Вся Урсула Ле Гуин в одном томе - Урсула К. Ле Гуин
Независимое. Это была бы моя марка, — подумал он, — свидетельство моей индивидуальности. Того, что я не хожу вместе с остальным стадом!»
Бродя по улочкам, Уоррен вдруг обнаружил, что ему придется пересечь странную болотистую пустошь и пройти по опушке леса из черноствольных, тяжело накренившихся деревьев, чтобы снова попасть на пляж.
Здесь, к югу от основной части города, дюны были гораздо выше. Уоррен взобрался на одну из них, и башмаки его тут же наполнились песком. Он вышел на берег в том месте, которое было ему уже знакомо — чуть выше широкого плавного изгиба, откуда хорошо была видна большая скала на южном конце пляжа и высокий зеленый мыс на северном. Старики пестрыми точками рассыпались по пляжу; в шортах и купальных костюмах они бродили по мелководью, загорали на песке, играли в волейбол.
Он выбрал себе ложбинку в дюнах, откуда ему был виден только океан, но не пляж. Крики и смех, доносившиеся издалека, заглушал глухой рокот волн. В дюнах было, пожалуй, жарковато, хотя и туда залетал морской ветерок, качая травы, очень похожие на перья неведомых птиц. Минут через двадцать Уоррен понял, что либо он получит солнечный удар, либо ему нужно раздобыть где-то шляпу с широкими полями.
Еще проходя по городу, он заметил на Еловой улице небольшую аптеку. Он снова вскарабкался на дюны, перебрался через них и пошел по широкой песчаной дороге, шедшей меж дюнами и передним рядом домов.
Наверное, дома, выходящие прямо на пляж, пользуются здесь наибольшим спросом, и даже в таком городишке цена будет приличной. Хотя это очень неплохое вложение капитала, особенно теперь, когда калифорнийцы один за другим скупают участки на южном побережье. Уоррену и в самом деле приглянулись некоторые домики, стоявшие вдоль песчаной дороги, и все же это были такие дома, которые обычно способны купить себе лишь самые обычные небогатые пенсионеры. Да, это не слишком подходящее соседство…
Зато девушка за кассой в небольшой аптеке, где продавались также сувениры, открытки и дешевые конфеты, была хороша необычайно: темные глаза, рыжие волосы… Она вся будто светилась! Она ничего ему не сказала, но он все время ощущал ее присутствие, пока выискивал в груде весьма неказистых махровых купальных шапочек и панам с широкими полями что-нибудь подходящее, а потом слонялся вдоль полок и стеллажей и читал о защитных свойствах кремов от загара, то и дело поглядывая на нее. Когда же наконец он понес выбранные товары к кассе, она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ. На кармашке у девушки была прикреплена пластиковая черная табличка с ее именем: Ирма.
— А ваши-то веселятся вовсю! — сказала она. — По-моему, это просто прекрасно!
У него прямо сердце упало; упало буквально, физически; чуть ли не на дюйм или даже больше; провалилось куда-то в желудок.
— Я работаю в Салеме, — сухо заметил он.
Это прозвучало довольно странно, и он прибавил:
— А у вас, оказывается, очень милый городок.
Она поняла, что сказала что-то не то, но не догадалась, в чем ее ошибка.
— Да, здесь действительно очень тихо, спокойно, — сказала она. — С вас за все десять долларов. Желаю вам хорошо отдохнуть! Берегите себя!
«Да мне же всего пятьдесят два!» — отчаянно воскликнул в душе Уоррен, но вслух не промолвил ни слова.
Широкополая панама, уложенная в бумажный пакет, была теперь у него в руках, но возвращаться на пляж, где резвилось это старичье, ему расхотелось, и он двинулся на север по Льюис-стрит, потом по Пихтовой улице добрался до Кларк-стрит. Там был небольшой парк, который Уоррен заметил еще после ланча. В этом парке он и решил посидеть, прикрыв панамой лоб и нос.
Он уселся на скамью в пятнистой тени огромных черных деревьев, клонившихся к земле, которые росли тут повсюду. Почему-то он чувствовал страшную усталость и какую-то сонливость. Но ведь в конце концов именно для этого он сюда и приехал — чтобы расслабиться.
Пронзительно орали чайки, хрипло каркали вороны, детские голоса доносились из разных уголков залитого солнцем и заросшего сорными травами городского парка Клэтсэнда. Все это создавало некий монотонный шумовой фон, изредка нарушаемый далекими глухими ударами — должно быть, океанские волны бились о берег и откатывались назад. Из мощных зарослей рододендрона, покрытого пурпурными цветами, вдруг вылетел ребенок. Вылетел в буквальном смысле этого слова. Потом он исчез, но вскоре появился снова и полетел в прежнем направлении. Это было такое замечательное зрелище — летящий в солнечном свете ребенок, — что Уоррен в своем усталом отупении решил воспринять это просто как данность.
Второй ребенок, побольше, в красно-бело-синей майке для регби тоже перелетел через заросли рододендрона и резкими нырками, точно ласточка, двинулся по воздуху в том же направлении.
Уоррен легонько вздохнул и встал. Он не спешил.
Третий ребенок проплыл мимо него, когда он шел через заросшую травой лужайку, чтобы заглянуть за зеленую стену рододендронов.
Власти Клэтсэнда давно уже построили площадку для скейтбордистов — цементный овал с круто поднимавшимися вверх стенами и по форме напоминавший цифру 3, — и детишки один за другим взмывали над этой стеной с легким грохотом и пристукиваньем, пролетали по воздуху и тут же ныряли вниз, точно ласточки с утеса.
Уоррен довольно долго наблюдал за ними, пребывая в полном и совершенно идиотическом оцепенении сонного, разморенного жарой человека. Летающие дети были прекрасны и молчаливы. Они летали, опускались на землю, обходили площадку по траве, держа скейтборд под мышкой, и становились в очередь, чтобы снова взлететь.
Один мальчик остановился рядом с Уорреном; доска торчала у него под мышкой, но в очередь он вставать не спешил.
— Должно быть, здорово, да? — тихо и серьезно спросил его Уоррен.
— Забава для малышни! — сказал мальчик.
И тут Уоррен понял, что этот мальчик года на два старше тех, что летают сейчас, а может, даже и года на четыре-пять. Уже не ребенок, а подросток, юноша!
— Они не любят, когда мы площадку захватываем, вот и приходится ждать, — терпеливо пояснил подросток. На Уоррена он ни разу не взглянул — чего ему на него смотреть? — и больше ничего не прибавил. В тени рододендронов сидели еще подростки, ожидая своей очереди.
Уоррен стоял и смотрел на летающих детей, пока от жары у него не начало стучать в висках.
