Константин Калбазов - Колония

– Не вижу смысла мудрить, все равно новый мир, – пожал плечами Александр.

– Логично. Тогда птиц так и назовем: бакланы и чайки, а эту тварь – мышатом.

– А почему мышатом?

– Да как-то летучая мышь к ней не клеится, уж больно ласкательно-уменьшительное. А вот мышат, по-моему, вполне, – легонько почесав нос, объяснил свою позицию Власов.

– Х-ха, согласен, – не сдержавшись, хохотнул Ладыгин. – Ладно, давай ложиться спать. Утро вечера мудренее. Ох, мама моя женщина.

Пока сидел, еще ничего. Но вот стоило пошевелиться, как все тело прострелила боль. К гадалке не ходить, если сейчас снять одежду, то под ней обнаружится сплошной синяк. Судя по тому, как скривился поднявшийся, чтобы размяться, Андрей, его самочувствие было ничуть не лучше.

Александр представил себе, каково это будет нести службу во вторую смену, и тело отозвалось еще большей болью. Бодрствовать, после того как истерзанная плоть расслабится, та еще пытка.

– Значит, так, Андрей, дежуришь первым. Через четыре часа разбудишь, я тебя сменю, – решительно распорядился Александр.

Дежурить во вторую смену, как и ожидалось, оказалось настоящей мукой. С одной стороны, они надышались свежего горного воздуха, и простое здоровое желание – выспаться после стольких впечатлений, было не так-то просто подавить. С другой – давала о себе знать экстремальная посадка, и сейчас все синяки и ссадины как раз максимально проявились и болеть будут еще долго.

Все же знатно им досталось. Каждое движение отдавалось болью, и невозможно было найти положение, чтобы ничего не болело. И где только были их мозги? В былые времена Александр даже искупаться не решался в незнакомом водоеме, пока не увидит, как там плещутся местные, а тут неизведанный мир… Два идиота дурагоном влезли в утлый летательный аппарат! И черт бы с ним, если бы ограничились ознакомительным полетом, так нет, им нужно было все и сразу! А как же, душа требует… Вот и довыпендривались. Хорошо хоть живы остались.

Впрочем, с последним утверждением можно и поспорить. Они все еще находились далеко от лагеря, где имелось относительно безопасное жилье и солидные запасы патронов. Все же зверюшки здесь, похоже, обитают те еще…

Если судить по снимкам, то до Портальной горы было порядка десяти километров. Но эти километры нужно было пройти по гористой местности, да еще и преодолеть водные преграды. С воздуха по достоинству оценить все это у них не было возможности. Иные потоки и вовсе походили на полноценные горные реки с соответствующим течением. Так что дорога обратно могла обернуться еще тем приключением, даже если они никого не встретят.

Однако звуки, то и дело разносящиеся по округе, вызывали серьезные сомнения по поводу спокойного путешествия по этим горам: тут тебе и рев, и рык, и панические крики, и истошные вопли, полные страданий, боли и ужаса, – словом, самая настоящая какофония. Вот только если бы она еще могла как-то помочь бороться со все больше наваливающейся сонливостью. Поначалу-то эти звуки бодрили ничуть не хуже крепчайшего кофе, но мозг не в состоянии все время быть на взводе, а страхи притупляются страданиями тела и усталостью, тем более когда здравый смысл подсказывает, что все, представляющее опасность, находится в достаточном отдалении. Так что постепенно мозг самостоятельно перевел все внешние шумы в фоновый режим.

…Александр вздрогнул и резко вскочил на ноги. Интересно, сколько он пробыл в отключке – мгновение или значительно дольше? То, что он вырубился, не вызывало сомнений. Нашелся, тоже мне, старший и более мудрый товарищ! То идет на поводу у своего ребячества, и в результате они оказываются в неприглядной ситуации, то выбирает самое тяжкое время для дежурства и тут же безответственно засыпает.

Спокойно. Ничего страшного не случилось. Вон веточка, которую он недавно бросил в костер, еще не полностью объята пламенем. Выходит, вышибло действительно только на миг. Но это вовсе не значит, что на этом можно успокоиться, раз тревожный звоночек прозвенел, потом может случиться кое-что и похуже.

Наверное, это все из-за костра. Вообще, было очень прохладно, Александр почувствовал это, отойдя от костерка в узкий проход, по сути являющийся небольшим пространством между камнями. Сами валуны были слегка завалены вовнутрь, отчего образуемое вверху отверстие было меньше площадки. Кстати, это способствовало лучшему сохранению тепла. Зато в проходе было явственно прохладно, даже мурашки по спине пробежали. Размером со здорового таракана, никак не меньше, Александра аж передернуло. Хорошо его разморило, если тело так реагирует на прохладу. Вроде взбодрился. Да, как бы не так! Челюсть едва не вывернулась в широком зевке. А потом…

Потом он замер в растерянности, глядя в четыре желтых огонька. Два, что пониже, были расположены друг от друга сантиметрах в тридцати. Другая пара, сантиметров на двадцать выше, имела расстояние уже порядка сорока сантиметров.

Мозг еще только осознавал происходящее, когда тело начало действовать совершенно самостоятельно. Спасибо неспокойной работе и командировке, в которую его в свое время закатали. Именно там Александр выучил одно простое правило: если ты чего-то не понимаешь, то сначала хватайся за оружие и уж потом выясняй, что и к чему. Эту немудреную истину ему открыл уезжавший из Чечни пьяный в дым опер. На сомнение Александра по поводу того, что эдак можно получить много проблем, опер только усмехнулся:

– Проблемы бывают только у живых, дружище. Так что выбор за тобой: либо старательно их обходишь и с большей долей вероятности становишься трупом, либо получаешь их, может, даже по полной, но при этом остаешься в живых. Как видишь, выбор всегда есть.

Александр хорошо усвоил этот урок, который однажды спас ему жизнь. Вот и сейчас он не стал долго размышлять над происходящим. Конечно, на мгновение он растерялся, увидев эти огоньки. Но только на мгновение. В следующий момент он вскинул автомат, и в тесном пространстве, зажатом между каменными глыбами, раздалась оглушительная очередь. По шершавому камню запрыгали ослепительные блики и тени, отбрасываемые пламенем, пляшущим на стволе автомата.

В ответ на этот огонь разнесся страшный рев. В ноздри ударила сильная вонь, вырвавшаяся из пасти зверя и пробивающаяся даже сквозь запах сгоревшего пороха и подпаленной шкуры. Александр, стреляя из автомата, инстинктивно сделал пару шагов назад, чтобы увеличить дистанцию между собой и хищником. Но надобность в этом уже отпала. Зверь вдруг затих и осел на землю. Это было последнее, что увидел Александр. Едва только автомат смолк, как перед глазами поплыли разноцветные круги, словно в калейдоскопе, только не на светлом, а на темном фоне. Пляшущее за спиной пламя костра вносило свою лепту в эту игру красок.