Вячеслав Шалыгин - Карантин

– В зону?

– В зону.

– И больше не выходил?

– Нет.

– В чем тогда проблема?

– Шеф! Чего ты, как чиновник какой-то Ваньку валяешь? Ты ведь все прекрасно понял!

– Я тебя услышал, Алексей. И суть твоих сомнений мне понятна. И все-таки давай не будем паниковать раньше времени. Отбежать подальше все равно уже не успеваем. Да и на каком основании мы должны покидать НП? Что прикажешь записать в протокол наблюдений? «Повод для эвакуации: у разведчика Юрьева возникло плохое предчувствие»? Да? Нет? Тогда давай исходить из прежних установок. Будем считать, мы все в безопасности.

– За исключением группы Бибика.

– Да. Но это уже другой вопрос. Я их предупреждал, что надо выйти до с… до утра.

Координатор запнулся. Он едва не проговорился, что подставил Бибика и Лунёва дважды. Сначала когда отправил их в безнадежный квест, а затем когда предупредил, что военные назначили запуск установки на семь утра. И если с первым все было объяснимо, сам себе Владимир это объяснил не слишком этичным, но рациональным желанием рискнуть одной сводной группой, чтобы не рисковать несколькими нормальными, то зачем он наврал насчет времени запуска установки, координатор внятно не мог объяснить даже самому себе. В том, что это было неосознанное вранье и ему неизвестна причина, по которой он так поступил, Бернштейн мог поклясться на чем угодно, например, на пакале.

«Бес попутал, как говорится, – Бернштейн наконец ясно понял, что натворил. – Будто бы вместо меня кто-то говорил! Клянусь на пакале!»

Владимир невольно приложил руку к нагрудному карману, в котором лежал простенький золотой пакаль с пятиконечной звездой. Разведчики нашли его в лесу Жукова, имелось такое местечко в пяти километрах от разлома, и вынесли сквозь все армейские кордоны еще вчера утром, но Бернштейн решил не отправлять артефакт в центр, поскольку «гора» сама собралась в гости к «Магомеду». Вручить Кирсанову артефакт при личной встрече показалось координатору правильной мыслью. И умолчать о нем в беседе по видеосвязи тоже показалось Владимиру правильным. Сюрприз – значит сюрприз.

Откуда ему было знать, что пакали это не только фишки для Игры «серых» и активаторы особой транспортной системы, позволяющей мгновенно перемещаться из зоны в зону, а еще и своего рода ретрансляторы, открывающие разум владельца любому «серому». Например, тому, которого засек и спугнул, но не смог окончательно отогнать от базы квестеров Андрей Лунёв. И ладно, если бы «серые» только читали мысли владельцев пакалей. Они ведь еще и могли внушить им свои мысли, или же заставить владельцев пакалей сделать нечто, выгодное «серым». Например – подставить группу Бибика.

Всего этого Владимир на тот момент не знал, поскольку об этом свойстве пакалей пока догадался лишь один человек – Лунёв. И того, что проникновение «серого» на базу было не простой разведкой, координатор тоже твердо не знал, хотя смутно догадывался. А вот что с группой Бибика получилась именно подстава, и очень серьезная, Бернштейн понимал теперь вовсе не смутно. И получил этому подтверждение очень скоро. Ровно через час. В половине шестого утра…

…Огненная стена была потрясающим зрелищем. Высотой с пятиэтажный дом, чистое и прозрачное пламя двигалось от центра к периферии зоны, не меняя конфигурации, огромным пылающим валом, одной гигантской волной огненного цунами. А следом двигалась тьма. Или всепоглощающая пустота. Называть можно было как угодно. Черная клякса разлома стремительно растекалась во все стороны, отставая от огненного вала примерно на километр.

Расширение разлома шло с той же скоростью, что двигалась огненная стена, поэтому ни догнать, ни перегнать пламя разлом не мог. То есть даже тем, кто теоретически мог спрятаться от пламени в разломе, такого шанса не представилось. Да, да, с НП через мощную оптику было хорошо видно, что странный прозрачный огонь не щадит никого, даже «серых».

Четверо в серых комбинезонах пытались спастись бегством, но так и не сумели опередить огненный вал. Он поглотил их, но не сжег, а превратил в странные, колеблющиеся, аморфные, отливающие перламутром создания, ничем не напоминающие людей. Причем новые ипостаси «серых» даже габаритами не соответствовали «исходникам», были в двух случаях гораздо мельче, а в двух, наоборот, крупнее.

Почему «серые» не выскочили из зоны с помощью пакалей или воспользовавшись червоточинами, вроде тех, что недавно были найдены в Москве-на-дне? Об этом оставалось только гадать. Вероятно, загадочное, не сжигающее, а преображающее пламя сбило «серых» с толку, или возмущение разлома вырубило все особые транспортные системы «серых». Теперь это не имело значения. «Серые» попали под раздачу вместе с людьми и вообще всем живым, что находилось в зоне. Такое случилось впервые. И особую пикантность, если можно так выразиться, ситуации придавало то, что «полный пердимонокль» устроили люди, а не «серые». Получалось, пусть ценой собственной жизни, или, как минимум, свободы, но людям удалось показать «серым» кузькину мать.

Оговорка насчет утраченной свободы заставила вновь навести оптику на группу из четырех колеблющихся полупрозрачных и отливающих перламутром конгломератов, бывших недавно «серыми». Казалось, что эти бесформенные комки сделаны из желе, причем не из самого упругого. Конгломераты колебались, казалось, даже от дуновения ветра. Впрочем, вскоре до места, где четверо «серых» вдруг превратились в сухопутных медуз, доползла клякса разлома и конгломераты исчезли вместе с прочим преображенным радужно-перламутровым пространством.

Огненная стена почти дошла до границы зоны. В момент, когда она накрыла поселок Светлый, превратив строения, деревья, технику и людей все в те же бесформенные полупрозрачные комки различных размеров, у наблюдавших за аномальным катаклизмом квестеров невольно вырвался испуганный вздох. Бернштейн засек боковым зрением, что некоторые даже сделали полшага назад.

Что ж, координатору и самому было страшновато. А вдруг эта огненная стена не замрет на границе полыхающим бубликом? Вдруг она двинется дальше, как этого опасался Юрьев? Перспектива превратиться в перламутровое желе, а затем сгинуть в разломе категорически не устраивала Владимира, но в то же время он отлично понимал, что бежать некуда. Оставалось ждать и надеяться. На что? Например, что аномальный огонь не дойдет до Московки, или дойдет, но не дотянется до шестнадцатого этажа, а разливающийся следом разлом остановится у самого подъезда базы. Или на то, что все произойдет быстро и не будет очень уж больно.