Алексей Рудаков - Записки пилота. Тетралогия (СИ)

Путь свободен!

Прыжок!

Корабль шёл по курсу и руки привычно выполняли необходимые действия. Мыслями я был далеко — с Аришей, точнее с тем обломом, который мы получили найдя её.

Александер оказался на высоте. И он и его связи. Сидя в камере, куда нас запихнули после произошедшего в кабинете Тода, он сумел найти общий язык со своим охранником. Уж не знаю как, но вышел он из камеры имея нового друга. Этот друг и сообщил нам, что со Станции, под охраной, отправили пару девушек, одна из которых была бывшей Инквизиторшей. От него Александер получил контакт на следующее звено в цепи наших поисков — на пилота, который вёз Аришу в ссылку. С Бродяжкой было сложнее — её транспортировку поручили пилоту из отряда Карателей, а эти парни разговорчивостью не отличались. Но бывший интендант, хотя — почему бывший? Общаясь с ним я понял, что интендантство это состояние души и вот просто невозможно вот так взять и перестать быть хомяком. Короче — он умудрился через свои связи среди зав складами получить информацию об отгрузке большой партии научного оборудования в одну из тюрем, расположенную вне обитаемого космоса. Дальше получить информацию, что именно туда прибыл черный корабль из известного отряда, было делом техники. Так что место, где томилась Бродяжка у нас было.

Пилот, везший разжалованную Инквизиторшу, особо замкнутым не был. Секретным его тот рейс не был и он с чистой совестью, в обмен на несколько кружек пива, выложил нам конечный пункт своего маршрута. Нужно ли говорить, что мы сразу же устремились туда.

Скажу честно — не самое приятное местечко. Ледяной шарик с бедной атмосферой. Кислорода там едва-едва, что бы не сдохнуть сразу. Встретиться с ней нам разрешили без особых проблем. Вот только местом встречи определили некое подобие беседки, вырезанной из ледяных глыб. Не спорю — смотрелось это строение красиво. Если смотреть на него из тёплой рубки корабля, с кружкой глинтвейна в руках.

Ариша пришла на встречу в каком-то рванье — поверх старого, засаленного комбез была накинута какая-то мешковина. Сапоги тоже не первой свежести — и это у неё, всегда стремящейся к идеальному состоянию своей формы!

— Ариш, — начал я: — может тебе комбез новый дать, Алекс сейчас сбегает, принесёт.

— Не надо, — она мотнула головой. — Я грешна и должна пройти испытание.

— Испытание? Отморозишь себе всё, какой чёртов придурок тебе такую епитимью назначил? Ты ж девка, тебе детей ржать?!

— Не богохульствуй. — Её голос быт тих и как-то мёртв.

— Так! — я протянул руку и взял её за рукав: — идём на корабль!

— Я не могу. Я согрешила и грех моя тяжёл. Я не распознала козни Врага рядом с собой.

— Это ты Бродяжку уже врагом называешь? Забыла, как вы наряды и купальники выбирали?

Её взгляд на миг изменился, стал прежним, живым, но тут же потух и снова от неё начало исходить равнодушие и обречённость.

— Алекс, — я кивнул стоящему рядом Александару, — я за ноги, ты руки придержи, потащили эту зомби на борт.

Он придвинулся, готовясь помочь мне, но она отступила на пару шагов и откинув рукав продемонстрировала нам широкий, блеснувший металлом, браслет.

— Не смейте! Я должна искупить свою вину!

— Дура! Какую вину, ты о чём?

— Ты всё верно делаешь, дочка. — Из-за её спины выдвинулись ещё две фигуры, одетые гораздо более прилично и по погоде — в комбезы с подогревом. Я пригляделся — пара тёток, далеко уже шагнувших за грань Бальзаковского возраста. Бабок — если говорить не политкорректно.

— Не слушай искушающих голосов, преодолей соблазны и очисти душу через страдания тела, — раскачиваясь в такт своим словам, заныла одна.

— Сейчас я вам страдания обеспечу! — Я придвинулся к ним, сжимая и поднимая над ними кулак.

— Не надо. — Ариша поникла головой. — Сёстры всё верно говорят. Уходите.

— Алекс, хватай её, сдурела девка! — Он придвинулся, но два лазерника, ловко выхваченные бабками, охладили наш пыл.

— Идите, мальчики, летите отсель, голубки, — почти ласково сказала одна из них, не прекращая выцеливать меня ниже пояса. — Дочка выбрала свой путь, летите отсель.

Ариша отвернулась и не прощаясь побрела в сторону жилых блоков. Я сплюнул на снег.

— А вот мусорить — некультурно, — заметила вторая и они начали пятиться, прикрывая Аришу со спины от нашего, возможного рывка.

— Слышь, бабуль, — окликнул я их, когда они отошли на десяток шагов. Одна из них опустила пистолет: — чего, сынок?

— Что ж ты злая такая, а?

— Вали отсюда, — напускная ласковость пропала и перед нами стояла злобная старая бабка.

— А поласковее?

— Вас, — она выплюнула следующее слово с ненавистью, — мужиков, кастрировать при рождении надо. Убирайтесь отсюда! — И она взмахнула стволом.

— Полетели, Алекс, — я повернулся к нему. — Не у всех климакс нормально проходит. У некоторых со сдвигом крыши.

— Вижу, — он согласно кивнул.

— Собьём при подлёте! Только попробуйте сюда сунуться! — Последнее слово осталось за старухой.

После взлёта Алекс подошёл ко мне:

— Не переживай. Вытащим. Я обязательно что-нибудь придумаю. Вот только, — он замолк.

— Что?

— Мозги ей промыли качественно. Как к нормальной жизни возвращать её думаешь.

— Может сама оклемается? Ну — со временем?

— Вряд ли. Скорее наоборот. Чувство вины и всё такое. Ещё и руки на себя наложит. Психолог нужен или… — он склонил голову набок и прищурился. — Ты с ней… ну… было у вас?

— Нет, — я почувствовал как краснею. — Не успел… и… не успели мы.

— Жаль. Это могло бы помочь. Затащил бы в койку и….

— Перестань, — я поморщился. — Что — другого варианта нет?

Алекс развёл руками:

— Это наиболее простой, быстрый и… хммм… приятный. Но можно и по другому.

— Как?

— Тут нужен хороший психолог, но есть риск — бывали случаи когда объект, после выхода из этого, сумеречного, ну того… к психологу.

— Чего того?

— Чего-чего, — передразнил меня он. — Влюблялся. Ну или начинал отеческие чувства, тьфу! Материнские в нашем случае. Испытывать.

— К кому испытывать? — затупил я.

— К врачу.

— И что делать?

— Откуда я знаю? Я что — доктор что ли? Буклет читал в своё время, пока в очереди сидел на флюорографии. Помню, что там советовали плавно выводить, положительными эмоциями. Вот например — она цветы любит?

— Да.

— Какие?

— Ээээ… не знаю.

Алекс осуждающе посмотрел на меня.

— А из еды что любит?

— Да всё она ест. Ела.

Он вздохнул: