Анастасия Парфенова - Город и ветер
А потом она повернулась, и Тэйон впервые встретился взглядом с темнозвездными глазами. Как метель в горах, как падение в пропасть. Лицо... смуглое, с бронзовой кожей, глаза удлиненные. Линии лба и носа сливались в одну безупречную прямую, как будто кто-то, уже закончив лепить этот шедевр, небрежно провел по нему рукой, одновременно заостряя и выравнивая точеные черты, создавая впечатление чего-то неуловимо неправильного, нечеловеческого. Таш нельзя было назвать красивой, но даже в шестнадцать лет Тэйон понял: тому, кто посмеет утверждать, что она не прекрасна, он бросит в лицо обвинения в слепоте и умственной неполноценности. И будет прав.
Юный лэрд поймал себя на том, что, в принципе, не так уж и возражает против этого брака... а Таш скользнула по будущему супругу равнодушным взглядом и повернулась к Лие.
– Ты, должно быть, шутишь!
Каким-то образом Тэйон смог не вздрогнуть, а лишь слегка приподнять бровь. (Правую. Приподнимать левую он тогда еще не научился, несмотря на часы практики перед зеркалом.) Похоже, все было не так просто, как ему недавно казалось...
– Я серьезна, как горная лавина. – Седая соколица выпрямилась в кресле, и чувствовалось, что к этому разговору она относится куда внимательней, чем к тому, что состоялся несколько часов назад с внуком. – А ты, моя любимая тетушка, дала слово. И ты его выполнишь.
Таш резко развернулась, в два шага пересекла комнату, затем метнулась к другой стене...
– Бездна тебя поглоти, Лия! Хоть бы мальчика пожалела – ну зачем ему мои седины?
– У тебя ни одного седого волоска, – ласково произнесла бабушка Лия. – Да и мальчик почему-то не выглядит преисполненным отвращения.
Мальчик не то чтобы смутился, но попытался пожирать невесту глазами не столь откровенно. Преисполненным отвращения он себя определенно не чувствовал.
Будущая жена в его сторону даже не взглянула. А повернулась к седовласой соколице:
– Лия, это нелепо.
– Согласна. Но нелепость не отменяет необходимости.
– У меня есть чем заняться и помимо того, чтобы корчить из себя призовую кобылу!
– Например?
– Например, я собираюсь получить офицерский патент в военном флоте Лаэссэ.
– У этих торгашей??? Таш, ты в своем уме? Принести присягу скопищу купцов, презренным бескланникам, не имеющим ни чести, ни совести?
Воительница пожала плечами:
– Мне нравится море. Но если уж плавать, то с лучшим флотом в Паутине Миров. А флот Лаэссэ, что бы мы о них ни думали, – лучший.
– Но...
– И это интереснее, чем сидеть в медвежьем углу, планируя судьбу своего потомства на пять поколений вперед и развлекаясь время от времени войнами с такими же измаявшимися от скуки соседями!
Лия почувствовала, что хватила через край, и поспешила отступить:
– Но тебя никто и не просит безвылазно сидеть в замке. Дай соколам наследников и можешь продолжать заниматься, чем хочешь...
На Тэйона ни одна из них не обращала внимания. Как будто он не имел отношения к спору, как будто он был чем-то второстепенным. Первой реакцией лэрда была ярость. Гнев, горячий и обжигающий, подталкивающий вспылить, сделать глупость, доказать свою значимость...
Даже тогда молодой сокол был достаточно умен, чтобы мгновенно подавить подобный порыв. Ссориться и скандалить в Халиссе дозволялось с любовницей или случайной другой, но генетический партнер – совсем другое. Такой союз заключался на всю жизнь, и этикет, регулирующий отношения высокородных супругов, был крайне строг. Лучше обращаться друг к другу на «Вы» и быть предельно корректными в словах и поступках, чем долгие годы ссориться и отравлять друг другу жизнь. Или, учитывая темперамент истинных вер, отбирать эту самую жизнь.
С звездноглазой женщиной, которая была старше его на целое столетие, Тэйону предстояло жить. Более того, теперь, увидев ее, он твердо решил, что получит от этой жизни все. Без остатка.
«Выжидай. Наблюдай. Атакуй, лишь когда наступит подходящий момент».
Лия вдруг встала, выпрямилась во весь свой небольшой рост, царственная и хищная, старейшина клана соколов. Ее речь стала четкой и очень формальной.
– Вы дали слово, Таш вер Алория. Почти сто лет назад вы на крови поклялись, что откликнетесь на зов клана и выйдете замуж за любого мужчину, на которого укажут вам соколы. Время пришло. Выбор сделан. Вы отрекаетесь от своего слова?
Женщина-шарсу заметалась, бессильная разорвать путы, которые накладывала на нее собственная честь. Казалось, звездноглазая бьется в невидимых цепях, и в каком-то смысле так оно и было: вряд ли можно найти цепи крепче тех, что ты наложил на себя сам.
– Лия!
– Вы отрекаетесь от данного слова?
– Най, и да будете вы все прокляты, курицы безмозглые! Таш вдруг рванулась в сторону, подхватила тяжелый резной стол и со всей силы ударила им о стену. Брызнули щепки. А воительница застыла, смирившаяся, странным образом успокоенная этим бессмысленным, бессильным жестом.
И Тэйон окончательно понял, что бы там ни говорил календарь, старшим в этом браке предстоит быть ему. Отныне и навсегда.
Эй, так нечестно! Я тоже не хотел этого фарса!
«Жди. Столько, сколько понадобится. Она сама придет к тебе».
Лия, удовлетворенно вздохнув, вновь опустилась в кресло, на мгновение показавшись наблюдавшей за ней настороженной паре безмерно усталой.
– Ну вот и хорошо. Церемония состоится завтра на рассвете. Тэйон, проводите, пожалуйста, вашу невесту до ее покоев. Госпожа вер Алория, должно быть, очень утомилась с дороги.
«Выжидай».
Молодой сокол неспешно, сохраняя (с трудом) чувство собственного достоинства, подошел к невесте.
Привлеченная движением, она на мгновение оторвала гневный взгляд от Лии, чтобы рассеянно глянуть на него.
«Сейчас!»
– Моя госпожа, – шестнадцатилетний лэрд вложил в свой голос всю мягкость и иронию, на какие только был способен в таких обстоятельствах, – должно быть, и в самом деле очень утомлена, раз не в силах заметить скромного смертного, сраженного ее красотой.
Это был упрек. В грубости, в незнании этикета, в пренебрежении обычаями, трусости и только стихии знают в чем еще. Но Тэйон смог произнести его так, что вся предыдущая сцена утратила остроту и горечь, обернувшись в несколько неуклюжую шутку.
Глаза, в которых тонули темные звезды, чуть прищурились. И увидели его, впервые по-настоящему увидели.
Таш не то чтобы смутилась. Скорее осознала, что до сих пор ее поведение особой «взрослостью» не отличалось. И, уходя от необходимости извиняться, изящно опустилась на одно колено, впервые приветствуя лэрда своего клана. А он впервые положил ладонь на темные, отливающие красными бликами волосы.
«Терпение. Столько, сколько понадобится. Но в конце концов она будет моей».
Ни тогда, ни сейчас у него не было в этом ни малейшего сомнения.
Тэйон тряхнул головой, отгоняя воспоминания Бросил хмурый взгляд на окно и сердито забарабанил пальцами, почувствовав, как все больше и больше нарастает в воздухе напряжение.
Вот так.
Самое забавное – в конце концов она и правда пришла к нему. Сама.
Увы, слишком поздно.
Возможно, он был слишком терпелив. Что, если бы?..
Маг презирал слово «если». И тех, кто слишком часто его употребляет.
Случилось то, что случилось. И, похоже, его терпению все же пришел конец. Как всегда, слишком поздно.
Резко сжав пальцами подлокотники, маг направил адмиралу Таш д'Алория телепатему, жестко и почти грубо впечатывая слова в ее сознание, зная, что после этого женщину ждет неизбежная головная боль.
«Моя лэри, сегодня вечером я хочу видеть Вас дома».
Выпрямился, поднимая кресло в воздух. До вечера ему еще предстояло сделать очень и очень многое...
ГЛАВА 4
Or being hated don't give way to hating,
And yet don't look too good, nor talk too wise...
–
Способен ты не...
...ненавидеть, пусть и ненавидят
Тебя.
Способен не казаться
Святым иль мудрецом...
Таш успела вернуться домой в последний момент. Едва за ее спиной захлопнулась дверь, как на улицы города обрушилась буря.
Весь день, расчетливо погружаясь в паутину интриг и интересов, опутавшую Лаэссэ и окружающие ее миры, Тэйон постоянно ловил себя на том, что прислушивается к воздуху медленно перемещавшемуся за стенами замка. К постепенно нагнетаемому давлению, ко все приближающимся угольно-черным плетениям ветров... Буря летела, с каждой минутой наливаясь все большей яростью. И Тэйон приветствовал ее, это зримое и буйное выражение тихой злости, которую он ощущал, но не смел выплеснуть на волю.
Сначала пришел ветер. Ураганные порывы, мгновенно покрывающие огромные расстояния, оставляющие позади себя сорванные с домов крыши и перевернутые корабли. Шпили магических башен и защищенные силовыми полями дворцы должны были устоять, но все остальное...
Тьма упала на несколько часов раньше заката – небо было темно от бурлящих туч, переливающихся всеми оттенками черного, фиолетового, темно-синего. Будто неисчислимая рать надвигалась с юго-запада. Где-то, пока еще далеко, били непрерывными вспышками молнии...
