К грядущему триумфу - Дэвид Вебер

— О, я это знаю! И это вообще не повлияет на ваше военное производство. На самом деле, возможно, вы захотите передать его одной из сантехнических мануфактур. Или, возможно, на один из керамических заводов.

— О чем, черт возьми, ты говоришь, Нарман? — спросила Ниниэн с улыбкой. У нее было больше опыта, чем у большинства, в том, как работал ум хитрого маленького эмерэлдца.

— Ну, не знаю, как остальные, но раньше, когда мне приходилось тратить все это время на дыхание, я совершил некоторые из своих самых глубоких размышлений, когда восседал на троне в уединении своего туалета, — сказал Нарман со своим самым серьезным и глубокомысленным выражением лица. — Изоляция, тишина — возможность сосредоточиться на своих размышлениях, защищенная от любых помех или отвлекающих факторов, — всегда были довольно успокаивающими.

— Должен ли я предположить, что это к чему-то приведет? Кроме того, что в любом случае в сортир — вы должны извинить за выражение? — Кэйлеб, казалось, разрывался между смехом и раздражением, и Нарман ухмыльнулся ему. Но затем выражение лица князя снова стало серьезным — во всяком случае, немного.

— На самом деле это так, — сказал он, — и это восходит к тому, что Мерлин только что сказал о моральном духе. У наших людей достаточно решимости, Кэйлеб, но им также нужно немного смеха, и иногда насмешка может быть более смертоносной, чем любое количество подтвержденных аргументов. Итак, я начал думать о том, как мы могли бы обеспечить этот смех, особенно таким образом, чтобы это дало еще один толчок падению имиджа Клинтана, и мне пришло в голову, что водопровод в помещениях на самом деле не так уж широко распространен, особенно в сельской местности Сиддармарка или в таких местах, как Делфирак и Зибедия. Если уж на то пошло, его, черт возьми, не существует ни в Северном Харчонге, ни где-либо в Деснаире за пределами дворца! И это подсказало мне вот что.

Он вытянул пустую левую руку и помахал над ней правой, как фокусник на сцене. Однако, в отличие от фокусника, Нарман Бейц действительно мог творить «магию» — по крайней мере, в пределах своей виртуальной реальности, — и на его ладони появился предмет. Это был большой белый керамический сосуд в форме чаши с ручкой и крышкой, и Мерлин нахмурился, узнав ночной горшок.

— Это твое магическое оружие для поддержания боевого духа? — скептически спросил он, и Нарман взглянул на него.

— О, извините меня! Я не совсем закончил его.

Он щелкнул пальцами, и стенки простого белого ночного горшка внезапно были украшены со вкусом подобранным узором из переплетенных листьев и виноградных лоз. Затем он поднял его под углом и с размаху снял крышку, позволив остальным заглянуть внутрь.

— О, Нарман! Это прекрасно! — воскликнула Ниниэн, прежде чем хор смеха затопил комм-сеть, и улыбка Нармана превратилась в огромную ухмылку.

Дно ночного горшка было украшено скуластым, легко узнаваемым лицом мужчины в белой шапочке священника с оранжевой кокардой. Его рот был открыт, а глаза широко распахнуты в выражении чистого возмущения, а по его краю тянулась этикетка из нескольких слов.

— Приветствие Великому Блуднику, — гласила надпись.

.V

— Спасибо, что пришли, милорд, — сказал граф Тирск, когда епископ Стейфан Мейк последовал за Пейером Сабрэхэном в его библиотеку. Он поднялся со стула — небольшая борьба с его все еще обездвиженной левой рукой, — несмотря на быстрый, безуспешный жест Мейка, чтобы он оставался сидеть. Граф слабо улыбнулся расстроенному выражению лица епископа и наклонился, чтобы поцеловать кольцо Мейка с рубином.

— Нет необходимости в такой ерунде, когда никто больше не смотрит, Ливис, — пожурил Мейк. — Сядь обратно — немедленно!

— Да, да, милорд. — Улыбка Тирска стала шире, но он подчинился приказу прелата, откинувшись на спинку стула с легким вздохом облегчения, который не смог полностью подавить. Мейк услышал это и покачал головой.

— Все глупости о формальных приветствиях в сторону, ты не должен так сильно давить на себя, — серьезно сказал он, карие глаза потемнели от очень личной заботы. — Лэнгхорн знает, что ты прошел через достаточно — потерял достаточно — для троих людей!

— Другие тоже потеряли свои семьи, — ответил Тирск, и его улыбка исчезла. — А третьи прошли через довольно многое с тех пор, как начался джихад.

— Конечно, это так. — Волосы Мейка заблестели, как настоящее серебро, в свете лампы, когда он покачал головой, и выражение его лица напряглось. — Но я видел и разделял больше того, через что ты прошел. И как бы я ни старался, я не могу избавиться от мысли, что Бог требует от тебя слишком многого.

— Я так не думаю, милорд.

В тоне Тирска было странное спокойствие, и он откинулся на спинку стула, махнув здоровой рукой Сабрэхэну, чтобы тот уходил. Камердинер удалился, закрыв за собой дверь, и настала очередь графа покачать головой.

— Люди могут требовать от кого-то слишком многого, — сказал он. — И иногда Мать-Церковь — или, по крайней мере, люди, которые ей служат, — могут сделать то же самое. Но Бог и архангелы?