Патриция Рид - Эпизод I. Призрачная угроза
Ну теперь-то ничто не должно помешать. Анакин уселся поудобнее и завел мотор.
Радон-ульцеровские двигатели вздрогнули и басовито запели. Из сопел выглянули дразнящие язычки бело-голубого пламени. В лица зрителям ударил песчаный вихрь. И сквозь рев мотора раздался ликующий крик Анакина:
– Получилось!
***Короткие сумерки Татуина – единственное время, когда пустыня окрашивается в алое и золотое. Следом стремительно и тяжело наваливается ночной сумрак, гасит пламя на западе небосклона, рассыпает пригоршни звезд. В пустыне начинается ночная жизнь– тихая и осторожная.
Одна из звезд прочертила по темному небу яркую полосу и опустилась на берегу Дюнного моря – узкий, стремительный корабль, похожий на охотящегося хищника. Пустыня затихла, только семейство диких бант все так же неторопливо брело через барханы. Лишь вожак неодобрительно протрубил, повернув рогатую тяжелую голову в сторону появившейся из корабля фигуры.
Дарта Маула банты не интересовали. Он поднял к глазам бинокль и принялся осматривать горизонт.
Песок и камни. Пустошь. Но вон там поселение, и вон там. А там – третье, большое, почти целый город. Ситх задумчиво опустил бинокль. Большой город был виден и так – тусклое зарево на фоне сгущающейся тьмы. Три поселения.
Если здесь есть другие, то они на другом берегу песчаного моря, там, где он уже был. Или дальше, там, где он еще будет. Уже скоро.
Он поднял руку, набрал код на тяжелом браслете, охватывающем запястье. Из распахнутого корабельного люка вылетели три маленьких темных сферы и бесшумно полетели к городку. Дарт Маул отрешенно смотрел им вслед, пока их силуэты не исчезли из вида.
Джедаи должны быть здесь, подумал он. Их слабость в Силе. Они слишком заметны… Уже скоро. Скоро. Он улыбнулся.
***На Мое Эспа спустилась ночь, и тьма окутала город. Они сидели на перилах веранды и смотрели на огни. Вдалеке, там, где располагалось взлетное поле, огни собирались в огромное озеро, там играла музыка и веселился народ, наверстывающий упущенное во время вчерашней бури. Здесь, в квартале рабов, почти во всех окнах уже было темно, здесь ложились рано и не думали о веселье.
Анакин завозился, устраиваясь поудобнее. Потом пододвинулся ближе, прячась от ночной прохлады. Куай-Гон чуть ли не физически ощущал, какой водоворот вопросов бушует сейчас в вихрастой голове его соседа. Похоже, он не скоро придумает, с какого начать.
Анакин снова завозился. Ну, в чем дело? Порезался днем… Раньше сказать никак не мог? Может, покажешь, все-таки. Ничего себе… Сейчас попадет обоим. Одному – за то, что ухитрился располосовать руку от запястья до локтя и не заметить этого, второму – за то, что не уследил. Куай-Гон сходил в дом за аптечкой. Шми возилась в другой комнате, Джар Джар наблюдал, как Р2 подкручивает какой-то прибор бытового назначения, на джедая никто не обратил внимания. Только Падме гордо отвернулась. Девчонка по-прежнему дуется.
– Сиди спокойно, – попросил он Анакина. – Я промою царапину.
С тем же успехом можно было проводить трансплантацию мозга, Анакина больше интересовало небо над головой. Усидеть на месте ему было невозможно.
– Как много звезд…
Это точно… Луны еще не взошли, и ничто не мешало смотреть на звезды. В пустыне вообще хорошо смотреть на звезды. В городах небо кажется плотным одеялом со множеством мелких дырочек, здесь же небо подобно чаше искрящейся воды.
– И вокруг каждой вращаются планеты? – продолжал допрос Анакин.
– В основном, – Куай-Гон осторожно и быстро очистил рану от песка и спекшейся крови.
– И на всех был кто-нибудь?
Прорвало плотину… Хорошо, что мальчишка клюет носом от усталости и долго не продержится, иначе придется отвечать на вопросы до завтрашнего утра.
– Едва ли…
В дверной проем выглянула Шми:
– Ани! Домой!
– Тогда я хочу стать первым, кто побывает на каждой.
Куай-Гон рассмеялся. Ну вот, теперь антисептик, и…
– Уй!
– Уже все. Скоро заживет.
– Ани, сколько еще тебя звать?
Вообще-то это идея, подумал Куай-Гон, доставая комлинк. На тряпке осталось достаточно крови, чтобы сделать анализ.
– Что ты делаешь? – немедленно сунулся Анакин, наблюдавший за его странными действиями.
Врать причин не было. Правду говорить не хотелось. Так что:
– Беру твою кровь на анализ. Вдруг инфекцию занесло.
Мальчишка смешно нахмурил брови. Но тут на веранду явился пылающий гневом ангел в виде не на шутку рассерженной Шми:
– Ани! Марш в кровать!!!
На что спорим, сейчас начнется торг на тему: «Ну, ма-ам, почему ему можно, а мне нельзя?». А потом взрослые опять организуют грязный заговор против тех, кого они считают маленькими.
– Ну, ма-ам!..
Ну вот. О чем и шла речь. Ладно, не хочется, но придется брать сторону взрослых.
– Ну, беги. Завтра у тебя важный день, – Куай-Гон подтолкнул мальчика к двери. – Доброй ночи, Ани.
Он подождал, пока Шми уведет сына. Потом еще немного подождал, когда в доме стихнет обычная возня, предшествующая отходу ко сну. Потом – на всякий случай – еще немного. Потом вызвал корабль.
– Да, учитель.
Он что, наладился спать прямо у пульта? Волнуется парень. И, похоже, у него будет еще один повод разволноваться. Если только все пойдет так, как складывается. Надо же, а он всегда относился к пророчеству… скажем так, со здоровой долей скепсиса.
– Сейчас я перешлю образец крови. Проверь его…
– Одну минуту… – удивленно откликнулся Оби-Ван.
Слышно было, как он щелкает переключателями. Как безуспешно пытается придушить зевоту. А еще – как тяжко колотится собственное сердце. Он прав.
Он просто обязан быть прав. И тогда…
– Сколько мидихлориана? – спросил он.
– Учитель, может, с образцом что-то не то? -. Изумления в голосе мигом проснувшегося ученика хватило бы на них обоих.
Значит, он все-таки прав. И значит…
– Сколько?
– Счетчик зашкалило, – медленно произнес Оби-Ван. Он тоже тяжело дышал. – Свыше двадцати тысяч. Ни у кого столько нет. Даже у магистра Йоды уровень ниже.
– У остальных рыцарей тоже… – пробормотал Куай-Гон.
– Что это значит?
Ни у кого… И это значит, что он понятия не имеет, что теперь делать дальше. Анакина надо тащить на Совет… Чтобы услышать, что он слишком стар для учебы. И пытаться уговорить твердолобых. И получить пилюлю от учителя.
Но – пророчество. С ним не поспоришь… И – забрать парня у матери?
Здорово…
Он оглянулся. И давно ли она тут стоит?
Шми молчала. Трудно было даже разобрать выражение ее лица, потому что в комнате за ее спиной все еще горел свет. Если бы она хоть что-нибудь сказала… Но она молчала и смотрела на.него. Потом повернулась, попрежнему не дав свету упасть на лицо, и ушла.
С-ситх раздери…
Куай-Гон наконец вспомнил об изнывающем у пульта ученике.
– Доброй ночи, Оби-Ван, – сказал он и выключил комлинк.
***Анакин не спал. Он лежал с зажмуренными глазами, отвернувшись к стене.
Сначала он немного обижался на маму, потом решил поразмыслить, зачем это понадобилась его кровь. Потом во всем доме погасили свет, и через некоторое время он услышал, как едва слышно в комнату вошел Куай-Гон. Анакин решил дать ему улечься и лишь потом пристать с вопросами, но когда собрался задать первый, мастер-джедай уже спал.
Тогда Анакин осторожно выскользнул из кровати и через окно – вовремя вспомнив, что в большой комнате ночует Джар Джар, а на него наступать не рекомендуется: верный способ поднять на ноги не только весь дом, но и квартал. Надо было еще раз проверить настройки машины. И крепеж двигателей. И соединения. И реле. И еще панель управления. А еще вот тут подтянуть пару болтов… все, что он только сумел придумать. Что он еще забыл? Он не может позволить себе ошибиться. Или что-нибудь просмотреть.
Потому что завтра он выиграет эту гонку. Потому что иначе нельзя. Иначе нельзя…
Анакин забрался в болид и еще раз все проверил. Но там все было в порядке.
И в обоих двигателях тоже. Тогда он сел на ящики и стал смотреть, как Р2Д2 ездит вокруг болида, словно часовой. Проезжая мимо Анакина, дроид приветственно бибикал. Точно так же он приветствовал и Ц-ЗПО, который устроился по другую сторону болида. В ответ робот-секретарь выдавал порцию советов, как лучше покрасить болид. Р2 выразительно чирикал. Оба были в восторге друг от друга.
Маленький астродроид работал без устали, жалоб и перерывов. Его ничто не отвлекало. Анакин позавидовал ему. Ведь что хорошо в роботах – они либо работают, либо сломаны. Им не нужно ощущать усталость, разочарование или страх…
Он прогнал последнюю мысль и посмотрел на звездное небо. Так он и сидел на ящике со старыми деталями, положив себе на колени гоночный шлем, и смотрел вверх. Завтра что-то случится. Завтра он выиграет эту гонку, и что-то обязательно произойдет. Ему показалось, что за ним наблюдают, он оглянулся (Куай-Гон едва успел отойти от окна.) Нет, почудилось… Звезд так много, и так хочется побывать на каждой из них…
