Юрий Никитин - Человек из будущего

Женщина с ним, в платье солнечного цвета да еще в бисере до самого края подола, смотрится милой и приветливой, явно ее самец – некий крупный босс, а то и прямой начальник.

Я снял с подноса проходящего мимо официанта тонкостенный бокал с искрящимся шампанским, а в трех шагах раздался дружелюбный голос Дуайта:

– Дорогой Влад, рад вас видеть!

Я повернулся, Дуайт, в вечернем костюме от хорошего портного, улыбается приветливо, рядом с ним роскошная женщина, хотя здесь все роскошные, но у Дуайта особенно роскошная, вся словно из взбитых сливок, нежная, мягкая и призывно улыбающаяся.

Я поклонился, а он доверительно сказал спутнице:

– Изабель, позволь представить тебе доктора Влада из России. Он здесь по работе, потому не отпущу его ни на какие твои вечеринки!

Она тихонько засмеялась, мелодично и очень по-женски.

– Если он из России, то назло не послушается. Правда же, Влад?

Я ответил смиренно:

– Не послушался бы с огромным удовольствием, но я в самом деле по чрезвычайно важным вопросам. Так что человек подневольный.

Она спросила с недоверием:

– Вы подчинитесь какому-то там госдепу?

– Госдепу не подчинюсь, – заверил я, – но СовФеду, увы, обязан.

– Иначе расстреляют, – сказала она понимающе, – тогда да, приходится.

– В такой стране живем, – ответил я со вздохом. – Но вы не завидуйте так уж сильно, скоро и у вас так будет. Прогресс, знаете ли, остановить нельзя. Нас ведет, вас потащит.

Дуайт посмеивался, а Изабель сделала большие глаза.

– Хотите сказать, у вас власть лучше?

– А вы не знали? – изумился я. – Не переживайте, скоро наша модель общества будет целиком скопирована и в Америке.

Она надула губки, но такие женщины не могут долго даже прикидываться обиженными, тут же спросила хитреньким голоском:

– А по каким это вы чрезвычайно важным вопросам? Вы же такой молодой… Разве в России, где правит геронтократия, могут что-то поручить молодым?

– Вы правы, – ответил я. – Это я так пыжусь, стараясь в ваших глазах поднять свою значимость.

– Правда? Тогда зачем признаетесь?

– Вам да не признаться, – ответил я. – Вы женщина, с какой стороны на вас ни посмотри, не только изумительно красивая, но и умная.

– Ой, спасибо, хотя как-то…

– Быстро меня раскусите, – договорил я, – так что уж лучше сам храбро признаюсь!

Она засмеялась.

– Да, за такое отважное признание заслуживаете бонус.

Пока я делал вид, что пытаюсь понять, что за бонус меня ожидает и нельзя ли впердолить ей прямо здесь, затащив в укромный уголок, тут их должно быть много, хоть и все с видеокамерами, пишущими в 8К, в сторонке одна из женщин взглянула в нашу сторону, брови ее чуть приподнялись в изумлении.

Изабель весело хохочет и рассказывает что-то смешное, я больше слушал ее милый голос, чем слова, заметил, как та женщина что-то сказала своим спутникам и направилась к нам.

Чуть выше спутницы Дуайта, в откровенном платье, что хотя до самого полу, но скрывает меньше, чем супербикини, платиновая блондинка, как было модно в эпоху моей бабушки, в глаза бросается очень чистое и настолько артистически смоделированное лицо, словно над ним работали в компьютерной лаборатории.

Украшений почти никаких, не считая сережек, а так она сама украшение любого вечера, торжества или события.

– Изабель, – воскликнула она с некоторым изумлением.

Изабель повернулась с заученной улыбкой, но, когда увидела незнакомку, охнула, глаза расширились, обе бросились друг другу в объятия без всякой торжественности, словно вчерашние школьницы.

– Я тебя сто лет не видела!

– А я тебя двести!

– Ты как?

– Прекрасно, а ты?

Наконец Изабель спохватилась, повернулась ко мне с виноватой улыбкой на сияющем восторгом лице.

– Влад, простите, я с колледжа не виделась с Пайпер, она была моей лучшей подругой…

Пайпер вскрикнула в шутливом негодовании:

– Была?

– И осталась, – торопливо поправила себя Изабель. – Прости, Пайпи, я тебя так люблю! И мне так тебя недоставало…

Дуайт наблюдая за ними с насмешливым огоньком в глазах, наконец вмешался:

– Изабель, нам нужно еще представиться новому сенатору от Техаса. Пойдем, иначе программу не выполним.

Изабель торопливо поцеловала Пайпер в щеку, крикнула, увлекаемая за руку Дуайтом:

– Еще увидимся!

А Пайпер, бросив им вдогонку веселый взгляд, ухватила меня под руку и потребовала:

– А теперь быстро признавайтесь, кто вы и что вы? Учтите, Изабель всегда была моей самой-самой лучшей подругой! Из самых-самых. Я ее люблю и никому не дам обижать!

– Что вы меня так пугаете, – сказал я плаксиво. – Ну чем бы я успел ее обидеть?

– У вас какой-то северный акцент, – сказала она обвиняюще. – Вы не канадец? Южане слова растягивают, будто сливают мед из сот в широкий такой медный тазик, сама видела, те, кто живет в центральной части, будто вату жуют, а у вас каждое слово похоже на сосульку, пролежавшую миллион лет в Антарктиде.

– Я действительно с Севера, – признался я.

– Ой, правда?

– Что делать, – сказал я грустно, – и там люди как-то живут. Но мы тихие и мирные, как белые медведи в спячке… Хотя не знаю, впадают ли они в спячку, но в спячке никого не обижаем, клянусь. Кроме тюленей.

– Точно? – переспросила она. – А то она такая хрупкая и ранимая…

– И не тюлень, – поддакнул я. – А вы? По мне, так смотритесь еще нежнее.

– Я тоже хрупкая, – согласилась она, – но подруга есть подруга! Мы в колледже в одной комнате жили.

– И платьями менялись? – спросил я. – У вас фигуры почти-почти.

– Правда?.. Как вам мое новое платье?

– Очень красивое, – ответил я дипломатично.

Она довольно улыбнулась.

– О, вы еще мои трусики не видели!

– Чего-чего? – переспросил я, не веря своим ушам. – Вы их все еще носите?

Она засмеялась.

– Нет, конечно. Это так, шутка. Сейчас не то дикое время, когда их носили. Или у вас на Севере еще носят?

– Конечно, – заверил я. – Шерстяные. Чтоб потеплее. Когда едешь на олене, встречный ветер, бывает, поддувает даже снизу.

– Ой, – сказала она испуганно. – Какая жуть! Мне уже холодно.

– Готов согреть, – предложил я галантно. – Можно коньяк, можно моими объятиями.

Она спросила в нерешительности:

– А можно то и другое?

– Для вас готов на все, – сказал я решительно. – Даже, как Данко, вырвать сердце из груди и бросить к вашим ногам.

– Фу, – сказала она брезгливо, – это же такое противное, мокрое, в крови… Что значит мужчина! Все вы такие кровожадные. Вы меня не сожрете?

– Давайте проверим, – предложил я.

Она посмотрела на меня внимательно.

– Вы давно здесь? Уже наскучило? Или никого интересного не удалось подцепить?