Василий Головачев - Земля чудес

Наутро он был готов к походу.

Однако в назначенный час Витюша не позвонил.

Дмитрий подождал пять минут, десять, пожал плечами, размышляя над своей готовностью мчаться сломя голову на край света ради жажды приключений и открытий, потом почувствовал смутное беспокойство. Несмотря на внешнюю безалаберность и неубедительный вид, Витюша Костин был человеком дела и никогда товарищей не подводил. Он мог задержаться на минуту, на две, в самом крайнем случае на пять, но при этом всегда существовали объективные причины опоздания, о которых он предупреждал заранее. А так как до отлета самолета в Челябинск оставалось всего два с половиной часа, Витюша не мог отнестись к этому обстоятельству безответственно.

Дмитрий набрал номер археолога.

Витюша не ответил. Молчал и его мобильный телефон.

Дмитрий подождал еще несколько минут, прикидывая варианты своих действий, затем быстро упаковался, повесил через плечо чехол с карабином, взял сумку с вещами и спустился во двор, где стоял его старенький «Мицубиси-Паджеро». На время отсутствия в городе Дмитрий обычно загонял его в гараж соседа, старого приятеля отца, что было удобно.

Через полчаса он был в Строгине. Оставил джип возле бело-синего микроавтобуса, напротив центрального входа в подъезд. Консьерж-охранник, сидевший в стеклянной будочке на входе, приветливо махнул ему рукой, зная в лицо.

— Костин не выходил? — спросил Дмитрий.

— У него какие-то гости, — ответил консьерж.

— Да, я знаю, должны были заехать ребята из института. Давно они у него?

— Уж с час. Только это не ребята из института, я тех знаю. Один — священник в рясе, второй — парень в черном кожане, показал удостоверение.

— Какое удостоверение?

— Я особенно не приглядывался, — виновато шмыгнул носом консьерж. — Но оно такое серьезное, малинового цвета, с золотым тиснением. Там еще буквы были — РПЦ…

— Русская православная церковь. — Дмитрий хмыкнул. — Никогда не видел у попов никаких удостоверений. Ладно, разберемся.

Он зашел в лифт, нажал кнопку двенадцатого этажа.

Дверь в квартиру Витюши оказалась открытой.

Дмитрий толкнул ее от себя, шагнул в прихожую и увидел летящий в голову предмет. Инстинктивно уклонился, нырнул вниз, действуя на подсознательном уровне. Предмет оказался бейсбольной битой и намеревался достать голову гостя, летая как живой. Лишь потом Дмитрий понял, что бита имеет продолжение — человеческую руку. Последующие события происходили как бы помимо его воли, почти без участия сознания, так как тело подчинилось боевому трансу, выбирая наиболее оптимальные положения и ответы.

Бита вылетела из руки нападавшего и словно сама собой опустилась на его круглую голову. Парень упал. В прихожую выглянул мужчина в рясе, молодой, с усами и бородкой. Глаза у него были не просто прозрачные, а чуть ли не белые, и сквозь недоумение в них просверкивал огонь жестокой воли и угрозы. Он мгновенно понял, что происходит, сунул руку в складки рясы, вытащил длинный тесак, сделал выпад в сторону Дмитрия. Тот едва успел отскочить, но тесак снова устремился к нему, и Храброву пришлось несколько мгновений уворачиваться от лезвия, грозящего проткнуть его насквозь. Затем он двумя ударами выбил у монаха тесак (ну и ножичек, таким слона убить можно!) и от души врезал ему битой по шее, так что тот кувыркнулся через голову, влетая в гостиную.

Дмитрий прыгнул следом и увидел связанного Витюшу, сидящего на полу у дивана. На лице археолога красовались свежие царапины и красноватые припухлости, из носа шла кровь. Его явно допрашивали, хотя, что хотели выпытать у него странные пришельцы, нельзя было даже представить. Дмитрий подскочил к нему, приподнял голову. Витюша открыл глаза, застонал:

— Ты?! Хорошо-то как…

Дмитрий оглянулся на монаха. Однако тот вдруг с непостижимой быстротой метнулся из гостиной в прихожую, раздался треск, ругань, шаги, хлопнула дверь. Нежданные гости ретировались. Дмитрий хотел было броситься за ними вдогонку, но стон приятеля остановил его. Он забежал в ванную, намочил полотенце и вытер лицо Витюши, остановил идущую из разбитого носа кровь. Потом развязал археолога и уложил на диван:

— Рассказывай, что тут произошло.

Витюша дотронулся до вспухшего носа, скривился:

— Сволочи!.. Я даже сказать ничего не успел, сразу по роже получил… Сколько там натикало?

— Без десяти час.

— Черт, опоздаем! — Он, кряхтя, поднялся.

— Тебе в больницу надо.

— Какая, на хрен, больница! Без меня группа останется на бобах, лететь надо. Поехали в аэропорт.

— Ты же говорил, что за тобой должны заехать твои сотрудники.

— План поменялся. Они заезжали утром, забрали мои вещи и направились в одну контору за аппаратурой. Я хотел брать тачку и ехать за тобой, но тут приперлись эти…

— Кто они? Чего от тебя добивались?

— По дороге расскажу… — Витюша наткнулся на тесак, брошенный монахом, с удивлением поднял его:

— Ни фига себе! Да это же дага!

Дмитрий подошел ближе:

— Интересная форма у ножичка. Первый раз такой вижу.

— Это испанская дага, кинжал для левой руки, известен с шестнадцатого века. Видишь, лезвие раздвигается. Но у этой даги необычная крестовина, с обратной дужкой. Такие носили, насколько мне помнится, странствующие монахи-миссионеры.

— А вид у кинжала такой, будто его только что изготовили.

— Возможно, это новодел. Давай возьмем с собой?

— Как хочешь, только тащи его сам.

Дмитрий помог приятелю переодеться, и они спустились к машине Храброва.

— Ты на своей? Это славно, не опоздаем. Жми! В аэропорту оставим на стоянке, никуда не денется.

Дмитрий погнал джип через Строгино, выехал на МКАД, надеясь, что им удастся не попасть в пробку.

— Так что они от тебя хотели?

— Сначала потребовали отдать находку. — Витюша потрогал синяк под глазом, криво улыбнулся. — А когда я сказал, что не понимаю, о чем идет речь, они начали меня лупить.

— И монах?

— Особенно монах. У него такие глаза страшные!.. Как у колдуна! — Витюшу передернуло.

— Ничего, я его найду, — пообещал Дмитрий, вспоминая взгляд монаха. — Интересно, что они имели в виду? Ты действительно нашел что-то ценное?

— В том-то и дело, что ничего существенного, если не считать фрагмент скелета, черепки, остатки колесницы и оружие — ножи всякие бронзовые, топоры, палицы… Кстати, их, по-моему, интересовало именно оружие. Когда ты пришел, монах допрашивал меня, куда я дел мечи.

— Мечи?

— Именно мечи, — кивнул Витюша.

— Зачем попам мечи?

— Это ты у них спроси.

— А вы их находили?

— Железяк было много, точнее, бронзовых изделий, я кое-что привез в институт, но мечей не было.

— Странная тяга у православных попов к оружию. Ведь наша религия вроде бы запрещает воевать, в отличие от ислама.

— Ты плохо представляешь основы христианской религии. Из всех мировых религий это особо жестокая, чтобы ты знал, ее апологеты убили миллионы людей, носителей иной веры, в том числе славянских язычников.

— При чем тут христианская религия? У нас же православие…

— Православие — калька христианства, прикрывшая и исказившая нашу истинную веру. Принятие христианства, равно как и обращение народа в мифологическую марксистскую веру, убило душу наших языческих и ведических верований. Внедрение этих чуждых инородческих идейных систем сопровождалось таким диким насилием, которое даже не с чем сравнить!

Дмитрий с любопытством покосился на Витюшу, ставшего угрюмым и сердитым.

— Ты так близко это принимаешь к сердцу?

— Потому что давно интересуюсь заговором против русской истории и знаю больше, чем другие. Ранние христиане, вторгшиеся на Русь с помощью предательства князя Владимира, — чтоб ему пусто было! — уничтожили всю нашу корневую элиту, все жреческо-волхвовское сословие. Оттого Русь до сих пор не может оправиться, встать с колен. А ведь была величайшим государством в мире!

— Ты имеешь в виду Гиперборею?

— Гиперборея больше миф, нежели реально существовавшая система. Хотя не исключено, что мы действительно являемся потомками гипербореев. Для меня это огромная загадка — почему исчезла гиперборейская система мироустройства, самая справедливая и светлая? Что случилось? Какой катаклизм ее уничтожил?

— Может быть, война с Атлантидой?

Витюша усмехнулся:

— Это все легенды.

— Легенды не появляются на пустом месте, — возразил Дмитрий. — Дыма без огня не бывает. Вы ведь тоже свой город нашли, проверяя легенду? Хотя насчет христианства я с тобой согласен. Его вековечное клеймо — космополитизм и обрезание национальных корней, это мне еще мой учитель по русбою говорил.

— Плюс беспримерное религиозное самовозвеличивание и фанатизм, — добавил Витюша. — Чего никогда не было у языческой веры.