Владимир Стрельников - Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта
И в довесок всего, наглый неупокой, севший на обшивку дирижабля метрах в двадцати от нас, и корчащий страшные рожи. Как я удержался, и не развеял его — до сих пор сам не понимаю, просто дал ментального пинка, от которого тот кувырком слетел с корабля.
После этой катавасии мы неделю болтались у причальной мачты относительно неподалеку от затопленного Шашкента, в порту горнодобывающей компании.
Неуютное местечко. Потрясающе красивое, начиная от восхода солнца над горами, заросших ореховыми и миндальными рощами, до мрачно-прекрасного озера, образовавшегося на месте трехмиллионного города, затопленного водой из разрушенного водохранилища.
Неделю прозванивали проводку, меняли сгоревшие кабели и аппаратуру. Днем пахали, как проклятые в превратившемся в духовку дирижабле, а по ночам слушали плач шакалов, которых тут как на хорошей Барбоске блох.
Здесь, в Шашкентской области Узбекии, вообще паршиво было. Около трех миллионов народа в городе, в области еще примерно столько же — и сметено одним толчком, а выживших смыло грязевым потоком, в который превратились миллионы кубометров воды, несущейся с гор. Уцелевших было очень мало.
Только вышка старой телебашни, капитально отстроенная еще в Союзе, возвышалась над огромным озером. К которому категорически было запрещено приближаться обычному народу, да и некромантам рекомендовалось воздерживаться от прогулок вдоль берегов, а уж тем более — от ночных водных путешествий.
Водная нечисть, она любой сухопутной немалую фору даст, да и соревноваться ей в родной стихии могли бы с успехом только дельфины, если бы они были некромантами.
Все шло к окончанию работ, когда нас всех подняли ранним утром по тревоге.
— Экипаж дирижабля «Горнорудный», подъем! Получен сигнал «SOS» с борта гражданского пассажирского лайнера Ан-10. — Раскатился по аэродрому и гостинице сигнал тревоги.
SOS. Древний, как память о мамонтах сигнал. Сигнал. По которому бросаются все обычные дела, и начинается спасение. Не знаю, как оно было то Катастрофы, но сейчас весь цивилизованный мир спасает ближнего своего, иначе мы вообще бы не выжили.
И потому через сорок минут наш «Горнорудный» отшвартовался, и начал набор высоты. Разворачиваясь против ветра и направляясь в ту сторону, откуда был зафиксирована радиопередача.
— Бортстрелкам Ромашкину, Зиганьшину и Квасову прибыть в ходовую рубку. — Эта команда застала меня в посту, где я помогал Виктору грузить патронные короба на ту самую спарку, на стволах которой отдыхала шаровая молния.
— зарядишь сам, я побег, — вытирая руки ветошью, бросил я Витьке, и ломанулся вниз, в гондолу ходовой.
Около рубки столкнулся с Ильшатом Зиганьшиным, кругломордым казанским татарином, веселым и хитрющим парнем. А в самой рубке уже ждал Илья Квасов. Бортстрелок с кормовой пулеметной счетверенной установки. Сейчас уже лет тридцать в кормовую установку ставят пушки, на «Ростовчанине», например, стоят. Но этот дирижбомбель старше, и на главном направлении стоит счетверенка.
— Так, парни. — Кэп прошел мимо нас. — Готовьтесь к десантированию, мы не можем сесть возле самолета. Сильный ветер, сносить будет. Потому, слушай приказ!
Приказываю: осуществить высадку с борта дирижабля по канатам, обеспечить заякоревание корабля. С экипажем Ан-10 обеспечить подъем гражданских по веревочным лестницам и при помощи лебедочных люлек. Обеспечить безопасность работ со стороны озера, будьте особо бдительны, тут болотистый берег, нечисти скорее всего множество.
Учесть то, что скорее всего пассажиры и экипаж самолета — из параллельного мира, действовать мягко, но убедительно. Старший — Ромашкин, ты самый сильный некромант на борту. Ребята, у вас останется светлого времени всего ничего. Часа три, не больше. Потому — наизнанку вывернетесь, но обеспечить эвакуацию людей на борт «Горнорудного». Хоть вяжите всех, но чтобы все до сумерек оказались здесь! Приказ ясен? Тогда, за оружием и амуницией, и к десантному люку. Выполнять!
Через восемь минут я уже стоял около раскрытого люка, и держался рукой в плотной перчатке за толстый лохматый канат, сброшенный вниз, где примерно в двадцати метрах конец волочился по старой бетонке, кое где проросшей кустами и травой.
— Пошел! — Скомандовал обеспечивающий десант боцман, и я ухватил второй рукой канат, оттолкнулся ногой от надежного комингса люка, и, оплетя ногами трос, съехал вниз.
Притормозив около земли, я короткой пробежкой выровнял скорость, и отпустил канат. После чего остановился, и повернулся к спускающемуся Ильшату. И татарин, и Илья спустились нормально, и, придерживая винтовки, побежали сзади меня к здоровому самолету, самому большому самолету, который я увидел в своей жизни.
Четырехмоторный, высокий. С надписями «Аэрофлот» и «СССР» на бортах и крыльях, окрашенный в серебристо-белый цвет, с широкой красной полосой вдоль борта и красным флагом на киле, самолет стоял на мощных, основательных шасси.
В тени, под крыльями и фюзеляжем, сидели и стояли люди, разные. Сначала глаз выхватил молодых девушек. Троица которых в ярких платьях выше колен стояла около передней стойки шасси. Потом мужчины, женщины, несколько детей, которых держали за руки матери.
И группа в форме синего цвета, пятеро мужчин и четыре девушки. Плюс три человека в темно-зеленой форме, стоящие рядом.
— Бортстрелок Василий Ромашкин, командир десантной группы. — Кинув руку к виску, доложил я вышедшему вперед стройному, бородатому блондину.
— Пауль Локамп, командир корабля. Прошу вас, объясните, что происходит. — Спокойные, внимательные серые глаза оббежали меня, моих товарищей. Скользнули по разворачивающемуся метрах в пятистах дирижаблю. И снова вернулись ко мне. — Откуда дирижабли? Почему на месте Ташкента огромное озеро?
— И почему десантная группа вооружена оружием вероятного противника? — К нам шагнул высокий военный в погонах полковника.
От удивления я было уронить челюсть на землю, но почти сразу пришел в себя. Если это иномиряне, то нечего их по себе мерить.
— Какого вероятного противника? — спросил я у офицера, собирая мысли в кучу.
— Оружие армии ФРГ, винтовка Г3, или, что вероятнее, винтовка франкистской Испании. «Сетме» модель «В». — Полковник внимательно глядел на меня. Впрочем, никаких активных действий он не пытался предпринять. Видимо, оценил бортовое вооружение нашего дирижабля.
— Это обычный автомат образца тысяча девятьсот пятидесятого года калибра шесть с половиной миллиметров, состоит на вооружении уже около трех столетий. — От моих слов у пилотов и офицера-пехотинца глаза на лоб полезли. — Как мне сказал командир на инструктаже — вы из параллельного мира. Потому прошу прощения, товарищи офицеры, но у нас осталось чуть менее трех часов светлого времени, в течении которого мы должны обеспечить загрузку гражданских на борт «Горнорудного». После наступления сумерек здесь находиться смертельно опасно.
— Простите, вы серьезно насчет параллельного мира? — Тихо переспросил командир, переглянувшись с экипажем и полковником. — А то, мы при связи решили что ослушались. Тогда все прекрасно объясняется. Мы выполняли рейс Алма-Ата — Ташкент. В полете произошла, я не знаю как объяснить, нештатная ситуация, мы вывалились сюда, долго крутились, вызывая наземные службы. Сели на последних каплях горючего.
— товарищ командир. — Прервал я летуна. — Я прекрасно понимаю, что вы все в шоке, что вам надо выговориться, но поверьте мне, нам необходимо как можно скорее убраться всем отсюда. Давайте, вы объясните это пассажирам, а мы тем временем заякорим дирижабль, и организуем посадку? У нас будет время поговорить, все едино мимо карантина не проскочим. Минимум пару месяцев загорать придется.
— Какого карантина? — Полковник явно напрягся.
— Медицинского. Будут выявлять, нет ли среди вас зараженных опасными вирусами, или чем еще. Обычная практика для иномирян, ну и для нас. — Блин, я же потеряю прорву времени! И как с Сарой объясняться? Ладно, не до этого. — Товарищи офицеры, вы занимайтесь гражданскими, а мы к дирижаблю. Время. Товарищи, время!
— Мы поняли. — Переглянувшись с экипажем и военными, кивнул Локамп, после чего по-деловому осведомился. — Что от нас требуется? И еще, что будет с самолетом?
— Вы должны следить за людьми, чтобы не подходили к берегу озера. И вообще, не выходили из-под самолета. — Блин, как все-таки удачно, что сейчас здесь, в Средней Азии, самая жара. Из-за нее люди из тени не выходят. И еще удачно, что берег здесь сплошь болото, боюсь, было бы чистое зеркало воды и пляж, уже купались бы. И скорее всего, были бы потери. Уж дети точно в воду залезли бы, к ворожейке не ходи. А с ними и мамани, и девушки из гражданских. Да и стюардессы рядом были бы, профессия у них такая, пассажиров опекать. Так что повезло, что уж говорить.
