Сергей Калашников - Четвёртый поросёнок

Но обошлось без мордобоя. Возможно, кряжистая фигура Бероева, грозно зыркавшего в сторону самых горячих спорщиков, охладила пыл и снизила накал страстей.

Окончательно спор решил аргумент самого решительного из нежелающих расстаться со своими вещами:

— Чего вы паритесь? Мы же сами понесём!

Перед отправлением водитель грузовика предупредил о том, что в этих местах на днях замечали шерстистых носорогов, так что — лучше не слишком громко топать. Приезжие как-то сразу поутихли и без особых препирательств начали движение.

Поначалу ничего страшного не происходило. Охранять вытянувшуюся чуть не на сотню метров колонну было не особенно трудно, распределившись внутри неё через несколько человек. Среди зыбкой тени редкого степного леса было жарко и сухо. Кейсы, саквояжи спортивные сумки и даже рюкзаки, в которые было небрежно напихано что-то угловатое — всё это тянуло руки, натирало плечи или резало спины. Нах-Нах, шедший замыкающим, видел эти мытарства, льющийся пот и бесконечные попытки пристроить поклажу поудобней.

Надежда пообедать в школе становилась всё слабее и слабее — через четыре километра требования привала звучали непрерывно. У ближайшего источника воды — скромного озерца со стоячей водой прибывшие рухнули как попало, постанывая и проклиная всё, что попадалось им на глаза. Отдых обещал быть длительным.

Шедшая впереди юная спутница Вадима передала Марусе своё непонятное ружьё и отправилась вместе с Мелкой вправо к густым кустам. Мелкая винтовку оставила Нах-Наху. «Надеюсь, они знают, что делают», — подумалось с некоторым недоумением. Впрочем, головы девчат вскоре показались на водной глади. Одноклассники машинально распределили сектора наблюдения и даже тех, кто отправлялся в кустики с целю уединиться, конвоировали. Однорукого Фёдора уже приняли за своего, но в охранении бивака не задействовали.

— Пошли, поможешь мне, — обратился к нему Нах-Нах, расчехляя топорик. Понимающе переглянувшись со старостой, он двинулся в прямостойный подлесок за жердями для носилок. Ещё трое мальчишек отправились в другую сторону — драть луб. Дальнейший путь станет пыткой, если не сделать достаточное количество носилок, причём с лямками через плечи. То есть, потребуется примерно четыре десятка жердей, а это отнюдь не пять минут работы.

Тот факт, что к вечеру их горемычная процессия всё-таки добралась до школы — это просто чудо. Ну и водила грузовика — мужик с понятием, доставив багаж, вернулся и чуть ли не на полдороге принял полный груз новичков, установив их в кузове плечом к плечу вместе с их драгоценной «ручной кладью». Охрана добралась пешком — что для них полуторачасовая прогулка! Правда, примкнувший к старожилам однорукий Фёдор в конце пути выглядел утомлённым, но держался вполне на уровне. Как же здорово, когда нет обузы!

— Завтра после ужина Дара с мужем приглашают нас к себе на чай после отбоя, — шепнула Мелкая, прощаясь у дверей спален.

— Это та, с которой ты бегала купаться?

— Ага. Наш инструктор. Помнишь, я тебе рассказывала?

— Так она и есть жена Бероева и учительница парапланеризма?

— Полётам нас будет учить Вадим. А она — военному делу. Понимаешь, название дисциплины нарочно выбрано такое, чтобы можно было подумать, будто для охотников. На самом же деле знания нам преподадут более обширные.

— Война ведь закончилась, — не понял Нах-Нах.

— Чем лучше мы будем готовы, тем меньше вероятность, что случится следующая, — показалось, будто его собираются поцеловать, но не решаются. Ну и пусть — не хватало ему ещё и нежностей!

Глава 11

Ночные прогулки

Странно стал вести себя Фагор. Он пропадал на несколько часов — примерно через день, пропуская даже время кормления. Нах-Нах встревожился, приметив это. Пёс не худел, беспрекословно слушался команд, но верёвку, которой привязал его хозяин, перегрыз, и смылся, чтобы через несколько часов снова оказаться на своём обычном месте.

— Ты же с ним не охотишься, — объяснила Мелкая эту странность. — Вот он и занялся тем, чем ему по породе положено.

— Ему по породе положено стада пасти, а не за дичью гоняться, — парировал мальчик. И утонул в направленном на него бездонном взгляде, наполненном… нет, не нежностью. В ехидном взгляде «сговоренной» плескались сомнения: сказать, или не сказать. Она явно что-то знала, и было это не из числа девчачьих глупостей.

— Побегаем сегодня ночью? — вдруг спросила она неожиданно.

— Ты же с Дарой теперь носишься по ночам, — подруга давненько не приглашала его в лес и, скажем прямо, мальчика это устраивало. Впрочем, не дождавшись ответа на свои слова, он кивнул:

— Побегаем.

— Ты же городской, Федя, — толковал долговязый Сашка, окликнувший его возле сарая. — Тебе нужно нас держаться, а не заигрывать с этими кривобокими сельчанами.

— Вас держаться — это как? — Нах-Наху стало не на шутку интересно, что это удумал недавно прибывший из Ново-Плесецка подросток.

— Ясно как! Навалять по шеям деревенщинам, что носы позадирали — пусть знают наших и имеют уважение.

«Не лечится. В отвал», — промелькнула в голове печальная мысль. Однако, ответил, подумав:

— Навалять — это дельно. Чур — мне первому, — снял с плеча и поставил к стене автомат. Рядом положил нож и топор. Снял и бросил на землю куртку, и как врезал…

Огрёб он по-полной — Сашка оказался сильнее, ловчее и драться мастер. Хотя и сам без фингала не остался, но Федьку отделал — только держись. Губу расквасил и сбежал, шипя через плечо, что они ещё встретятся и уж тогда… непонятный какой-то этот городской. Чего грозиться-то, если им и сейчас никто не мешает? Они же за сарай отошли. Впрочем, и фиг с ним. Пора на ботанику.

А вот на уроке случилось непонятное. Этот самый мальчик, с которым только что подрался — единственный шестиклассник из вновь прибывших, заявил молоденькой учительнице, что он «в гробу видел тычинки и пестики вместе со всеми крестоцветными, и вообще ботанику считает никому не нужной чепухой».

Почему Касым-пекарь и Минька-скотник появились в классе, да ещё так быстро, было непонятно, но кивнула Клара Семёновна именно им и как раз на Саньку, которого тут же под белые рученьки мужики и уволокли. Вернулся он минут через десять. Смирный и внимательный.

— Что это было? — спросил Нах-Нах на перемене у Панаса, с которым сидел за одной партой.

— Как что? Порка. У нас же классическое образование, а не фигли-мигли. С телесными наказаниями — всё чин-чинарём.

— Что? Меня тоже могут высечь? — не поверил Фёдор.

— Хе! Ты сперва попробуй, заслужи. Санька, вон, слёту отметился, а некоторые бестолочи так и доучиваются ни разу не поротыми… увядают старые традиции, слабеет дух школярский, — вздохнул Панас так тяжко, что, несмотря на нереальность произошедшего, Нах-Нах невольно поверил в его искренность.

Сегодня Мелкая двигалась не так быстро, как, припоминается, в прошлые их пробежки. Привела на край просторной прогалины и позвала за собой на дерево. Устроились довольно удобно, просматривая залитое лунным светом пространство. Ждать долго не пришлось — маленький олень или крупная газель неслась стремительно, почти не касаясь травы, а за ней маячили тени вытянувшихся в беге хищников. Потом откуда-то выскочил ещё один силуэт и, разогнавшись за несколько мощных рывков, как-то хитро, по-волчьи, прыгнул, полоснув жертву клыками по горлу.

Кувыркание падающей добычи, прибытие загонщиков, пир — всё это было отлично видно. Федька смотрел и не верил собственным глазам — его пёс, Фагор, только что сработал из засады на дичь, загнанную стаей крупных лесных котов.

— Прайдом, — шепнула Мелкая. — Сейчас подтянется молодняк. Впрочем, можно подойти поближе, если хочешь. Они не станут убегать. Но картина не очень аппетитная для твоей чувствительной души, — странно, слова насмешливые, а голос спокойный, ничуть не издевательский.

— Интересно, а как собаке удалось приручить этих тварей и заставить выгнать оленя на него?

— Не знаю. Ты снимал на свои визоры?

— Конечно.

— Вот и покажем учителю на зоологии.

— Как? Прямо на уроке? Меня же выпорют, если сорву занятия.

Девочка вздохнула и взъерошила ему волосы:

— Какой же ты у меня ещё маленький, Нах-Нах. Расти скорее, — сухие губы на миг прижались к щеке. Если это поцелуй, то уж очень невнятный.

— Ты чего? — не понял мальчик.

— Ладно, проехали. Бежим обратно, а то будем на уроках носами клевать.

— Обычно мегакоты держатся в пределах некоторых территорий, считающихся их охотничьими угодьями. К человеческому жилью не приближаются, поскольку исключительно осторожны. Так что, Матвеев, сделанные тобою кадры весьма интересны. Особенно тем, что произошли эти события в непосредственной близости от крупного поселения. Считай, на нашем школьном дворе. Поэтому, к завтрашнему дню приготовь короткое сообщение об этом виде. Минут на десять, не больше. Только самое главное.