Саймон Джоветт - Несущие смерть
Его слова вызвали самый громкий хохот.
— Извини, парнишка, — сказал Костес. — Нас оставили здесь помирать как можно дольше, чтобы остальная армия могла убраться как можно дальше.
— И теперь мы уходим, верно? — последние слова Феллика были адресованы Браелю, который, несмотря на кружащуюся голову, сумел выдавить неуверенный кивок.
— И быстро, — ответил он. — Очень быстро.
Они уходили с площади бегом, большинство позвякивало трофейными патронными лентами, Костес и Перрор уже проклинали тяжесть самострельного ружья, которое тащили с двух сторон. Пронзительный свист прорезал воздух, становясь всё громче и ниже тоном.
На рыночной площади сдвинулась каменная плита. Соскользнула с груды обломков, открыв зеленокожую кисть с пальцами толщиной в руку ребёнка и мощное предплечье, увитое мышцами и покрытое грубыми татуировками. Задыхающийся звук раздался из-под кучи — звук существа, умирающего с раздавленными внутренностями. Но столь страшные раны никак не могли заглушить пылающую инстинктивную ярость твари, её всепоглощающее желание убивать.
Из своей уже готовой могилы тварь услышала свист приближающегося снаряда и поняла, что её Вааагх! подошел к концу.
Земля подпрыгнула под ногами бегущих. С домов вокруг посыпался шифер, разлетаясь на булыжниках мостовой под ногами. Юноша, которого звали Викор Лодзь, оглянулся на бегу. Всё, что он увидел, — огромное накатывающее облако пыли, несущееся по улице к нему.
Когда пылевое облако накрыло их, люди продолжали бежать, кашляя и отплёвываясь. Оставив его позади, не снижая хода, неслись по земле, которую продолжало трясти от грохота других попаданий. Обстрел начался.
— Я думал, они потратят хотя бы немного времени, чтобы пограбить, прежде чем сровнять это место с землёй, — сказал Тайлор. Они наконец-то остановились на другой площади, поменьше. Улицы в этой части города были узкими, как и дома, которые словно склонялись друг к другу над улицей. В центре площади стоял алтарь для обетов младшему божеству урожая. Викор Лодзь неожиданно понял, что от родного дома его отделяют всего несколько, хотя вся его семья — лишь мать и сестра, на самом деле — присоединилась к каравану повозок, который ушёл вместе с солдатами.
— Наверное, они решили, что смогут вернуться и пограбить в любое удобное время, — проворчал Томбек, крепкий винарец с меланхолической жилкой. — Не похоже, что кто-то попытается им помешать.
— Я думал, что это была ваша — в смысле, наша — задача, — выпалил Викор. — Я думал, мы собираемся их остановить.
Абсурдность собственных слов поразила его, не успели они вылететь изо рта. На этот раз, однако, никто не засмеялся. Что только заставило Викора почувствовать себя ещё хуже.
— Боюсь, тут мы закончили, парень, — сказал Браель. — Теперь всё, что мы можем сделать — это оставаться в живых столько, чтобы убить ещё сколько-нибудь этих.
— Пойдём через южные ворота, вслед за армией? — спросил Костес. Сборная колонна армий и караван беженцев собирались здесь, готовясь к отбытию. Браель потряс головой, больше чтобы вытряхнуть дёргающую боль, чем в ответ на вопрос Костеса.
— Даже слепой сможет пойти по их следу. Ты видел, как быстро ездят те двухколёсные повозки. Они догонят нас ещё до заката. Я видел карту во время инструктажа арьергарда. Река проходит через эти земли на другой стороне холмов к югу. Армия направляется к мелкому броду, чтобы можно было перетащить повозки. Они ушли полтора дня назад, значит, они уже недалеко от переправы. Там была ещё одна переправа помечена на карте, дальше к юго-востоку. Поглубже и пошире, но нам не надо переправлять повозки и лошадей.
— Но нам всё равно придётся уходить через южные ворота, так что выдвигаемся.
Остальные кивнули.
Викор поднял руку:
— Вам — нам — не придётся идти через южные ворота. Мы можем пройти через скотопригонные дворы. Так будет гораздо быстрее, и мы уже будем двигаться на юго-восток.
Браель поглядел на него секунду, вздёрнув голову, словно слушая чей-то шёпот из-за плеча. Затем кивнул.
— Отлично, юноша. Веди.
Ведя незнакомцев через дворы, чьи широкие ворота отступающая армия не потрудилась запереть, мимо навесов мясницких палаток и через открытые кровосточные канавы, что пересекали крест-накрест выложенный плитами пол, Викор думал о матери и сестре, съёжившихся на одной из повозок, которая, должно быть, сейчас тряслась по разбитой колее вслед за армией. Сердце проваливалось от мысли, как изрыгающие дым машины захватчиков догоняют повозки гражданских в хвосте колонны.
— Да лана, парень, — идущий рядом Кобар, с бряцающими поперёк груди трофейными боеприпасами и пикой на плече, хлопнул Викора по спине. — О чём бы ты там не думал — не переживай. То, что случается на самом деле, всегда бывает ещё хуже.
Ориентируясь по высоте и направлению солнца, отряд Браеля двигался быстрым шагом на юго-восток. Выбранный курс вёл их через овраг среди медленно поднимающейся гористой местности. По нему когда-то мог течь приток реки, к которой они направлялись, но приток высох несколько поколений назад. По обе стороны от них возвышались склоны, и звуки артобстрела, колотившие в спину, когда они оставляли обречённый Греллакс, постепенно становились тише.
Овраг поворачивал вдоль подошвы низкого холма, уводя людей Браеля с прямой видимости Греллакса. Прежде чем город скрылся из виду, Викор оглянулся. Султаны дыма поднимались над домами, подсвеченными изнутри сполохами пламени, и над разрушенной городской стеной. Ветер переменился, и ему показалось, что он уловил запах горящего дерева и кое-чего ещё — острый запах масла.
Он вспомнил свою вспышку перед незнакомцами, с которыми теперь шагал, и ощутил приступ стыда. Греллакс был мёртв задолго до того, как он это понял. Зеленокожие всего лишь сжигали его труп.
Феллик крикнул ему не отставать, и он поспешил вслед за новыми товарищами.
Опустился закат, и они двинулись по оврагу в ночь. Луна уже бледнела, когда слуха коснулся звук бегущей воды. Они устроили лагерь в лесополосе, недалеко от крутого, поросшего тростником берега, и Браель выделил людей разведать местность в обе стороны. Только когда разведчики вернулись с докладом, что берег пуст в обе стороны и, насколько они могли сказать, на той стороне реки тоже, Браель разрешил развести небольшой огонь. Кто-то достал небольшую, помятую жестяную банку и горсть чайных листьев. Кто-то ещё — несколько полосок мяса, утянутых из палатки мясника на скотопригонном дворе.
Смешанные запахи чая и жареного мяса поплыли по воздуху, а Викор рассказывал свою историю: после того, как он проводил мать и сестру — своих единственных родных, после того как отец умер от неизлечимой болезни полтора года назад — с караваном, который ушёл из Греллакса вслед за армией, ему вручили пику и назначили в резервный взвод. Они должны были усилить оборону участков стены там, где будет необходимо. Он и ещё несколько других направлялись туда, когда рядом что-то взорвалось, смешав всё — даже его воспоминания. Он помнил кровь и крики, и пустое, отсутствующее выражение на лице старого друга, который лежал под стеной, половина груди — мешанина кровоточащего мяса и обнажившихся костей. Он помнил не много из того, что случилось после, пока не обнаружил себя на рыночной площади, где Кобар руководил закладкой взрывчатки.
— А мы изображали приманку, — сказал Феллик. — Браелева идея, само собой.
— По мне, так чистое самоубийство, — сказал Массау. Викор заметил, что стройный мужчина с тем, что когда-то было аккуратно подстриженными усами, нависавшими над верхней губой, не разделял чувство товарищества с остальными.
— Браель не дурак, — ответил Костес. — Он, наверное, самый надёжный из нас всех.
— В смысле? — спросил Викор.
— Деревенские суеверия! — ядовито усмехнулся Массау, прежде чем кто-то успел ответить. Остальные одарили его взглядами, которые разнились от жалости до презрения.
— Тебя не было с нами у Эревелла, — сказал Перрор. — Там нас было двадцать, прежде чем дела пошли по-настоящему плохо. Десять из нас Браеля не слушали.
— Совпадение! — зашумел Массау.
— А почему мы не остались на площади, обчищая зеленокожих, когда посыпались снаряды? — спросил Костес. — Тебе, конечно, мало пользы от того, что не нельзя записать в гроссбухи своей гильдии, но ты сейчас не в Примаксе, ты…
— Я согласен с Массау.
Все резко обернулись. Браель стоял за ними и слушал, никем не замеченный.
— Мы создаём своё везение, держа глаза и уши открытыми для того, что может нас убить… — он оглядел своих людей, их лица отражали свет костра. — А потом мы делаем так, чтобы убить их первыми!
Люди засмеялись и закивали. Браель заметил, что Массау не уловил смысла: примаксец принял самодовольный вид, уверенный, что Браель поддержал его в споре. Всё, о чём заботился Браель, — сделать так, чтобы его люди направляли свою ненависть на зеленокожих, а не друг на друга.
