Алексей Калугин - Время - Назад! (сборник)
Из комнаты вышла мать.
– Ну как там?
– Нормально, — глядя на дверцу встроенного шкафа, ответил Сысоев.
Мать что-то неразборчиво забормотала, перекрестилась пару раз и скрылась в комнате. Дверь закрыла.
Сысоев осторожно приоткрыл дверь другой комнаты.
Сын сидел за письменным столом, спиной к двери.
– Алеша, — полушепотом позвал сына Виктор Вениаминович.
Сын обернулся. Бледное вытянутое лицо, нос приплюснутый, уши торчат в разные стороны, взгляд серьезный. Весь в отца.
Виктор Вениаминович вошел в комнату и тихо прикрыл за собой дверь.
– Чем занимаешься?
– Уроки делаю.
– Ну и как?
Алексей пожал плечами. Странный вопрос. Такой только взрослый задать может.
Виктор Вениаминович подошел к сыну, положил руку ему на плечи и протянул сложенный листок бумаги.
– Держи, — произнес он совсем тихо.
Алексей удивленно посмотрел на отца.
– Держи, держи. — Виктор Вениаминович потряс зажатой между пальцев бумажкой и натужно улыбнулся.
Алексей взял бумагу, развернул, прочитал то, что было на ней написано, и поднял взгляд на отца. Недоумение и радость слились воедино, придав удивительное сияние серым, обычно совершенно невыразительным глазам мальчика.
– Но ведь каждый должен был похоронить свою мечту, — шепотом произнес он.
– Я тоже поначалу так думал, — кивнул отец. — А после решил: а ну его… — Виктор Вениаминович рубанул рукой воздух. Потом глубоко вздохнул и подмигнул сыну: — А велосипед мы тебе к весне справим. — И уверенно добавил: — Не проблема.
Проблем у Виктора Вениаминовича было столько, что лучше и не вспоминать. И до весны еще нужно было дожить.
Большая литература
Чуть приоткрывается дверь, и в кабинет заглядывает посетитель.
– Разрешите? — неуверенно спрашивает он.
На вид посетителю лет тридцать с небольшим. У него узкое, с запавшими щеками лицо, длинный крючковатый нос, маленькие, широко расставленные глаза, кажущиеся большими и выразительными из-за толстых линз очков, острый подбородок и кривой рот. Темные жидковатые волосы гладко зачесаны назад. Одет он в давно уже не новый серый костюм. Из рукавов пиджака, что не достают до запястий, высовываются обтрепанные манжеты темно-зеленой рубашки, ворот которой стягивает тугой узел странного цвета галстука. В руках у посетителя черный потертый портфель с двумя замками, вроде тех, с которыми когда-то ходили в школу.
– Разрешите? — снова повторяет он, слегка стукнув при этом костяшками пальцев по двери.
– Заходи, — не поднимая головы от рукописи, что лежит перед ним на столе, рукой сигналит редактор.
Папки с рукописями лежат в помещении повсюду: на столе, на стульях, на подоконнике, на шкафу, на процессорном блоке компьютера и просто на полу. Нагнувшись, можно увидеть, что под столом у редактора тоже папки с рукописями, на одну из которых, самую толстую, он для удобства поставил ноги. Редактор чуть полноват и немного сутул — следствие сидячей работы. Но очков он вопреки ожиданиям не носит. Маленький, чуть вздернутый вверх носик придает лицу выражение исключительного добродушия и даже некоторой благости.
Прижав указательным пальцем строку, на которой он остановился, редактор поднимает взгляд на посетителя.
– Ну, что там у тебя? — по-свойски осведомляется он, хотя видит стоящего перед ним человека впервые.
– У меня роман, — несколько напряженным голосом произносит посетитель.
– Ну, ясное дело, что не картошка, — отпускает дежурную шутку редактор. — Садись, — взглядом указывает он на заваленный рукописями стул.
– А-а… — Посетитель протягивает руку к папкам, лежащим на предложенном ему стуле.
– Да сбрось их на пол, — пренебрежительно машет рукой редактор. — Это все труха.
Посетитель аккуратно перекладывает папки на пол и осторожно, словно боится, что ножки под ним подломятся, присаживается на самый краешек стула. Портфель он ставит на колени.
Редактор окидывает посетителя оценивающим взглядом.
– Писатель, — выносит он свой вердикт.
Посетитель быстро кивает, подтверждая догадку.
– Публикаций, естественно, нет, — продолжает изображать из себя ясновидящего редактор.
Посетитель отрицательно трясет головой из стороны в сторону.
– Ясно. — Всем своим видом редактор показывает, что на иное и не рассчитывал, но при этом лицо его продолжает лучиться дружелюбием. Совершенно неожиданно он переходит на «вы». — И что же вы нам принесли?
– Роман, — глупо хлопнув глазами, повторяет посетитель.
– Ну, это мы уже выяснили, — коротко кивает редактор. — Что за роман?
Прежде чем начать говорить, посетитель откашливается.
– Это история из современной жизни. Немного странная и загадочная, с элементами мистики и психологического детектива. Действия начинаются…
– Секундочку, — перебивает редактор. — Прежде всего, под кого вы работаете?
– Что значит «под кого»? — удивленно переспрашивает посетитель.
– Я имел в виду, с какой программой?
Видя взгляд по-прежнему ничего не понимающего посетителя, редактор еще раз переформулирует свой вопрос:
– Чьи произведения вы продолжаете?
– Это мой собственный роман! — едва ли не с возмущением повышает голос посетитель.
– Само собой, — не спорит с ним редактор. — Но что-то же послужило первоосновой для его написания?
– Естественно! Мои впечатления от того, что я вижу каждый день, выходя на улицу!
– Так. — Редактор откидывается на спинку стула. — Я, кажется, начинаю понимать, в чем дело. Вы написали оригинальный роман?
– Ну да, — растерянно произносит посетитель. — Во всяком случае, мне хотелось бы на это надеяться…
– В таком случае вы можете отнести свой роман домой, кинуть под стол и использовать в качестве подставки для ног, — говорит, не дослушав его до конца, редактор. — Вот как я, — добавляет он, топнув ногой по папке с чьей-то рукописью.
– Вы даже не взглянете на него? — растерянно спрашивает посетитель.
– Дорогой мой. — Редактор наваливается грудью на стол и снова переходит в общении с посетителем на «ты». — Я не хочу попусту тратить время. Даже если ты написал гениальное произведение, какое появляется раз в сто лет, я не смогу его напечатать.
– Но почему?!
– Потому что литература подобного рода в настоящее время остается невостребованной.
– Что значит «литература подобного рода»?! Вы ведь даже не видели мой роман!
– А зачем мне на него глядеть? Я и без того знаю, что читателям нужно не это.
– Что же им нужно?
– В последнее время снова пошел спрос на классиков.
– Но одновременно с переизданием классики…
Редактор поднимает руку, останавливая поток слов, готовый вырваться из огорошенного и одновременно с этим возмущенного автора.
– Читатели требуют продолжений классических произведений. Причем написанных в стиле оригинала и в полном соответствии с классическими канонами.
– Я допускаю, что возможно придумать продолжение «Одиссеи». Но написать его в точности как Гомер невозможно! — уверенно заявляет автор.
– А вот тут ты ошибаешься, — спокойно возражает редактор. — Я на днях держал в руках рукопись под названием «Одиссей разгневанный». И, уверяю тебя, никто бы не отличил стиль, которым она написана, от стиля старика Гомера. Рукопись была отклонена по причине изобилия чрезмерно откровенных эротических сцен. Мы все же респектабельное издательство и предлагаем читателю не бульварное чтиво, а большую литературу.
– Но в таком случае талант вашего безымянного стихотворца должен быть сопоставим с гением Гомера.
– Да при чем здесь гений, — строит пренебрежительную гримасу редактор. — Ты что, никогда не слышал об авторских программах?
– Что-то слышал краем уха, — смущенно поводит плечом автор. — Признаться, я не слишком хорошо разбираюсь в компьютерах. Для меня это всего лишь продвинутая пишущая машинка.
– Да здесь и не надо ни в чем разбираться, — машет рукой редактор. — Любой программист сделает тебе такую программу за пару недель. Ну, естественно, придется заплатить. Сумма зависит от сложности текстов того автора, под которого ты собираешься работать. Вот и вся премудрость. После этого ты пишешь продолжение одного из произведений выбранного автора и прогоняешь текст через авторскую программу, которая и доводит стиль до заданного оригинала.
– А как же авторские права? — растерянно разводит руками автор.
– Ты думаешь, Федор Михайлович Достоевский стал бы претендовать на авторство романа «Преступление после наказания», в котором живописуются похождения Раскольникова, отмотавшего срок на каторге, вернувшегося в Питер и превратившегося в серийного убийцу-психопата, с топором в руках охотящегося на несчастных старушек? — усмехается редактор. — Все права, естественно, остаются за автором, написавшим первоначальный текст. Но на обложке книги мы ставим две фамилии.
