Григорий Крячко - Суррогат мечты
Таченко носорогом вломился в кустарник, бывший рослому капитану по шею. Это ему помогло. Ему сверху было прекрасно видно, кто и где прячется. Даже не видя самих людей, Анатолий замечал шевеление веток и слышал крики и звуки выстрелов. Ага, вон там, похоже, аж трое. Ну ладно… Капитан достал из жилета – разгрузки гранату, рванул чеку и отправил зеленый ребристый кругляш в логово врага. Упал на землю, спасаясь от осколков.
Рвануло знатно. Осколочная граната сделала свое черное дело по полной программе, взметнув целый фонтан кусков дерна, изувеченного кустарника и клочьев человеческих тел и ткани одежды. Раздался протяжный, захлебывающийся вой. Ураган осколков пронесся в разные стороны, острые рубчики чугуна беспощадно кромсали все на своем пути.
-Шухер, братва! – заорал кто-то. – Обложили нас! Тикай!
«Бандиты, что ли? – подумал Таченко, вставая на одно колено и поводя автоматом из стороны в сторону, - жаргон такой специфический»
По склону соседнего холма, драпая во все лопатки, бежали трое. Таченко вскинул оружие, тщательно прицелился и срезал двоих врагов короткими очередями. Третий вскинул пистолет и несколько раз нажал на курок. Не попал, конечно. ПМ никогда не отличался завидной точностью боя, а тут еще после бега, адреналин кипит в крови, руки ходят ходуном, в кого и куда стрелять точно неизвестно. Пустая трата патронов. Анатолий выпрямился во весь рост и третьей очередью свалил последнего противника.
-Капитан! – закричали за спиной. – Не стреляй! Свои!
Таченко обернулся. К нему спешили Иван и Чебурной. В руке лейтенанта тоже была зажата граната. Значит, не один капитан решил применять «тяжелую артиллерию».
-Где еще двое? – спросил Анатолий лейтенанта.
-Там, - мотнул головой Чебурной. – Мы сбоку заходили, двоих бандитов упокоили. Леха на пулю нарвался, бок навылет продырявило.
-У бандитов что, автоматы были? – удивился Таченко.
-Нет, пистолетная.
-А броник? ПМка его не пробьет однозначно. Как так получилось?
-Да он, дебил, его тайком от нас снял и выкинул, дескать, и так жарко и идти тяжело. Вот и поплатился. Ходить вроде может. Вколол себе промедол, перевязку сделал, Михаил с ним остался. А я к тебе на помощь пошел.
Таченко сплюнул, отцепил с пояса фляжку, глотнул воды. Пот заливал глаза, сочился из-под шлема. Было очень жарко и душно, хотя солнце все так же скрывалось за плотной пеленой туч. Анатолий всмотрелся вдаль. Потом достал бинокль, поднес к глазам.
-Там что, церковь? – спросил он Ивана.
-Да, старая уже, скоро сама развалится. Ее еще после Первого Взрыва бросили, батюшка, говорят, еще год там прожил и все-таки не выдержал, сбежал.
-Идем туда, - решил капитан. – Вечер уже скоро, ночью по Зоне мы не пойдем. Периметр скоро?
-Завтра после обеда, думаю, дойдем, - предположил Иван. – Там у ваших блокпост большой. Туда и выведу. Хотя в Зоне гиблое дело – загадывать наперед.
Таченко снял шлем, вытер лицо рукавом. На мокром лбу и щеках остались грязные разводы.
-Идем в церковь.
Иван подставил плечо раненому Алексею. Парень и правда был вполне в состоянии ходить, но отчаянно ругался, скрипел зубами и хрипел, как загнанный конь. Рана была неопасной для здоровья, но болела нещадно, тем более от дозы обезболивающего начало скакать давление, и боец рисковал просто потерять сознание.
По пути Таченко шел рядом с ходоком.
-Как думаешь, кто на нас напал?
-Да тут и думать нечего, - пожал свободным плечом Иван. – Местные бандиты. Мародеры, в основном беглые уголовники и просто гопота окловсяческого разлива. Тупые и агрессивные, но при этом трусливые. Своего рода шакалы. Опасны вот такими вот стаями, тогда их надо беречься. А в одиночку только на такого же одиночку сунутся. И то, только если сами вооружены.
-Много их тут ошивается?
-Не знаю точно. Такую вот банду во второй раз вижу. А по трое-четверо довольно часто. В основном сами за периметр не лазят, засядут возле него и ждут ходока. Там и грабят. Приметили, видать, где наши часто ходят и места удобные есть. Вот и навострились.
-А сами вы почему с ними не воюете? – Анатолий удивленно поднял бровь.
-Кому воевать? Мужики одиночки, сами по себе, даже вдвоем редко когда ходят, чаще все сам на сам. А если кто-то из ходки не вернулся, так пусть ему Зона пухом будет. Если на меня, скажем, нападут, то отстреливаться, конечно, буду…
-А если на твоих глазах на такого же, как ты? – прямо в лоб спросил капитан.
Иван помолчал, потом все же ответил.
-Не знаю. Сложный вопрос. Если хороший человек, приятель мой – то помогу, конечно. А если не виделись даже, то сам посуди, какой мне резон за него под пули лезть? А если меня самого зацепят, он-то меня на себе потащит? Вряд ли. Вот и думай…
Таченко шел молча, играя желваками на скулах. Иван примерно знал, что сейчас творится в голове Анатолия. «Шкура, мразь, эгоист, такой же мародер…» Этих слов Иван наслушался уже достаточно. И не обижался. Какой смысл дуться на правду, сказанную в глаза?
-Нет у вас лидера. Главаря, который бы всех в кулак собрал, - выдал наконец капитан. – Тогда врезали бы вы этим отморозкам. А пока так и будете по кустам прятаться.
Иван невесело усмехнулся.
-А кто им станет? Уж не ты ли? Да и кому это надо? Кто под этого лидера пойдет? Он же не просто так будет за всех ответственность нести. Его ж, как пахана бандитского, кормить – поить надо, скидываться придется. А нам это надо? Самим бы на хлеб добыть. Тем более, какой в нем смысл, в лидере этом? Он что, каждого из нас в Зону провожать будет, рядом с оружием идти, защищать, потом обратно выводить? Нет. Ну и толку от него тогда? Лишний нахлебник, вот и все.
-Дурак ты, извини за грубость. И все вы дураки…
-Зато ты один умный, - не удержался Иван в ответ. – Такой умный, что сам в говно залез, а вылезти помочь меня просишь. Зона это Зона. И здесь твой ум и идеализм меньше всего кому-то нужны.
Таченко ничего не ответил, да Иван и не ждал. Не отлупил – и то ладно. А ведь и сдачи не дашь, мигом пристрелят. Совершенно безнаказанно, ведь до периметра совсем рукой подать, там он, вон, за холмом далекой железнодорожной насыпи.
У Ивана поселилось тревожное предчувствие. Военные теперь вполне могут обойтись и без него. У Таченко - то еще ума хватит удержаться от карательной акции, а вот Чебурной выглядит мужиком крутым на расправу. Шарахнет от бедра очередью – и все. Анатолий с лейтенанта голову не снимет и даже в морду не даст. Разве что спасибо трупу за услуги проводника скажет. Ну, максимум, похоронить велит. И все. А жить-то еще очень охота! Иван уже понял, что сбежать не выйдет (да и смысла особого нет), и потому лихорадочно думал, как бы не допустить худшего развития сюжета.
-Шел бы ты из Зоны куда подальше, - вдруг посоветовал ему капитан. – Человек ты живучий, настырный, нашел бы себе применение в жизни без проблем. Вижу же, что не острых ощущений на задницу ищешь, как некоторые. Неужели мало работы на земле? Мирной, где никто тебя не подстрелит и не съест. Зачем тебе тут умирать?
-Не найду там себе места, - просто и коротко ответил ходок. – Черт его знает, почему, но я тут уже прирос намертво. На и не ждет меня никто.
-Понимаю. Как и я в армии. Да только что-то много у меня с ней несогласий в последнее время возникло. Мысли разные нехорошие шевелятся.
-Какие? – просто для поддержания разговора поинтересовался Иван.
-Всякие-разные. Например, почему мои начальники, командующие войсками Коалиции, которые охраняют Периметр, не предпринимают ничего, чтобы вычистить Зону от разной погани? Забор поставили и довольные, мол, решили проблему. А оно не так просто выходит. Вот представь себе, что будет, если Зона возьмет да расширится? Удержит ее этот забор?
-Нет, - честно сознался ходок. – Ее вообще, по-моему, ничто не удержит.
-И я о том же. Значит, надо брать оружие и выжигать все каленым железом к едрене фене. А генералы что-то головы чешут, мудрят, сами себя перехитрить хотят, что ли?
Иван почесал затылок.
-Вряд-ли все там так просто. Чины в погонах не только ведь святым духом питаются и живут не на одну зарплату. Скорее всего, уже успели прикинуть, какая им выгода от Зоны и куда это можно реализовать. Зачем им резать курицу, несущую им золотые яйца? Проще отгородить Зону от остального мира, как своего рода заповедник, и таскать отсюда добро.
-А люди будут гибнуть?
-А кому есть дело до людей? – невесело хохотнул Иван. – Разве что только этим самим людям. Сытый голодного не поймет.
-Какую-то чушь городишь, - вскипел вдруг Таченко, но тут же умолк.
Каменные желваки обозначились на его скулах. Тяжелые мысли ворочались в голове.
Церковь нависла над головами людей потемневшим и поехавшим чуть в сторону куполом, страшная, мрачная, тяжкая, как православное проклятие. Иван в принципе никогда не любил храмы и все с ними связанное – такая загробная неизбывная тоска его одолевала здесь. Пару раз его по молодости «за неподобающий внешний вид и отсутствие почтения к божьей обители» из церкви выставили, и Иван не на шутку обиделся. Здесь же, в Зоне, церковь он видел только издали. Но, по словам одного из ходоков, ничего опасного здесь не водилось, и потому Иван повел военных сюда. Все-таки со стратегической точки зрения стены лучше голополья и топей.
