Александр Афанасьев - Россия 2020. Голгофа
В окопе все товарищи…
– Боевая задача – провести пешие поисковые действия в квадратах с девяносто восьмого по сто двадцатый включительно. После чего автомобильным транспортом выдвинуться в место дислокации. По оперативным данным в районе могут быть мелкие, разрозненные бандформирования татарско-националистического и ваххабитского толка численностью от десяти до тридцати человек, вооружение – автоматическое оружие, один-два пулемета. При обнаружении – окружать, вступать в огневой бой с целью уничтожения. Наблюдение ведется в установленном порядке. При прочесывании оружие держать наготове, дистанция – в лесу на предел прямой видимости, на открытой местности – пятьдесят метров, не сдваиваться, при обнаружении противника сигнал подавать голосом или выстрелом. Три группы. Первая – Бандит, командую я лично. Вторая – Кнут, командует Сергей Палыч. Третья – Ноябрь, командует Миша. Вопросы?
– Долго тут будем?
Типичный в таких случаях вопрос.
– Пока ноги до ж… не сотрем. Еще?
– В населенные пункты заходим?
– Нет, но проверяем. У кого увижу водку или самогон – пусть вешается. Я серьезно. Еще?
Вопросов больше не было.
– Рации на приеме. Командиры, командуйте, через пять минут начнем движение. Все!
Здоровяк ОМОНовец подошел к человеку, который в последний раз привычно и сосредоточенно проверял снаряжение. На него косились – новичок да и странный какой-то. И оружие странное.
– Ну, чего?
– Да ничего.
– Пойдешь со мной, в группе управления.
– О’кей…
Почему-то ОМОНовец испытывал раздражение – сам не мог понять, почему. Может потому, что старый его друг был теперь почти что чужим для него человеком?
– Командирам доложить готовность! – заорал он.
– Кнут – готовы!
– Ноябрь – готова!
– В цепь! На прямую видимость! Пошли!
Поле было не вспаханным. Только на краю маленькие, жалкие делянки.
Шли, и в голову почему-то лезла мысля о том, что идут они как захватчики, хотя земля – своя, кровная. Б… как при фашистах, ну точно. Хотя какие они фашисты?
– Кабанеро…
– Ща по башке дам… – ответил человек. Он шел немного не так, как шли другие. Обычно когда человек идет, он машинально смотрит себе под ноги. Этот шел, совершенно не смотря под ноги, но его глаза, быстрые и пытливые, оглядывали местность впереди, ни на чем конкретно не останавливаясь, постоянно перебегая с места на место. Это выдавало подготовку – боковым зрением лучше всего видится и движение, и то, что выделяется из общего ряда. Иногда сразу и не поймешь, что это, а мозг уже сигнал тревоги подает…
– Ну я, чо ли, тебе кликуху Кабан придумал? Чо – Васькой называть?
– Почему бы нет?
– У меня кот – Васька.
– В честь меня назвал?
– Ага… Точно.
– Сына бы назвал, чего – кота?
– Ага, ща-з… Ты мне лучше скажи, ты где так стрелять научился?
Вопрос был задан не просто так, вчера на пристрелку вытащенного из нычки оружия собралось пол-ОМОНа.
– В далеких краях…
– Совсем далеких?
– Ну… как сказать. Неблизких. Хотя в последнее время – все ближе и ближе от дома…
Капитан раздраженно пнул вывороченный ком земли.
– Мутный ты.
– Какой есть.
– Я не просто так спрашиваю. Ты с нами в одном доме, считай, живешь. Я за пацанов отвечаю.
– Вампиризмом не страдаю. Пояс шахида не ношу.
– Ладно… – сказал капитан, – хрен с тобой.
– Не обижайся, братишка. Просто о чем-то говорить неохота, а о чем и нельзя.
– О подвигах, что ли? Чего стесняешься?
– Стесняется зонтик в кармане открываться. Какие на хер подвиги – врага от родного порога отбиваем. Фашисты даже сюда не доходили. Подвиги…
– Ну какой это враг? Сравнил еще с фашистами.
– А что – не надо? Эта вся фигня только поначалу фигней кажется. А потом – уже поздно бывает. Я такое не раз видел и в разных странах – там тоже все поначалу фигней казалось. А потом… Какая разница – на танке до Буденновска[44] доехать или на «КамАЗе»?
Капитан полиции помолчал, переваривая.
– Осторожно. Лес впереди…
– Так, б…
Лес на Руси всегда был и укрытием от врага, и источником пищи, и материалом для строительства домов, и для обогрева. В лес ходили если и с опаской… так боялись заблудиться или лешего там. А вот сейчас лес стал чужим. Злым.
Обычный лес – голый на опушке, затем уже растительность, но не всегда. В лесу, особенно взрослом, матером для подроста не хватает света, кроны скрывают его, там всегда полумрак. Но тут был смешанный, хвойно-лиственный лес, света хватало, но и продвигаться вперед было сложно, даже сейчас, по осени.
Как это всегда и бывает – началось внезапно. Хлестанула длинная, торопливая, на весь магазин очередь, и кто-то пронзительно закричал, а кто-то заматерился.
– Духи! – пронеслось по цепи…
Капитан выругался матом.
– Доложить, где контакт! Доложить, где контакт?!
– Вашу мать!
– Михея ранили, ранили!
Стреляли уже в несколько стволов длинными очередями. Выделялись милицейские «ксюхи», для нормального, общевойскового боя почти бесполезные.
– Справа!
– Пулемет сюда! Пулемет!
– Загибай фланг! Левый фланг! – заорал капитан в рацию, хотя услышать можно было и без нее.
Человек бросился бежать влево и вперед – в сторону от стрельбы, рискуя попасть под огонь своих же.
Как это бывает, он видел сам и не раз видели все те, кто помотался по кавказским горам. Скорее всего, нарвались не на лежку, не на блиндаж, а на выносной пост. Он-то и завязался, давая остальным возможность тихо свалить. Сваливать будут прямо сейчас, еще и пару мин оставят или «картошку»[45] посадят – это запросто. Потом ищи их свищи.
Уроды бородатые…
Когда пули перестали петь над головой, бить в деревья, выбивая щепу, он повернул резко вправо, рискуя сам нарваться на целый блиндаж, полный духов, или на походную колонну. Без пулемета двоих-троих попластуешь, а остальные – тебя…
Заметив хорошую позицию, недавно поваленное дерево и за ним еще – на случай отхода, плюхнулся на живот. Начал лихорадочно оборудовать позицию.
И вдруг услышал голоса впереди, совсем рядом.
– Уш маца ву?
– Тьент! Тьент!
– Дилина эскар! Федерал!
– Мела ю километрш юрт качалц?
– Аллаху Акбар!!! Аллаху Акбар!!!
– Цига ма тоха! Цига ма тоха!
– Дъягъяхара! Дъягъяхара атту агъор!
– Салам коьрта![46]
Человек бросил гранаты – обе «Ф1», которые были и из которых он успел выдернуть чеки. Одну правой рукой, другую левой, и упал за поваленное дерево.
– А… граната!
Громыхнуло. Осыпало землей, ветками, листвой…
– А-а-а-а!!!
– Аллаху Акбар!
– Тьяха! Тьяха!
– Русисты тьяха![47]
Человек открыл огонь, накоротке простреливая густой подлесок и надеясь, что тяжелая пулеметная пуля сделает свое дело. Успел отстрелять половину барабана, прежде чем автоматная очередь точно прошлась по стволу, в лицо полетели щепки. Он покатился в сторону, краем уха услышав падение чего-то тяжелого…
Взорвалась граната, точно там, где он лежал. Два или три автомата лупили на подавление.
– Аллаху Акбар!
Он на мгновение остановился, задержал дыхание и двумя выстрелами через кусты снял одного из автоматчиков. По крайней мере больше с той точки не стреляли, он видел дульное пламя…
Выдернул чеку «эргэдэшки», бросил вперед, сам не видя куда. Взорвалось совсем рядом, послышался крик.
– А… шайтан!
– Окружают! – кто-то крикнул по-русски.
– Аллаху Акбар!
Начал стрелять, перекатываться и стрелять, подняв винтовку над собой. Вот тут-то угловик и проявил себя! – лежишь, винтовку на руках поднял, стреляешь – да видишь через него, куда стреляешь. Опасно, только если гранату закинут, а так… еще бы бетонный блок тут кто положил, как в Афгане…
Точно срезал пулеметчика. Пулемет дает большую вспышку, его хорошо видно, и он послал три пули поперек этой вспышки, на уровне паха взрослого человека. Завысит – по животу, занизит – может быть по ногам. Ранение в пах или в живот – это почти всегда вилы. Если в артерию попадешь, то быстро, если в брюхо, то, извини, придется помучаться…
Потом патроны в барабане кончились, а справа ударил такой град пуль, что ему только и осталось завалиться на землю, сжаться в комок и Бога молить, чтобы своя же пуля не попала. Пуля дура… об этом мало кто говорит, но даже в обученных подразделениях каждый десятый погибший – от своей же случайной пули. А тут… менты, ППСники, просто охотники. Они, в первый раз столкнувшись с бандой, будут стрелять, пока патроны не кончатся… просто чтобы страх унять…
Бой обычно идет волнами, а эти – неопытные, не смотрели за расходом боеприпасов и начали перезаряжаться одновременно. Это и был его шанс, он заорал, не поднимаясь с земли:
– Свои! Хорош х…рить, пехота! Свои!
Бой смещался, очевидно, боевики не смогли удержаться на позициях, отстоять блиндаж и теперь отступали. Ответного огня слышно уже не было, видимо, делали ноги со всех сил, даже раненых бросили…
