Юрий Иванович - Оскал фортуны
– Хм! Получается, что эти керранги – самые преданные и лояльные слуги Гранлео? – удивился Тербон. – Но так не бывает, какой им смысл оставаться чьей-то автономией, если, убив диктатора, который в одиночку не представляет большой силы, они однозначно бы получили независимость.
– Нам тоже это кажется очень и очень странным, – пожал Менгарец плечами. – Не хватало только, чтобы все самое ценное для себя покойный император хранил именно там. Ведь в таком случае придется за этими тайнами переться через весь Шлем.
– Но разве в Шулпе ничего нет?
Роза протянула ему с десяток исписанных листков:
– Есть, генерал, да столько, что не верится! Там показания не только евнухов и наложниц, но и более высшей знати, которую успели допросить сегодня. И как видишь, они практически дублируют и подтверждают показания друг друга.
Пока преданный вояка бегло просматривал листки, монах Менгарец с сожалением кивнул несколько раз:
– Но все равно, по поводу княжества придется узнавать и выпытывать все до последней детали. Так что надо постараться раскрутить рыцарей, пока они будут под воздействием гайчени. Иначе, если не склоним к добровольному сотрудничеству, придется применить самые крайние методы.
– Ты ведь говорил…
– И сейчас говорю. Но вот простые разговоры и о чести и о верности – это одно, а жизненная необходимость – совсем другое.
После этих слов Виктора все трое посмотрели на него не только с удивлением. Тербон явно с укором. Роза с каким-то внутренним и тщательно скрываемым страхом. А мать короля с уважением и пониманием. На некоторое время воцарилось неприятное молчание, которое оборвала вскочившая на ноги принцесса:
– У меня ведь еще столько дел перед отъездом! Я больше не нужна? Без меня справитесь? Тогда убегаю.
И она действительно чуть ли не бегом покинула личные апартаменты своей бабушки. Все трое, глядя в спину красавицы, вздохнули с разной степенью тяжести и по разным мотивам, но все-таки остались за столом, вопросительно переглядываясь. Тербон спросил первым:
– А какие еще подробности стали известны о самих наложницах?
– Ну, их красота тебя не заинтересует, – уверенно изрек Виктор, – потому что ты примерный семьянин и верный муж. А вот их развратность тебя наверняка удивит. По их же смелым признаниям, покойный Гранлео брал на каждую ночь сразу по три, а то и по пять наложниц и довольно интенсивно их обслуживал как мужчина.
– Ха! Когда же он спал?
– По общим утверждениям, ему хватало три, максимум четыре часа в сутки.
– У-у-у… силен мужик… был! – не скрывал своего удивления генерал. И тут же стал усиленно припоминать: – У всех Гранлео рождался сын не раньше чем в семидесятилетнем возрасте. Последнему покойнику до семидесяти оставалось еще лет десять. Правильно? Следовательно, никто из наложниц не мог забеременеть… Вроде бы! Или мог?
Ее величество Линкола сделала ладошками неопределенный жест:
– Пока ничего на эту тему сказать не могу. Но обязательно устроим самый тщательный осмотр, если не сегодня завтра, так после вашего выступления в поход.
– И что предпримете в случае положительных результатов?
– Такой вариант событий мы тоже просчитали, – многозначительно успокоила венценосная вдова обеспокоенного генерала. Тот сразу понял, что ему многое недоговаривают, но так как его мнения не спрашивали, перевел разговор на другое:
– Что еще интересного рассказали пленные?
– Ничего особенного. Разве что появилась новая загадка. – Виктор осторожно помассировал свою опухшую щеку. – Вдоль моста на большом от него расстоянии по воде на понтонах проложены толстенные цепи. По всем понятиям, такое ограждение используется против быстроходных атакующих кораблей надводного флота.
– Какой же здесь может быть флот?
– Вот это и странно…
– Ладно, Менгарец, что будем делать в самые ближайшие часы?
– Конечно, не мешало бы все-таки привлечь и Грома к исполнению его обязанностей. – В голосе пришельца проскальзывало немалое сожаление. – Если завтра выступаем, то без его распоряжений в сроки не уложимся. Но будем надеяться, что у него и самого чувство ответственности взыграет и он таки явится перед народом. – Виктор посмотрел на Линколу, намекая, что в противном случае ей самой придется ломиться в покои своего сына. – Ну а мне скорей всего придется сейчас срочно скакать на побережье. Приближаются сроки прибытия кораблей из Гачи, а так как у них там нет ни опытных капитанов, ни навигаторов, ни вообще сработанных экипажей, то придется лично мне устраивать и скоростные курсы, и учения, и первые совместные маневры. На веслах-то они и под парусом по реке ходить умеют, а вот по широкому проливу… Невзирая на общее командование адмирала Ньюцигена. Скорей всего мне так и придется остаться на кораблях нашей флотилии и продвигаться вдоль береговой линии наравне с войском.
– Так, может, и я с тобой?
– Да нет, мне там моих ребят хватит. А ты будешь возле короля присматривать за Розой.
– А не безопасней будет ее взять на борт корабля?
– Наоборот. Мы ведь ничего не знаем о больших водных просторах. Мало ли что там может случиться…
Тербон засомневался:
– Странно, что она не вознамерилась тоже податься на какой-нибудь корвет.
– Да все потому, что она и не знает о моем последнем решении, – открыл маленький секрет Виктор. – Думает, что я присоединюсь к армии, когда она пойдет вдоль берега.
– Зато когда узнает…
– Вот тогда твоя опека, рассудительность и спокойствие пригодятся. Заодно организуешь непрерывное наблюдение за той наложницей, которую Гром собирается взять с собой.
– Как? Он уже об этом заявил? И для чего она нужна в походе?
– Пока не заявил, но…
Менгарец перевел взгляд на Линколу, и та стала отвечать:
– Мне стало известно, что девушка под пятидесятым номером пообещала моему сыну открыть все тайны императорского дворца в Шулпе. Тем более что ее же подруги по гарему утверждают, что Маанита из них самая прекрасная, обаятельная и активная. Вдобавок в самом деле знает больше всех о тайнах Гранлео. Так что необходимость ее присутствия в походе уже не подлежит сомнению.
– Понял, постараюсь сделать все от меня возможное. Что еще?
– Ранним утром я постараюсь свести воедино все результаты допросов о столице империи. Каждому из вас будет отправлен экземпляр, в том числе и Розе. Постарайтесь во время пути тщательно сверять сведения и вносить поправки. – Мать короля коротко задумалась, потом встала первой: – Хорошо, вроде все обговорили. Тебя я еще увижу, а вот с тобой давай попрощаюсь.
Она со вздохом подала приблизившемуся Виктору вначале руку, а потом обняла по-матерински:
– Смотри за собой и береги себя, ведь второй раз желе гарбены уже не поможет. Ну и, конечно, желаю тебе разыскать все так нужные тебе устройства.
– Спасибо. Постараюсь вернуться уже без сапог на своих двоих.
Монах Менгарец постарался скрыть подступивший к горлу комок. Впервые за два года он надолго прощался с этой женщиной, которая отнеслась к нему воистину как родная мать. Во всем поддерживала, всегда пыталась оградить от неприятностей и грудью становилась на его защиту даже когда следовало скорей защищать собственного сына.
Чтобы совсем не расстроиться, Виктор не стал растягивать прощание. Еще раз с благодарностью поцеловал руку Линколы и поспешил на выход. Вскоре его легко догнал высокий Тербон и, пристроившись рядом, высказал одно наиболее терзающее его сомнение:
– А если вдруг эта Маанита вскорости окажется беременной?
Менгарец резко остановился, осмотрелся по сторонам и торжественным шепотом отчеканил:
– Тогда она должна моментально умереть!
Генерал явно не понял и с недоумением стал уточнять:
– Почему? А вдруг ребенок окажется от Грома?
– Только при полной уверенности в этом она останется жить. Если будет хоть малейшее сомнение, Маанита должна умереть. А почему, ты и сам поймешь, если хоть немного подумаешь.
Затем развернулся и устремился дальше по коридору, кивками отвечая на приветствия редко попадающихся придворных. Тербон догнал его только перед выходом в просторный холл, возле парадных дверей дворца. И они сразу же уткнулись в сплошные спины генералов, придворной знати и вечно находящихся здесь представителей высшего дворянства. Все дружно и оживленно переговаривались, создавая усиленный гул базарной толпы, и никто даже не обернулся на топчущуюся сзади парочку. Тербон никогда не отличался деликатностью в обращении со знатью, потому что хорошо помнил, как они сдерживали его карьерный рост в свое время. Поэтому и сейчас гаркнул во всю свою генеральскую глотку:
– Что здесь происходит?! Дайте дорогу!
Живое море поспешно расступилось в стороны, а по всему холлу пронеслись словно ветер восклицания:
