Евгений Прошкин - Смертники
— И где твоё копошение? — шёпотом спросил Олег.
— С той стороны, за кучей щебня.
— Посвети мне. Не видно ни черта.
— Сейчас… — Столяров приладил фонарик на ствол автомата и поводил лучом из стороны в сторону. — Кажется… Вон он! Ты видел? Пробежал… Что за жирный хрен в плаще? Безногий, что ли?
— Он не безногий, он маленький. Это бюрер, — спокойно сказал Гарин. — Попробуй поймать его ещё раз. Мне нужно видеть…
— Попробую. Ты только побыстрей с ним. Я карликов с детства недолюбливаю. Сейчас я его, как таракана…
Свет фонарика погас, а когда чуткое ухо Михаила уловило едва различимый шорох, зажёгся вновь, безошибочно выхватив на фоне бетонной стены кряжистую фигуру в чёрном плаще-балахоне. Оказавшись в круге яркого света, карлик заметался, выбирая между кучей щебня и большим деревянным ящиком, а когда понял, что оба укрытия одинаково недостижимы, медленно повёрнулся лицом к противнику. Из-под надвинутого на лицо капюшона показался непропорционально большой нос и сморщенные губы.
«Ну же! — подумал Олег, обращаясь то ли к самому себе, то ли к «венцу». — Что же ты!»
Тишина. Ни проблеска, ни звука. Вакуум.
Сморщенные губы сложились в кривую усмешку. Бюрер развёл в стороны руки, спрятанные в широких, достававших до пола рукавах. Деревянный ящик, лежавший в трёх метрах от него, медленно поднялся и повис в воздухе, покачиваясь, как поплавок на водной ряби.
— Он безмозглый! — осенило Гарина. — Бюрер — телекинетик, панактивность нулевая. Я ничего не смогу. Стреляй, Миша! Стреляй же!
— Да я пытаюсь, — прорычал Столяров, сражаясь с затвором автомата. — Что-то заклинило.
— Тогда падай! — скомандовал Олег и сам рухнул на землю.
Михаил выполнил команду, и прогнивший ящик, пущенный со скоростью пушечного ядра, промчался у них над головами и с громким треском разлетелся на щепки, ударившись о ствол сосны.
— Твою мать! — выругался Столяров. — Вот же сейчас всё работает!
Он дослал патрон в патронник, приподнялся на локте… и снова упал, спасаясь от очереди летящих в лицо мелких камешков.
— Эта тварь когда-нибудь выдыхается? — спросил Михаил, повернувшись к Олегу.
— Очень на это надеюсь, — искренне ответил тот.
Переждав ещё три щебневых атаки, Столяров перекатился в сторону и там, под прикрытием куста смородины, снова попытался подняться. Ему удалось встать на одно колено и сделать выстрел, но даже Гарину было видно, что пуля прошла мимо цели. Настолько мимо, что для стрелка такого уровня это было непростительно.
— Он дёрнул меня! Реально! За ствол! — возмутился Михаил. — Вот же урод… Эй, куда!
Автомат, выбитый у него из рук гравитационным импульсом, улетел по следам деревянного ящика и запутался в кроне сосны.
— Вот скотина! — прошипел Столяров и вытащил нож. Он выждал пару мгновений, проверяя, не отнимет ли бюрер оружие и не вывернет ли его вместе с рукой. Но, видимо, нож в представлении коротышки не являлся серьёзной угрозой. А может, был слишком мелкой целью для приложения телекинетических сил. — Ну, погоди, карлик! Куда ж ты побежал-то, а? Какой прыткий! Олег, жди здесь, — бросил он и не спеша двинулся за улепётывающим со всех ног бюрером.
Гарин не ответил. Он и вопроса-то не услышал. За несколько секунд до бегства бюрер устроил прощальный залп, подняв и бросив в людей все предметы, которые ещё оставались в подвале. Олега ударило по голове пустой алюминиевой канистрой. Впрочем, ему самому показалось, что это была как минимум чугунная наковальня.
Глава девятая
Первым, что почувствовал Гарин, когда сознание начало постепенно, мелкими порциями возвращаться к нему, было прикосновение чужих пальцев. Они сноровисто расстегнули пуговицы на куртке, видимо, чтобы облегчить доступ кислорода в лёгкие, пробежались по запястьям, вероятно, проверяя пульс, и зачем-то потянули пряжку брючного ремня, что, по мнению Олега, было уже лишним.
Он открыл глаза и увидел прямо над собой Луну. Она была непривычно близкой, а вместо очертаний песчаных морей её поверхность украшали пухлые и чуть вывернутые, как у псевдоплоти, губы, маленький нос и два ярко блестящих глаза.
— Тихо, тихо, тихо… — ласково прошептала Луна. — Зачем проснулся, маленький? Поспи ещё.
«И то верно», — подумал Олег и закрыл глаза. Равнодушно, словно продолжение сна, воспринимал он то, как чужие руки шарят по его телу, один за другим выворачивая карманы. Только когда с головы начали стаскивать «венец», Гарин слабо пошевелился и попросил:
— Оставь! Моё…
— Тс-с-с! — сказали ему. — Тихо, сладкий мой. Не надо говорить. Болит головка-то? Ничего. Сейчас мы снимем противную штуковину, и головка пройдёт.
Сопротивляться ласковому голосу не было никакой возможности. Тем более что без «венца» голова действительно болела не так сильно.
— Вот так, вот и умничка. Зачем такому красивому мальчику такая некрасивая штука? Незачем она ему. Штуковину возьмёт дядя, а ты спи, родной, отдыхай.
Дядя?! Там, где не помог даже инстинкт самосохранения, на выручку пришло обычное удивление. Какой ещё дядя! Олег был уверен, что Луна разговаривает с ним женским голосом. Чтобы убедиться в этом, он открыл глаза. И увидел гладкий череп, пухлые щеки и крошечный подбородок. В левом ухе у Луны поблескивало крупное стальное кольцо.
Мужчина? Чёрт его знает! Всякое бывает…
В одной руке человек-луна держал фонарик, в другой целую груду предметов: пистолет, «венец» и разную мелочь, прежде хранившуюся у Гарина в карманах. Краем глаза Олег уловил мелькание других фонариков в том месте, где предположительно остались лежать их с Михаилом рюкзаки.
— Эй, вы что это? Вы кто вообще? — хрипло спросил Олег.
Вывернутые губы сложились в невесёлую улыбку.
— Ну вот зачем это? Лежал бы себе и лежал.
От раздражения в голосе человека-луны проступили мужские интонации.
— Верни мне… — Гарин не хотел говорить «венец», чтобы не подхлестнуть интерес грабителя. — Верни мне мои вещи. Верни вещи и уходи. Я никому о вас не скажу.
Улыбка мародёра стала шире.
— Не скажет он! — уже не скрываясь, во весь голос повторил лысый. — Ты слышал, Отбойник? Он не скажет!
За спиной у Олега раздался смех. Смеялись как минимум двое.
— Теперь-то уж точно не скажет, — поддакнул кто-то.
«Отбойник? — пытался думать Олег. — Где я слышал эту кличку? Недавно. Вроде даже сегодня…»
После контузии он соображал раз в пять медленнее, а двигался — так и во все десять. Когда мародёр достал из-за голенища нож-бабочку и открыл его эффектным веером, Гарин успел только отползти на пару метров и выставить перед собой ладонь.
— Нет! — крикнул он.
— Да, моя радость, да! — ответил бандит, снова переходя на ласковый шёпот.
Олег пропятился ещё метр, отталкиваясь ладонями и подошвами, словно исполняя гопак, и попытался встать. В том месте, где его правая рука коснулась земли, пальцы нащупали гладкую поверхность автоматного приклада. Прикосновение к оружию придало Гарину сил, и он поднялся с земли. Однако и мародёра автомат в руках противника подтолкнул к активным действиям. В два прыжка тот оказался рядом с Олегом и, больше не рисуясь, нанёс прямой удар. Левой рукой Гарин перехватил его запястье. Острие ножа замерло в сантиметре от лица Олега. Большим пальцем правой руки он снял автомат с предохранителя, затем упёр ствол в живот врага, нажал спусковой крючок… и не услышал даже сухого щелчка.
«Я идиот, — подумал Гарин. — И умру как идиот!»
— Забыл передёрнуть затвор, сладкий? — елейным голосом поинтересовался мародёр. — Ничего, я тебя научу.
В фильмах подобные сцены могут длиться минутами. В реальности Олег понимал, что не продержится и двадцати секунд. Запястье бандита было тонким, как у девушки, но рука крепко давила на нож, в то время как Гарин чувствовал себя более слабым, чем когда-либо. Лезвие уверенно, миллиметр за миллиметром, приближалось к его лицу. Сначала острие было нацелено на глаз Олега, затем сместилось к щеке. Бандит как будто играл с ним, не сомневаясь в своей победе. Двадцать секунд? Нет, пожалуй, это был чересчур оптимистичный прогноз.
«Оглушить прикладом? Или бросить к чертям автомат и поиграть в «пальчику бо-ольно?». А может, засветить стволом в глаз?» — лихорадочно размышлял Гарин, отчётливо понимая, что тратит на эту агонию мыслей последние силы, последние драгоценные секунды.
— Ну ты скоро? — спросил кто-то сзади. — Чего копаешься?
— Сейчас, Лютый, уже почти, — ответил лысый, выворачивая губы в улыбке.
«Лютый», — повторил Олег и почувствовал, как сознание захлестывает волна спокойствия и уверенности.
— Вырвиглаз? — спросил он.
— Чего? — Нож в руке у бандита дрогнул.
— Вырви Шоколадный Глаз? — с улыбкой уточнил Гарин.
