Алексей Доронин - Черный день

Потом была вспышка прямо у нее в голове, взрыв, который потряс весь ее мир до основания и перевернул его с ног на голову. Она слышала, что рядом кто-то кричал, слышала, как снова включили сирену. Но это было так далеко.

Все перемешалось в сплошной размытый поток света и звука, который завертелся вокруг нее бешеным вихрем, адской каруселью. Потом вспышка погасла и она провалилась в темноту.

Даже после всех «разоружений» ядерный арсенал России оставался существенным. Но что толку от тяжелых межконтинентальных ракет, если все они сгорят в своих шахтах, пораженные крохотными по сравнению с ними крылатыми ракетами «Fasthawk», которые летят втрое быстрее звука?

Четверть часа назад пятнадцать тысяч вестников смерти поднялись в воздух, пересекли границу и, пройдя над территорией будущей-бывшей РФ на минимальной высоте, практически невидимые для радаров, поразили свои цели: командные пункты, объекты ПВО и ракетные шахты, где томились «недорезанные» в период гонки разоружения исполины с разделяющимися боевыми частями. Настигли они и все за редким исключением мобильные «Тополя-М», заранее отслеженные со спутников. Самолеты были сожжены на аэродромах, стратегические атомоходы — большей частью прямо в доках.

С первых минут армия оказалась обезглавлена. Верховный главнокомандующий, генштаб и министр обороны пропали без следа. Война закончилась бы без единого выстрела со стороны обреченной державы, если бы не решительность нескольких офицеров в резервном командном пункте Ямантау. Они успели за мгновения до того, как их накрыла гроздь тактических ядерных ракет типа «Bunker-buster», нажать на заветную кнопку, послать команду на запуск и выпустить атомного джинна из бутылки.

Русская «ответка» началась.

Два десятка баллистических монстров все же взлетели. Почти треть из них расстреляли беспилотники, кружившие рядом с точками запуска, столько же было сбито противоракетами над Восточной Европой и Аляской. До Метрополии долетели всего два, причинив страшный, но не критичный в такой обстановке ущерб. В самом деле, гибель двух мегаполисов могла только сплотить народ Соединенных Штатов и оправдать действия правительства по введению открытой диктатуры, в которой то нуждалось как в воздухе. А заодно показать всему миру оправданность самых крутых действий против «варварской России».

Но ничейный исход войны решили не эти МБР[1].

Ее финал был определен под толщей мирового океана. Из тех трех российских подводных ракетоносцев, что находились на боевом дежурстве, два были быстро отправлены на дно торпедами подводных убийц, следовавших за ними по пятам.

А вот с третьим вышла промашка.

Никто уже не скажет, что это было — ошибка капитана противолодочной субмарины ВМФ США класса «Нарвал», сбой техники или роковое стечение обстоятельств… роковое для сотни городов на североамериканском континенте.

«Александр Суворов», спущенная на воду пятью годами ранее громадная подлодка класса «Акула-3», успела отработать по целям. Левиафан водоизмещением в 48 000 тонн и длиной в 172 метра опорожнил пусковые установки, прежде чем сто восемьдесят безымянных героев нашли покой на дне Атлантики.

Баллистические ракеты с разделяющимися боевыми частями несли двести боеголовок, и пресловутая противоракетная оборона США села в лужу. Система НОРАД не справилась с обилием ложных целей, сумев сбить едва ли десятую часть. Крупнейшим городам «бастиона демократии» оставшегося хватило с лихвой.

Не успели первые русские ракеты взорваться среди небоскребов Метрополии, а навстречу им с американского берега уже летели сотни и сотни «минитменов». Одновременно подводный флот в Северном Ледовитом и Тихом океанах ударил «трайдентами» с ядерными боеголовками по уже обескровленной России. Первые из них достигли городов Сибири менее чем через полчаса после залпа «Суворова». Это был ответ Америки — ответ на ответный удар. Его целью было уже не поражение военных объектов, а тотальное разрушение экономики и населенных центров.

Принятие решения потребовало немного времени. Хотя на месте округа Колумбия чернела воронка, президент был жив, как и почти весь генералитет. Медлить с запуском было нельзя — военные психологи еще в начале века рассчитали, что в условиях гибели государства армия теряет боеспособность за пару суток. Деморализуется, перестает подчиняться приказам и наконец разбегается.

Когда стало ясно, что запущенный конвейер смерти не остановить, обломки обеих держав пустили в дело все, что у них было.

В ход пошли боевые штаммы бактерий и вирусов, споры и токсины — все то, что заботливо хранилось, несмотря на все договоры и обязательства по уничтожению. Брошены были на врага и запасы химического оружия, которые копились еще со Второй, а то и с Первой мировой: фосген и иприт, зарин и зоман, люизит и VX.

Ракетный шквал накрыл обе страны почти одновременно, стирая с лица земли не только города, но и сами государства. Тем, кого поразило ядерными и обычными взрывчатыми веществами, повезло. Хуже было жертвам химического и биологического оружия. Их было меньше, так как существовали трудности в доставке этих средств до места назначения. Но до приграничных городов Европейской части России его донесли бомбардировщики и диверсионные группы. Да и Восточная Европа получила свое от нескоординированных, но решительных действий того, что осталось от спецназа ГРУ.

В городах, накрытых облаками общеядовитых и удушающих газов, люди умирали в жутких муках, разрывая себе горло и корчась в агонии. Газы нервно-паралитические были куда милосерднее. Они убивали почти мгновенно, каждый застывал там, где его застал удар, падая как подкошенный. Бактериологическая «начинка» действовала медленнее, но так же эффективно.

И снова пол подпрыгнул, на этот раз чуть слабее, как будто поступь великана доносилась теперь издалека. Предыдущий удар был так силен, что заставил людей схватиться за закрепленные предметы, чтобы не упасть. В помещении для укрываемых некоторые люди получили травмы.

Это уже не походило на обычные вооружения. Никакая вакуумная бомба не создаст такого сейсмического эффекта. Это не походило даже на тактическую ядерную боеголовку.

Демьянова прошиб холодный пот. Но уже через минуту его страшная догадка превратилась в уверенность. С поста радионаблюдения сообщили о стократном повышении уровня радиации в подземном переходе.

Сергею некогда было размышлять о причинах и последствиях. Он никогда не думал, что это может произойти, но действовал так, как требовала обстановка. Надо было принимать решения. Похоже, никто не собирался делать это за него.