давай договоримся… на будущее. Чтобы таких проблем больше не возникало. Сделанного всё равно не изменишь. Надо думать, как сейчас проблему решить…
От моих слов у Озвура, казалось, камень с плеч упал. Он чуть выпрямился, приосанился. Глаза перестали быть как у побитой собаки.
– Ваша мил… Кор-э́… – начал было старик, но быстро поправился под моим взглядом: – Ваден. Разреши сходить ещё раз к ним. Дураки. Жалко таких бойцов терять. Может, уговорю сдать коридор…
– Так… Давай, сходи… Хотя нет! Вместе пойдём. Ты мне лучше другое скажи. Откуда известно, что орки пришли? Как вообще известно, что они пришли? Твои же не пускают в коридор?
– Да тут и говорить нечего. Сигнал рогом был. Услышали, стали собирать ополчение… Хотел со стены посмотреть, сколько их пришло, но меня мои в коридор не пустили…
