Юрий Корчевский - Корсар
Флоренция располагалась в долине реки Арно, окраины его заходили на склоны горы, обильно поросшие деревьями. Только на Руси люди богатые и властные строились в центре, а здесь их виллы были ближе к природе.
Карета остановилась на городской площади, рядом с дворцом Барджелло, в котором находились городская тюрьма и суд. Малоприятные учреждения, однако.
Я держал в руках узел с инструментами и личными вещами и раздумывал – с чего начать?
Перво-наперво, жильё надо снять – вечер близится. Не на улице же ночевать? Конечно, можно было бы переночевать и в гостинице. Маленьких и уютных здесь было немало. Но гостиницу я оставил как крайний вариант. Я же не на один день приехал, к тому же мне нужно несколько комнат или небольшой дом, поскольку я собирался там же и работать. Пока купцы распродадут свои товары да закупят местные изделия на обратный путь, три-четыре месяца у меня есть. Даже если они завершат свои дела раньше, спешить в обратный путь смысла нет – на Руси ещё зима будет, все реки скованы льдом.
Первый же встреченный мною прохожий любезно показал дорогу. Город был невелик, и почти все жители знали друг друга. Ну и конечно, были в курсе, кто сдаёт дома внаём.
Пока шли, незнакомец показывал мне город, явно гордясь достопримечательностями.
– Вон дом Микеланджело Буонарроти, дальше базилика Сан-Лоренцо, а это мост Понте-Веккью. На левом берегу, куда мы сейчас идём, форт Бельведер – главная защита города, и церкви Санта-Феличита и Сан-Маньято.
Наконец, любезный флорентинец подвёл меня к дому на окраине города. Я поблагодарил его и дал монету. Двухэтажный и каменный, он был увит плющом и стоял за каменным же забором на склоне холма.
Место мне понравилось. И с хозяином удалось договориться быстро.
– Один флорин, синьор, и месяц ты можешь наслаждаться красотами Флоренции. А посмотри дом – есть вся обстановка, а пожелаешь – так и прислуга будет, за дополнительную плату, – строчил он слова, энергично жестикулируя руками.
Я пожелал нанять кухарку.
Ночь в спальне, располагавшейся на втором этаже, я провёл великолепно. Через раскрытое окно в комнату поступал чистый прохладный воздух, мягкая постель навевала истому, и я раскинулся в блаженстве. После жесткого рундука на судне и почти постоянной качки и сырости это – божественное отдохновение для тела!
Утром я был разбужен непонятными звуками снизу, с первого этажа. Одевшись, я спустился. Ба, да это же кухарка! Завидев меня, солидная матрона в чепчике и фартуке склонилась в полупоклоне.
– С добрым утром, синьор. Я – твоя кухарка. Чего желаешь на завтрак? Могу предложить пасту с соусом и свежий сок.
Хм, прямо как в ресторане!
– Да, желаю.
Пока я умывался и приводил себя в порядок, завтрак был готов. Отвыкнув бриться, я несколько раз порезался. Надо бы пойти на базар, купить бритву – ведь я брился ножом. Заодно и город посмотрю.
После завтрака – паста оказалась неожиданно вкусней, чем я ожидал, а может, просто проголодался? – я отправился в город.
Рынок был богат товарами, что совсем неудивительно. Италия стояла почти на перекрёстке торговых путей. На восток – Греция, на запад – Испания, на северо-запад – Франция, через море на восток – Турция и Персия, на юг – Египет. Венеция, Генуя, Пиза стали центрами торговли между Европой и Востоком. Этому способствовали и крестовые походы. Шелка, гобелены, ткани, благовония и фарфор из Китая, жемчуг из Индии, оружие из Испании и Персии, одежда любых покроев, фрукты, овощи, рыба. Некоторым диковинным фруктам я и названия не знал, поскольку видел впервые.
Прошёл в угол, где торговали оружием. Глаза разбежались от его разнообразия: шпаги, сабли, мечи, алебарды, ножи любых размеров из разных стран. Выше всего ценились испанские изделия из Толедо и персидские. Я полюбовался, вздохнул и прошёл мимо. Зачем мне здесь шпага, к примеру? Я приехал лечить, а не воевать. Но какой же настоящий мужчина спокойно пройдёт мимо оружейной лавки? Впрочем, как и любая женщина не способна удержаться от соблазна полюбоваться на украшения и одежду. Вы где-нибудь видели женщину, что невозмутимо пройдёт мимо модного магазина одежды и не повернёт хотя бы головы?
В одной из оружейных лавок я нашёл то, что искал – отличную опасную бритву с костяной ручкой. Всё же лучше и чище бриться бритвой, а не мучиться с ножом.
А на выходе я увидел уличного художника, за гроши пишущего моментальные портреты прохожих углем на бумаге.
Удача сама шла в руки. Я договорился с ним о написании объявления на деревянной доске масляными красками, чтобы не смыло первым же дождём.
Ещё заранее, когда мы плыли на корабле, я решил, что попробую заняться во Флоренции пластической хирургией. Риска меньше, денег больше. Одно дело – оперировать в брюшной полости и долго выхаживать пациентов после вмешательства, и совсем другое – пластика. Знаний и труда, причём кропотливого, аккуратного – под стать ювелирному искусству – требуется не меньше, чем при полостных операциях, но и прибыток больше.
О деньгах приходилось заботиться постоянно. Не было в это время зарплат в привычном понимании. Только господин заботился о своих холопах постоянно: давал им кров и пищу. Но я не холоп, я – свободный гражданин. А коли свободен – волен делать что угодно. Свободный человек – сам себе господин: может трудиться не разгибая спины, может на печи лежать. Но кто его кормить будет?
Чего скрывать – мне хотелось иметь деньги, которые дают определённую свободу и независимость. Но я не вор, не грабитель, не мошенник. В конце концов – не воин, берущий на меч трофей. Стало быть – должен зарабатывать своими руками и головой.
Наутро на том же многолюдном базаре я увидел свой заказ: деревянная доска висела на заборе. Она вещала, что в городе проездом находится знаменитый хирург, исправляющий недостатки лица и тела. А далее – буквами помельче – мой новый адрес: «via de la Roza». Под адресом была лаконичная надпись «Carpe diem!». Я рассчитывал, что известное изречение Горация, римского поэта, означавшее «пользуйся настоящим днём, лови момент», быстрее поможет мне привлечь внимание итальянцев.
Рядом сидел на корточках уличный художник.
Я подошёл и рассчитался с ним сполна – он своё обещание выполнил. Однако же, когда я проходил сквозь толпу прохожих, то увидел, как кто-то, показывая рукой на вывеску, спрашивал:
– А что там написано?
М-да, не все, далеко не все грамотны, умеют читать и писать.
– Послушай, мастер. Если я тебе заплачу, мог бы ты сидеть здесь и читать желающим написанное?
– При условии, что буду здесь же и рисовать.
– Ради бога! – обрадовался я.
Мы тут же договорились о цене. Я был доволен началом – кажется, теперь дело пойдёт!
Я пошёл гулять по городу, любуясь зданиями. А посмотреть было на что. Меня привела в восхищение архитектура Палаццо Питти – дворца великого герцога Франческо Первого из рода Медичи – здание сколь величественное, столь же и изысканное. С интересом рассматривал я комплекс построек с островерхими часовнями святой обители – монастыря Сан-Марио, в церкви Сан-Лоренцо любовался творением Микеланджело – скульптурным оформлением гробницы Лоренцо Медичи, рассматривал конные статуи на площади Санта-Кроче, здание ратуши.
Я попал в эпоху Возрождения, или, как ещё говорят – Ренессанса! На смену грубому романскому стилю пришёл готический. Огромные готические соборы построены так, что их высокие стрельчатые своды опирались внутри собора на столбы. Такое каркасное строение позволило заполнить промежутки между столбами огромными окнами, украшенными витражами. Здание становилось лёгким, устремлённым ввысь, что подчёркивалось декоративным оформлением – скульптурой и ажурной каменной резьбой.
А когда я проходил мимо необычного здания и спросил у прохожего, что здесь располагается, его ответ удивил меня до глубины души.
– Синьор, это же галерея Уфиццы! – Он с жалостью и сочувствием посмотрел на меня, изумляясь тому, что я не знаю Уфиццы! – Там для всех желающих висят картины Алессандро Боттичелли. Он жил и творил здесь, во Флоренции!
Чувствовалось, что флорентинец горд за своего талантливого земляка. Ну как я мог пройти мимо?
Заплатив за вход, я осмотрел не очень обширную выставку, полюбовался вдоволь его картиной «Рождение Венеры».
Особенность реалистического искусства Возрождения заключалась в том, что художники изображали живую человеческую личность. На картинах находили отражение познания анатомии и перспективы.
Я вышел, потрясённый картиной, величием и мастерством художника. А ещё и тем, что в эти времена, когда и грамотен-то был один из десяти, существует картинная галерея. Руси до музеев ещё далеко!
Если мне не изменяет память, только московский меценат, купец Павел Третьяков собрал коллекцию картин, открыл для просмотра картинную галерею, а потом принёс её в дар Москве. Правда, раньше него свою Кунсткамеру собрал и выставил для обозрения любопытствующей публики Пётр Великий. Но ведь то не картины были, а диковины.
