Маугли 2. В поисках выхода - Павел Казаков
Сутулый не сдвинулся с места, выжидательно глядя на меня. Проверяет. Продолжает вопросы задавать. Ну, так и я не блефую. Я даже однорукий из него отбивную сделаю.
Я сделал шаг навстречу к ухмыляющемуся мужику. Тот мгновенно просчитал ситуацию, осознал, что я его ушатаю за пять секунд, сделал большой шаг назад и глумливо защищаясь поднял руки.
— Ухожу, ухожу, — мерзкая ухмылка не покидала его лица.
Я продолжил идти на него. Сутулый скосил глаза куда-то в сторону, но потом снова посмотрел на меня. Сделал ещё два быстрых шага назад, сделал вид, что снимает несуществующую шляпу, шутовски поклонился, перевёл взгляд на молчаливую Крапиву и произнёс:
— Адьёс, сеньорита!
После чего развернулся и быстрым шагом удалился. Я направил Восприятие туда, куда косил глаза наш незваный гость, но ничего и никого не обнаружил. Всё-таки десять-пятнадцать метров — это не очень много. Но и ладно. Так глаза косить он мог, только если был не один. Если второй скрывался, значит, с самого начала они ждали подвоха или опасались чего-то. Или что-то задумали.
Домик в лесу тут же потерял своё очарование. Не получилось никакого одиночества. Надо срочно валить отсюда. Хоть просто уезжать куда глаза глядят. Нам бы дней пять-шесть, чтобы Крапива разобралась от и до со своей памятью, а потом мы что-нибудь вместе придумаем. Как же не вовремя этот перец подвалил… Сколько их тут? Двое, трое? Я задумался.
— А ты не слишком грубо с ним обошёлся? — прервала мои размышления девушка.
— Это не имеет никакого значения.
— Почему?
— Он знает, какое впечатление производит. Он говорит то, что говорит, и ведёт себя так, так как ведёт, так как чувствует безнаказанность. Он не видит ничего плохого в своём поведении. Он прозрачно намекает на секс или изнасилование. Он не боится меня. Боится один на один, но в принципе не боится. Он хочет тебя изнасиловать, и моё присутствие его не смущает. Я могу как угодно вести себя с этим человеком, могу угрожать, могу быть вежливым — он всё равно будет делать, что считает нужным. Он видел достаточно, чтобы сделать выводы. Мы здесь одни, оружия нет. Ты теперь для него объект охоты, я — барьер. Даже не барьер, а забор. Так какая разница, что на заборе написано: мат или стихи Пушкина. Чтобы я ни сказал, это просто слова. Вежливость или угрозы — не имеет значения, он уже что-то решил. Такого можно остановить только силой или реальной, а не словесной угрозой. И что самое противное, угрозы он во мне не увидел. А мы в глуши… — я пока говорил, сам понял, что из этого следует. — Чёрт, надо собираться! Он вернётся, и не один.
— Всё так серьёзно? Почему ты так уверен в своих выводах?
— на сто процентов я не уверен. Просто предполагаю худшее. Я с разными людьми работал. Кто-то что-то рассказал, что-то своими глазами видел. Преступник — он только в наших глазах преступник, а в своих глазах он охотник, Робин Гуд, воин, мститель, но только не преступник. Я считаю, что безопаснее предположить худший вариант. Приглянулась ты этому персонажу. А тебе он что говорил?
— Да, ничего такого. Я как раз тут закончила вспоминать очередной эпизод, как смотрю, он метрах в десяти уже стоит. Незаметно вышел откуда-то. «А как зовут? А что здесь делаете? А такая красивая сеньорита и одна?» И так далее. Издевательски вежливый. Неприятный. Очень неприятный.
— Так, насколько я знаю, тут совсем близко вообще никакого жилья нет. Он нас по дыму засёк и пришёл с кем-то посмотреть, кто здесь. Оставил друга в кустах следить за обстановкой. Увидел тебя, вышел пообщаться. Увидел меня. Понял, что кроме недокачка и симпатичной девушки больше никого нет. Ушёл. Пока он до своих дойдёт, пока вернётся, минимум час-два у нас есть. Очень не хочется сталкиваться с ним и его друзьями. Проще свалить отсюда куда-нибудь. Пошли собираться.
— Ладно, ты, оказывается, таких людей лучше знаешь. Тебе виднее. Пошли.
Мы стали собирать вещи в сумки и грузить в багажник. Всё проделали достаточно быстро. Вспотели, Крапива отошла в сторону, чтобы умыться. Ополоснулась, переоделась в свежую футболку. В принципе мы были готовы отправляться, только воды свежей уже не было. Я собрал наши пустые пластиковые бутылки и пошёл к ручью за водой. Идти было минут пять туда и минут шесть-семь обратно, так как надо было подниматься на гору.
Я решил, что ничего страшного в ближайшее время не случится, и побежал за водой. Ополоснулся сам, набрал бутылки, покидал их в рюкзак и потрусил обратно. Бежать не хотелось, чтобы не потеть, но и тормозить не следовало.
Опять события немного выходили из-под контроля. Куда теперь податься? А так всё было неплохо…
С этими мыслями я двигался по тропинке, особо не обращая внимания на окружение. Я уже был у самой вершины холма, когда из-за широкого ствола дерева, которое росло вплотную к тропинке, выскочил человек, замахиваясь бейсбольной битой. Удар должен был прийтись мне в голову. Сила и скорость говорили о том, что этот бейсболист особо не заботился о том, останусь я жив или нет.
Восприятие включилось автоматически.
Я уклоняюсь от удара влево, пропуская биту в паре сантиметров от своей не очень умной головы. С чего я взял, что у нас два часа есть? Надо было просто садиться в машину и валить. Придурок! Мысли проскакивают фоном, на самом деле всё внимание на нападающем. Мужик проваливается вперёд, но я в неудобном положении, чтобы бить, ведь только левая рука на что-то способна. Тем не менее решение приходит быстро. Я бью правой ногой в опорную ногу противника так, что его нога подламывается в колене, и он валится на бок. Мужик пытается откатиться и вскочить, но я подбегаю и удачно попадаю ему ботинком в живот. Противник одет в затасканный камуфляж, по весу тяжелее меня. Ножа или пистолета не видно. Это всё я замечаю, примериваясь к следующему удару, так как хоть я и удачно попал, но недостаточно, чтобы серьёзно вывести оппонента из строя. Противник пытается откатиться и разорвать дистанцию. Я выбираю момент и опять бью ногой в колено. Хруст и матерный крик боли. Отлично! Мужик теряет мужество и пятится. Я набираю скорость, чтобы закончить разборки с ним ударом ногой в голову, но планы приходится срочно менять.
Восприятие всё-таки отличная штука. Я без всяких глаз
