Константин Кривцун - Жестокие звезды

Я глажу Наташу по волосам. Она сидит на траве, поджав красивые ноги и глядя на меня снизу вверх. На ней белый топ и черные шорты. Босоножки небрежно брошены рядом.

Трава вокруг особенная. Не земная, что ли. И небо другое, и воздух.

– Знаешь, – говорю, – мне кажется, я всегда любил именно тебя. Сколько себя помню. Все это время тебя так не хватало. Простишь ли меня когда-нибудь?

Наташа улыбается:

– Я тебя уже простила. Или ты спрашивал о другом?

И что-то я ответил на это. Что-то очень важное, но когда очнулся, уже не вспомнил.

Окурок прожег ковер, и я, чертыхнувшись, затушил его и выкинул в урну. В дверь позвонили. Я поплелся открывать. Звонила Наташа. В отличие от той, что привиделась мне, эта была синяя от холода и вся в снегу. Я нажал кнопку на пульте, и дверь ушла в сторону.

– Отдай одежду! – пряча глаза, сказала Наташа.

Я пожал плечами и сделал шаг в сторону, чтобы она могла войти. Девушка быстро надела сапоги и нырнула в пальто.

– Пока! – сказал я, думая, что она не услышит.

– Счастливо оставаться, – бросила она через плечо и вскоре скрылась за углом дома.

Я закашлялся, проклиная про себя выкуренную сигарету.

«Ни фига-то у нас с тобой, Наташа, не выйдет, – подумал я, закрывая дверь. – Мои видения – это пьяный бред. И Пашка тоже останется жив. Я знаю».

Но в душе, в самой глубине моего сознания зрело ощущение, что я ошибаюсь.

Через полтора часа я уже находился в участке. Меня арестовали за то, что я якобы избил и изнасиловал Наташу. Оказалось, что соседи увидели девушку полуголой в снегу и сделали свои выводы.

Сначала я не мог понять, что же это были за соседи. Пашкина тетя недавно покинула поселок, перебравшись в другое место, Наташина мама не стала бы сообщать в милицию. Прежде всего Анна Андреевна поговорила бы со мной и Наташей.

В итоге выяснилось, что с оклеветавшими меня соседями я практически не знаком. Эта пожилая пара долгое время занимала дом через два от моего. Отношения ни со мной, ни с мамой они не поддерживали и вообще вели весьма замкнутый образ жизни. Как им удалось с довольно большого расстояния рассмотреть, что это я выбросил Наташу в сугроб, так и осталось загадкой. Чутье подсказывало, что их слова о случайном стечении обстоятельств и хорошем зрении – ложь.

У меня взяли анализы. Выяснилось, что я употреблял никотин и алкоголь. Первый с недавних пор считался наркотиком. Сразу же мне поставили в личное дело два прокола. Теперь на карточке красовалось пять отметин, а значит, я должен был отправиться на остров Забвения. Только меня туда увозить не стали. Следователь нехотя объяснил, что такое решение может быть принято только после апелляционного суда.

Вскоре в участок приехала Наташа с Анной Андреевной. Наташа, на удивление, не подтвердила версию соседей. По ее словам, мы просто поссорились. Тогда обследовали ее. Никаких следов изнасилования, естественно, не нашли. Зато в крови были обнаружены остатки диза. Тотчас же Наташе прокололи личное дело. В первый раз.

Суд был назначен через три дня. Меня не выпустили из участка, а на мои слова о том, что нужно хоронить мать, ответили, что оповещением родственников и проведением погребальной церемонии займется государство. Я закричал, что мне должны дать возможность видеть маму до похорон. Мне посоветовали успокоиться, а потом с показным сочувствием объяснили, что это невозможно. Церемония пройдет, скорее всего, уже завтра.

Долгий день подходил к концу. Закатное солнце окрасило потолок камеры нежно-розовым цветом. Я тщетно пытался сдерживать слезы, зная, что за мной сейчас наблюдают через систему видеослежения.

Все рухнуло. Абсолютно все. Прости меня, мама! Как стыдно и нелепо – я должен сидеть здесь, ждать апелляции, а ты лежишь сейчас где-то в холодном и темном ящике. Незнакомые люди завтра будут предавать твое тело земле, безразлично опустят гроб в обледеневшую яму, присыплют песком и снегом. А я – твой сын – буду тупо сидеть и ждать вердикта судей.

В чем я опять оказался не прав? Как мне удается так часто оступаться?

На улице властвовал март. Лимонно-желтое солнце бесновалось в лазурном океане неба. Деревья тянули свои усталые голые ветви к светилу, отогреваясь в его лучах. Таял снег, на проталинах пахло прелой листвой и черноземом. Кое-где уже показалась желтовато-зеленая трава. Ежегодная смерть и возрождение. Природа готовилась в очередной раз сбросить оковы зимы и бурно устремиться к новой жизни.

Такое же радостно-предвкушающее настроение отражалось и на лицах людей. Пятница, вторая половина дня, отличная погода – что еще надо для счастья?

Я же, в отличие от многих, чувствовал себя неважно.

Хоть мне и повезло, что в результате апелляции приговор был смягчен и мы с Наташей получили всего по одному проколу. Только все равно четыре «дырки» в личном деле – это слишком тяжелый груз. Теперь каждую неделю приходилось наведываться в милицию и беседовать со специальным психологом. Мое эмоциональное состояние отныне старались контролировать.

В первый раз я шел на прием неохотно, с опаской. Но выяснилось, что психолог – миловидная девушка по имени Алиса. Отзывчивая и добрая, она довольно быстро завоевала мое доверие и дружбу.

Мы о многом беседовали с Алисой. Казалось, она разделяет большинство моих взглядов.

Аля старалась убедить меня, что не все еще в жизни потеряно. Под ее воздействием я стал меньше пить, обрел некое подобие цели – поступить в инженерный техникум, чтобы работать потом механиком на космодроме.

А сегодня меня в этот самый техникум не приняли. И не потому, что я провалил вступительные испытания. Опять всему виной стали проклятые проколы. На космосе теперь можно было ставить крест.

В голову невольно приходила история Душного и Клюва. Говорят, они уже сидят в Забвении. Может, и для меня там заготовлено местечко?

Надо выпить!

Эта мысль придала мне немного сил. Я встал со ступенек и пошел к автомату для продажи спиртного.

Автоматов стало очень мало. Цены взлетели. Алкоголь с апреля будет приравнен к наркотикам. Пройдет еще немного времени, и спиртное станут продавать только из-под полы.

Государство начинало лихорадить. АС все набирал обороты, а наше свободное общество чего-то шло на холостом ходу. Вот уже и алкоголь с табаком запретили. В АС же применять подобные меры никому и в голову не приходит. Президент Малькольм, наоборот, рад преподнести населению новые стимуляторы. Там даже Управление Развития Техники работает как-то странно – в АС разрешены виртуальная реальность и роботы.

Да и проколы в личном деле получить у них не так просто…

Я вздохнул.

– Сережа! – знакомый голос окликнул меня.

– Алиса? – Я обернулся и увидел спешащую ко мне девушку-психолога. – Что ты тут делаешь?

Светлые волосы, собранные в хвост. Голубые глаза, полные веселья и грусти. Она была на десять лет старше меня, как раз в том возрасте, когда девушки достигают пика своей физической формы: окончательно расцветают, но еще не начинают увядать.

– Я пришла посмотреть, поступил ты или нет. Я же знаю, как для тебя это важно.

– Меня не взяли, – я опустил голову. – Слишком много проколов. Даже проверять работу не стали…

Разговаривать не хотелось. Незаметно для себя я начал копировать Пашкину манеру ведения беседы.

– Правда? – Алиса, похоже, искренне мне сочувствовала.

Впрочем, порой мне чудилась в ней какая-то смутная фальшь. Ничего конкретного мне почувствовать не удавалось. Как только пытался сосредоточиться, призрачное ощущение исчезало. Я списывал все это на очередной дефект своего таланта и принадлежность Али к милиции. Служители порядка никогда не были открытыми людьми.

– Правда. Я врать не люблю, ты же знаешь.

– Что же делать-то? – Аля нахмурила лоб.

– Да ничего! – натянуто улыбнулся я. – Эх! Что за невезуха такая? Попасть бы хоть на захудалый астероид, хоть дерьмовозом!

– Пойдем прогуляемся, – Аля потянула меня за локоть прочь от аппарата по продаже спиртного. – Есть у меня одна идейка.

– Что за идея?

Алиса не спешила отвечать. Болтая о пустяках, мы прошли вдоль улицы Пятницкого, затем вышли на Советскую площадь.

– В общем, я могу отправить тебя в космос, – неожиданно вернулась к главной для меня теме Аля. – Есть вариант сделать это через Секретное Ведомство.

Я даже остановился от такого заявления.

– Но… Разве такое вообще возможно? Секретное Ведомство никогда не будет со мной возиться. Они нелегальной иммиграцией не занимаются.

Про себя я подумал: вполне вероятно, что кто-то из СВ все-таки возится со мной – подземная база рядом с домом, странные люди в костюмах, «проверка»… Интересно, кто же все-таки за этим стоит?

Аля сказала почти шепотом:

– Дело в том, что мой дядя – Председатель Комитета Секретного Ведомства. Я поговорила с ним о тебе. Он обещал помочь.