Космер: Тайная история - Брендон Сандерсон
За дверью располагалась та самая императорская спальня, куда Шай приводили в день заключения сделки. И все здесь осталось по-прежнему. Стояла невероятная тишина, пахло чрезмерной до неестественного чистотой. И, кроме лежащего на кровати императора, в спальне не было никого.
Император бодрствовал, но его взор оставался пустым.
Шай подошла. Ашраван не посмотрел на нее, даже веки не дрогнули. Вопреки долгому пребыванию в постели, лицо ничуть не обрюзгло. Он был красив: подбородок волевой, волосы золотистые, нос с горбинкой. Возрастом он был старше Шай лет на пятнадцать, а то и более, но по меркам Великих был еще молодым. Что неудивительно, ведь жили Великие значительно дольше обычных людей. В общем, выглядел он полной противоположностью любому сверстнику из народа Шай.
Шай положила руку ему на плечо.
– Я знаю твою душу, – тихо молвила она. – И знаю ее даже лучше, чем ты сам.
Тревогу пока не подняли, и Шай опустилась возле кровати на колени.
– Жаль, что я тебя не знала. Не твою душу, а тебя самого. Я читала о тебе и видела твое сердце. Я создала твою душу заново настолько хорошо, насколько смогла. Но воссоздать душу – вовсе не то же самое, что быть знакомым с кем-то лично, правда?
Не крик ли донесся из дальней части дворца?
– Я не прошу многого, – мягко продолжила Шай. – Просто живи. Просто будь в этом мире. Я сделала все, что было в моих силах, и надеюсь, этого окажется достаточно.
Глубоко вздохнув, она открыла шкатулку, достала клеймо сущности, нанесла на его лицевую поверхность чернила и закатала на императоре рукав сорочки. Немного помедлив, опустила печать. Как всегда, кожа и мышцы поначалу сопротивлялись, но через мгновение печать на долю дюйма погрузилась в живую плоть.
Шай вытащила печать, и на коже Ашравана едва заметно вспыхнула красная метка, а глаза моргнули.
Шай поднялась, вернула печать в шкатулку и, считая про себя секунды, отступила на шаг.
Он сел и потерянно огляделся.
– Мои покои… Что произошло? На нас напали? Я… Я был ранен. О Матерь Света! Куршина! Она мертва.
Лицо Ашравана сделалось маской скорби, но через секунду на нем отразилась решимость. Он – император. Он был темпераментным, но, за исключением редких приступов ярости, обладал способностью надежно скрывать чувства от посторонних. Он повернулся к Шай, и его глаза были живыми.
– Кто ты?
И хотя именно этого вопроса она и ждала, ей сделалось не по себе.
– Своего рода хирург, – слегка поколебавшись, ответила Шай. – Вы были тяжело ранены, я вас исцелила. Однако для этого воспользовалась средством… которое в вашей культуре считается неприемлемым.
– Так ты – запечатыватель. Или… поддельщик?
– В каком-то смысле и то и другое, – ответила Шай.
Он ей поверит, потому что хочет верить.
– Запечатывание в данном случае было весьма сложным, и его воздействие оказалось недостаточным. К моему величайшему сожалению, вам в течение всей жизни каждое утро придется ставить печать. И всегда носить на себе металлическую пластинку в форме диска. И то и другое найдете в шкатулке. Ашраван, если вы хоть раз пренебрежете моим наказом, то умрете.
– Отдай ее мне. – Он протянул руку к печати.
Шай заколебалась, хотя и сама не понимала почему.
– Отдай! – повторил он более властно.
Шай вложила шкатулку ему в руку.
– Никому не говорите о том, что здесь произошло. Ни страже, ни прислуге. Только ваши арбитры знают о совершенном мною.
Крики снаружи становились все громче. Ашраван кинул взгляд на дверь.
– Если следует сохранить тайну, лучше уйди. Скройся и никогда не возвращайся. – Он опустил взгляд на шкатулку. – Следовало бы убить тебя за то, что тебе известен мой секрет.
В нем говорил эгоизм, обретенный в последние годы жизни во дворце. Да, с этой особенностью его характера она не промахнулась.
– Но вы меня не убьете, – уверенно заявила Шай.
– Не убью, – подтвердил император.
И с тем, что в глубине его души теплится милосердие, она тоже не ошиблась.
– Уходи, пока не передумал.
Шай шагнула к двери, доставая карманные часы, – прошла как минимум минута. Очевидно было, что печать хотя бы на некоторое время взялась. Шай обернулась и пристально посмотрела на императора.
– Чего ты ждешь? – спросил тот.
– Просто хотела взглянуть на вас в последний раз, – ответила она.
Ашраван нахмурился. Шум снаружи нарастал, несомненно приближаясь.
– Уходи, – велел он. Затем едва слышно добавил: – Пожалуйста.
Император знал, почему поднялся гвалт за пределами его покоев. А если не знал, то догадывался.
– В новой жизни постарайтесь быть лучше, – попросила Шай. – Пожалуйста.
И убежала.
Совсем недавно она намеревалась вложить в Ашравана стремление защитить ее, но пришла к выводу, что для этого, с его точки зрения, нет никаких оснований, а значит, подделка окажется под угрозой. Кроме того, Шай сомневалась, что император способен хоть чем-то ей помочь. Ведь до окончания траура ему не дозволено покидать свою комнату или говорить с кем-либо, кроме арбитров. А следовательно, именно арбитры в течение всего этого времени реально управляют империей.
На самом деле они управляли ею всегда.
Возле последней двери Шай подхватила фальшивый горшок и выбежала в коридор. Затем нарочито громко ахнула, будто отвечая на доносящиеся отовсюду крики.
– Это все из-за меня? – скороговоркой запричитала она. – О ночи! Я же ничего дурного не хотела! Знаю я, знаю, что мне к нему входить нельзя. Я здесь новенькая, просто дверью ошиблась!
Охранники пристально посмотрели на нее.
– Ты здесь ни при чем, – проговорил один снисходительно. – Отправляйся поскорее к себе и впредь будь внимательнее.
Шай кротко поклонилась и поспешила прочь. Большинство стражников ее не знают, так что…
Она вдруг почувствовала резь в боку и ахнула. Та же боль, что и каждое утро, когда клеймящий опечатывал дверь.
Шай в панике ощупала бок. Меч Зу рассек не только блузку, но и темную нижнюю сорочку. Она осмотрела пальцы. На них алели капли крови.
Царапина, пустяк. В суматохе Шай даже не заметила, что ранена.
Но на мече Зу осталась ее кровь. Свежая. Клеймящий быстро оценил обстановку. Боль говорит о том, что он уже пустил по следу своих питомцев.
Оставаться незаметной уже не было смысла, и Шай, отшвырнув горшок, побежала.
Если скелеты клеймящего настигнут ее, она наверняка погибнет. Необходимо найти лошадь, а потом опередить погоню как минимум на сутки. Тогда ее кровь потеряет свежесть и гончие потеряют след.
Шай во весь дух неслась по коридорам. От нее шарахались слуги, а некоторые даже в испуге вопили. Она едва не сбила с ног посла-южанина в красных доспехах жреца и, огибая его, выругалась.
Шай остановилась посреди коридора, запоздало сообразив, что бежать к выходам из дворца бесполезно – наверняка они уже надежно запечатаны. Ее охватывала паника.
Клеймящий идет по следу, а значит, нужно взять себя в руки и сосредоточиться.
«Всегда имей запасной план», – любил повторять дядя Вон.
И запасной план имелся. Был он безрассудным, но выбирать
