Андрей Дьяков - Метро 2033. Тени Пост-Петербурга (сборник)

Молва о чудодейственной силе затерянного в лесной глуши водоема разнеслась далеко окрест, передаваемая уцелевшими из уст в уста. Когда путник достиг разросшегося вдоль берега поселка, он уже знал практически всю историю. Как однажды на отравленном озере приводнился огромный экраноплан с дымящимися двигателями. Как из навечно застывшего на отмели аппарата выбрались будущие основатели поселения. Даже имена их сталкер знал – Глеб и Аврора. С появлением этих двоих вода в озере перестала фонить, а следом и окрестности оказались пригодными для обитания. Радиация отступала все дальше, а выжившие стекались отовсюду непрекращающимся потоком.

Однако расширяется ли ореол чистых земель по сей день? Работает ли еще «Алфей», или труды Подземника были напрасны? Пожалуй, эти вопросы стоило приберечь до встречи с сыном…

За размышлениями старик и не заметил, как лес сменился просторным лугом, украшенным рядами аккуратных стогов. От дурманящего запаха свежескошенной травы закружилась голова. Того и гляди, придется сделать вынужденную остановку, чтобы продышаться и прийти в себя…

Решительно отогнав заманчивую мысль, Таран пересек широкую приграничную полосу и робко шагнул в гостеприимно распахнутые ворота. Высокий частокол из оструганных бревен тянулся по обе стороны поселка и выполнял, судя по всему, функции охранного периметра, выстроенного против дикого зверья, все еще обитавшего в обилии на пораженных радиацией территориях.

Однако в окрестностях Алфей-озера мутанты попадались редко. Видимо, не по нраву им пришлись чистые земли и их новые хозяева, норовистые и хитрые двуногие…

До самогó озера старик так и не дошел. Прохаживаясь по поселку и любуясь аккуратными, будто бы кукольными домиками с нарядными резными ставнями на окнах, остановился, приметив просторный бревенчатый сруб. Колокольчик, подвешенный на крыльце, и кучка берестяных портфелей, в беспорядке сваленных возле лавки, не оставляли сомнений – то была местная школа.

Обогнув здание, старик очутился на уютной детской площадке. Бегавшая вокруг ребятня заставила его невольно улыбнуться – столько счастливых детских лиц разом не доводилось видеть очень и очень давно. Пожалуй, еще с довоенного времени…

Хотя, было в этом цветнике радости и беззаботности кое-что, выбивавшееся из общей картины. Таран проковылял ближе, и его подслеповатым глазам открылась не самая лицеприятная картина, тотчас пробудившая к жизни бережно хранимые воспоминания.

В окружении стайки подростков скорчился на земле мальчик. Чумазый, с грязными всклокоченными волосами и до боли знакомым, не по-детски серьезным взглядом. Сжав в кулачке зажигалку с двуглавым орлом на боку, бедняга размазывал по лицу сочащуюся из разбитой губы кровь.

Сердце в груди Тарана замерло от запоздалой догадки и забилось чаще. История повторялась.

– Встань и подбери сопли! – стараясь казаться строгим, произнес старик.

При виде незнакомца шалопаи тотчас оставили мальчика в покое, переключившись на игру в «пятнашки». Слизнув кровь с губы, паренек поднял взгляд на нежданного спасителя. Глебов взгляд. Сомнений быть не могло…

Таран еще силился что-то сказать мальчугану, но тот вдруг поднялся и без тени страха приблизился к незнакомцу.

– Ты мой дед? – глаза паренька, лучистые и бездонные, казалось, глядели в самую душу.

Таран нашел в себе силы слабо кивнуть в ответ. Говорить он был не в состоянии. От захлестнувших эмоций ком подкатил к горлу, губы дрожали, а ноги сделались непривычно ватными, как это было каждый раз, когда пошаливало сердце.

– Папа говорил, что ты погиб, но я никогда в это не верил. Настоящего сталкера не так-то просто убить.

– Глеб? Где он?

Мальчик прильнул к старику, тот бережно, словно великое сокровище, прижал внука к груди.

– Папа ведь тоже настоящий сталкер. Значит, он жив, – уклонившись от ответа, продолжил мальчик. – Я маме сто раз это повторял, а она не слушала…

– Аврора? – догадался Таран. – Она здесь? Так чего же мы стоим?! Отведи меня к ней!

– Мамы не стало год назад, – тихо произнес мальчик.

– Как?… Почему?

– Время шло, а папа все не возвращался. И мама не выдержала. Врачи сказали – сердце…

– А отец?… Давно он… пропал? – продолжал выспрашивать старик, поражаясь выдержке ребенка, пережившего такое горе.

– Когда мне исполнилось восемь. Папа собрал экспедицию. Целый караван. И цистерну с озерной водой.

– Чтобы добраться до Питера?

– Да. Он часто повторял, что обязан завершить то, что не удалось тебе, – паренек с надеждой взглянул на деда. – Теперь, когда нас двое, мы могли бы…

– Это слишком опасно, мой мальчик, – Таран понял все с полуслова. – Ты еще слишком молод, а я слишком стар и не смогу защитить тебя, случись что в пути… Но я научу тебя всему, что умел когда-то сам.

Паренек спокойно кивнул, соглашаясь с доводами взрослого. Какое-то время они провели в молчании, наслаждаясь теплом друг друга и внезапно обретенным состоянием душевного покоя.

– Дедушка, ведь папа жив? – наконец произнес мальчуган.

– Твой отец никогда не сдавался. И никогда не пасовал перед трудностями. Значит, нужно верить.

– Когда я вырасту, я найду его.

– Конечно, мальчик мой… Конечно. Главное – надеяться.

Отняв перепончатую кисть от головы человека, Восьмой в изнеможении откинулся на край ванны, засипел воспаленными жабрами. Остроухий, очнувшись по другую сторону экзотического ложа, поморгал и окончательно пришел в себя, издав серию жизнеутверждающих щелчков.

«Ты все видел, ученик. Что скажешь?» – раздался в его голове голос Старейшего.

«Это был странный сон. Не знал, что ты умеешь заглядывать в столь далекое будущее, Восьмой».

«Я не провидец и не предсказатель. Просто воспользовался воспоминаниями этого человека и сложил из них видение того, как все может произойти».

«Значит, всего этого может и не случиться?»

«Я показал ему, а заодно и тебе, всего лишь один из множества вариантов развития событий, – терпеливо пояснил уродец. – А то, как все произойдет на самом деле, зависит только от них самих – этих занятных и очень привязанных друг к другу людей, именующих себя Тараном, Глебом и Авророй».

«Тогда почему в этом сне все было так… тревожно и… грустно?» – Остроухий поежился, косясь на остававшегося недвижимым человека, покоившегося на плетеных носилках.

«Чтобы пробудить в этом человеке волю к жизни. Он должен ощутить, что все еще кому-то нужен. Иначе так и не вырвется из страны грез. Тело его уже вполне здорово, но душа… Душа все еще спит».

«Когда он проснется, ты потребуешь с него платы за лечение?»