Владимир Марышев - Конец эпохи
– Да, Рик… – Родриго покачал головой. – С одной стороны, лучше бы ты молчал. За одно только оставление оружия…
– Да знаю я! – Хид был возбужден. – Всё равно вы не станете докладывать шефу. А если и доложите… Плевать мне теперь на всё! – Он помолчал. – Думал, расскажу – душу очищу… А только наоборот, еще пакостнее стало. Ну скажите что-нибудь. Назовите меня дерьмом, никудышным десантником. Что? Молчите? – В глазах Хида неожиданно вспыхнула злоба. Он резко поднялся и нервно заходил по изолятору.
– Молчите, командир? Неспроста молчите! Ну дерьмо я, дерьмо, согласен. А вы? Вы бы сами не побежали за ней? Нет? – Хид остановился, плюхнулся на кровать и раздельно, по слогам, проговорил: – Не верю. Все мы одинаковые. Ангелов в десант не берут. И у вас, командир, я тоже крылышек не замечал. Подвернись такой лакомый кусочек, припустились бы за ним, да еще как припустились! Что? Неправда?
«Кретин, – подумал Родриго. – Вообразил, что весь мир сейчас показывает на него пальцем: вот какой он гад… Закомплексовал, заметался, захотел оправдаться: не я один, все мерзавцы, все. Но всё-таки совесть есть, грызет…»
– Успокойся, Рик. Ты же сам не веришь в то, что говоришь. Если тебя так уж заел комплекс вины, обратись к Гораку, пусть проведет пару гипносеансов. Мне нужны психически здоровые люди. А о том, любой бы поступил, как ты, или нет, поразмысли сам. Кстати, Эрикссону я и в самом деле докладывать не буду. Но если ты по окончании экспедиции принесешь мне рапорт об увольнении – отговаривать не стану. Вот так. Решать тебе.
– Благородно, – сказал Хид. – Бла-го-род-но. Я, в общем-то, иного от вас и не ожидал. А насчет того, чтобы поразмыслить… Размышлял уже. И знаете, что я вам скажу? Испытывает нас какая-то зараза, что в лесу прячется. Уж очень ей узнать захотелось – побежим или не побежим?
«Ух ты! – подумал Родриго. – А ведь так оно, похоже, и есть! Значит… Значит, и меня можно соблазнить чем-то таким, чтобы я, забыв, ради чего здесь нахожусь, начал совершать дикие поступки? И не только меня! Кем угодно можно управлять, дергая особые невидимые веревочки! Но почему же меня сегодня не подвергли искушению, только заморочили голову всякими чудесами? Или всё еще впереди?»
Он посмотрел на Хида.
– Сам придумал?
– А для этого большого ума и не требуется. Откуда здесь женщине взяться? Ведь не привиделась она, держал я ее, этими самыми руками держал. Живая, теплая… Кожа нежная… – Его лицо внезапно перекосилось. – Сделали ее, командир, сделали! Слепили из атомов или, там, из кварков, не знаю.
– Кто слепил?
– Я не ученый, пусть они разбираются. А девушку эту нам подсунули… реакцию проверить. Да что вы на меня так смотрите? Все мы одинаковые, говорю вам! Никто бы на моем месте не устоял! Ни вы, ни Дзиро, ни Йорн. Даже сопляк Ренато побежал бы!
Родриго давно уже испытывал к Хиду легкую неприязнь, но сейчас, когда он с такой откровенностью выворачивал себя перед ним, хотелось просто встать и уйти.
И Родриго встал.
– Ну что ж, Рик, – сказал он, – тебе надо было перед кем-то выговориться, что ты и сделал. За информацию благодарю. А насчет остального… Знаешь, я сегодня тоже видел кое-что. Но мне, в отличие от тебя, не пришлось делать выбор. Так что спорить с тобой, читать мораль, приводить статьи устава я не буду. Возможно, эта планета еще каждого из нас заставит задуматься над тем, кто он есть…
– Заставит, – мрачно произнес Хид. – Еще как заставит. Знаете что? Нам не следовало прилетать сюда. Мы… Мы не готовы… к этому.
«Черт! – подумал Родриго. – А Рик-то совсем не глуп! Просто ему сейчас труднее всех, отсюда и эта угрюмость, озлобленность. Ведь пока ни с кем другим не случилось чего-то подобного, все они, по сравнению с ним, чистенькие! А я… Уверен ли я, что, когда придет мой черед, поведу себя мужественно и благородно?»
Ему не хотелось продолжать разговор.
– Поправляйся, Рик, – сказал он и вышел из изолятора.
Глава 12
ПАРШИВАЯ ОВЦА
– Добаи, вы не сдали зачет!
Упитанный Йожеф, кряхтя, поднялся с пола и с ненавистью посмотрел на сана, только что уложившего его на лопатки.
– Придется вам потренироваться самостоятельно, – продолжал Родриго. – Через четыре дня – повторный зачет.
Йожеф вздохнул и бросил красноречивый взгляд на Ренато: этот, мол, тоже не сдал!
«Опять! – подумал Родриго. – И когда только в оправдание своих промахов перестанут кивать на беднягу Ренато! Нашли козла отпущения! Хотя надо признать, парень больше всех подходит для этой роли. Что тут поделаешь? Сам виноват: сунулся в десант, не имея ни малейшего представления о том, что это такое. А здесь уважают только профессионалов. Не сумел им стать – значит грош тебе цена».
– Не коситесь на Джентари, – сказал Родриго. – С ним я буду заниматься отдельно. И вообще, какие могут быть сравнения? Вы в десанте три года, а у него это первый полет. Он, между прочим, еще заткнет вас за пояс!
Неизбежный в таких случаях гогот на этот раз был умеренным: слишком уж измотали всех зачетные поединки.
Проводя работу в группах, командиры вынуждены были обращаться к подчиненным официально: Эрикссон, которого просто корчило от любого проявления панибратства, мог в любой момент заявиться на занятие и остаться до конца. Приходилось как бы тренироваться перед приходом шефа. Родриго, конечно, не мог не признать безусловную правоту Эрикссона: дисциплина есть дисциплина. Устав не предусматривал ни прозвищ, ни бесцеремонного «ты». Он много чего не предусматривал.
– Полчаса отдыха, – сказал Родриго. – Затем – теоретическая подготовка.
Несмотря на то что «теорией» полагалось заниматься лишь дважды в неделю, десантники ее просто не переносили. Родриго хорошо понимал ребят. Необходимо, конечно, изредка освежать в памяти некоторые вещи, но убивать на постоянное повторение одного и того же столько времени… Гораздо рациональнее было бы отдать его физподготовке, тактическим занятиям или изучению систем оружия. Но с инструкцией не поспоришь.
В отличие от корабля, специального учебного класса на Базе не было. Занятия приходилось проводить в «развлекалке», где командиры по очереди, в строго определенные часы, собирали свои группы.
– Диас! Ответьте мне, в чем разница между Силами Безопасности и армиями прошлого.
Фелипе Диас, длиннющий аргентинец, сверкнул нахальными черными глазами из-под шаровидной, неимоверной густоты, шевелюры, и демонстративно прикрыл ладонью зевок.
– Командир, – произнес он, оставаясь сидеть, – объясните, ради пульсара, кому это нужно? Долбим одно и то же, как будто за усердие нам дополнительно заплатят. Лучше бы анекдоты сочиняли, а то весь запас кончился. Предлагаю такое начало: роботу надоело вкалывать без перерыва, и решил он устроить себе выходной. Приходит, значит, к хозяину и говорит…
– Диас! Я с удовольствием выслушаю ваш анекдот, когда занятия закончатся. А сейчас потрудитесь встать и ответить на вопрос, пока я не устроил вас на денек к нашему общему другу Ольшанцеву.
Конечно, Фелипе, несмотря на свое разгильдяйство, знал теорию назубок: четыре года службы – это четыре года службы. И Родриго знал, что Фелипе знал, и Фелипе знал, что Родриго знал, что он знал… Но программа подготовки десантников, составленная когда-то в заоблачных кабинетах высшего руководства СБ, предусматривала непрерывное закрепление пройденного. И нарушить ее означало развалить идеологическую работу.
Диас нехотя поднялся.
– Функция Сил Безопасности, – он говорил нарочито медленно, с чувством, отчего тон его воспринимался как откровенно издевательский, – заключается в защите свободы и достоинства граждан Объединенного государства Земля от угрозы воздействия дестабилизирующих факторов, как внешних, так и внутренних. – Тщательно выговаривая эту нескончаемую деревянную фразу, Фелипе как будто смаковал ее, давая понять, что он думает о производителях подобных синтаксических монстров. – Впервые мощь современного оружия была поставлена на службу всему человечеству. В отличие от СБ, армии государств разобщенного мира не всегда служили только целям обороны, зачастую являясь инструментом проведения завоевательной политики. Таким образом…
– Отлично, Диас, садитесь, – сказал Родриго, с трудом подавляя собственное желание зевнуть. – Теперь вы, Джентари. Скажите мне, в чем состоит миссия десантников при покорении новых планет.
Ренато вскочил, открыл рот и… замялся.
– Извините, – выдавил он, – я могу ответить, но… Но я не согласен с принятой формулировкой.
Родриго оторопел. Вот тебе раз! И когда этот Ренато станет человеком? Не согласен… Да кто его спрашивает? Завтра он начнет оспаривать приказы, послезавтра заявит, что отказывается брать в руки оружие… Свихнуться можно!
