Владимир Поселягин - Охотник

Когда кровь стекла я убрал обрубки в мешки и поехал на свалку где и закопал окровавленные трупы. Доехав до реки, искупался и переоделся в чистую одежду, после чего столкнул 'Волгу' в реку, найдя во время купания глубокое место. После этого под вечер вернулся в гостиницу, чувствуя бодрость во всем теле и весело напевая себе под нос:

'Я знаю точно напередСегодня кто-нибудь умретЯ знаю где, я знаю какЯ не гадалка, я маньякМеня не видно в темнотеЯ приближаюся к тебеИ ты дрожишь в моих рукахТеперь ты знаешь, что есть страхПриставлен к горлу острый ножИ ты так просто не уйдешьИ слезы капают из глаз;Ты видишь мир в последний раз…Ведь он соседом тихим былИ он не с кем не говорилОн по закату уходилНу а с рассветом приходилНикто не знает, где он былКого сегодня он убилВ кого воткнул он острый ножКого сегодня не найдешь…'

Когда я вышел из вагона на железнодорожном вокзале в Сочи, меня оглушил гомон толпы. Больше всего кричали зазывалы, сдающие комнаты, не уступали им продавцы местных вкусностей. Покрикивали носильщики, предлагая свои услуги. Да и только что прибывшие пассажиры тоже вносили свою лепту.

Оглядевшись, я сквозь толпу направился к стоянке машин. Кроме такси там стояли и частники, зарабатывающие свою копейку в курортный сезон. Оружие было в чемодане, поэтому я был одет в летнюю белую рубашку с короткими рукавами и белые летние штаны. На ногах были плетёнки, только на голове ничего не было. Будет время, пробегусь по местным магазинам и прикуплю что-нибудь плетеное, а пока и так нормально.

Осмотрев экспозицию разного автопрома, стоявшего на площади, подошел к ближайшей бежевой 'Победе'.

— Сколько берешь, отец? — спросил я пожилого усатого хозяина машины, который стоял рядом со связкой ключей в руке, разговаривая с двумя другими владельцами соседних машин.

— Договоримся, — пожал тот плечами.

— Не сомневаюсь, — хмыкнул я. — Чемодан в багажник, гитару на заднее сиденье. Только осторожней, инструмент хрупкий.

Тот не смотря на жару был в слегка потрепанной жизнью коричневой кожаной куртке, видимо отличительный знак владельца машины. Многие из водил были одеты похоже. Водитель быстро и осторожно погрузил мои вещи, пока я устраивался на широком переднем сиденье 'Победы'.

— Куда едем? В гостиницу? Если брони нет, то дохлое дело. Могу подсказать пару неплохих вариантов для жилья.

— Как вас зовут? — спросил я водителя.

— Тимофей Юрьевич.

— Так вот, Тимофей Юрьевич. Мне родители дом подарили на день варенья, вот нужно вступить во владение.

— Однако, это же сколько твои родители зарабатывают?! — искренне удивился водитель.

— Зарабатывают как все. Просто отцу как инвалиду войны машину дали, а ему без надобности. Продали. Вот, как раз хватило.

— А ну это может быть… Где дом? — мы как раз тронулись с места, поэтому водитель задал вопрос вовремя.

— Садовая пятьдесят семь.

— Отличный район. Там частный сектор. Да и от Садовой до моря всего пять минут вниз по улице. Дорого за дом отдали?

— Не знаю, я в это время в пионерском лагере вожатым был, приехал, подарили, — рассеяно ответил я. Ложь легко слетела с языка.

Двадцать минут спустя мы медленно катились по нужной улице.

— Где-то тут должен быть, вот уже сорок седьмой дом, — проговорил водителя, стараясь не подавить отпускников, которых на улице было довольно много. Кто шел с моря, а кто наоборот после обеда спускался к соленной воде Черного моря.

— Вы не останавливайтесь, мне нужно визуально смотреть его, потом едем в жилконтору. Будем вступать в права.

— Понял… Вот он. Хм, однако.

— Да уж.

Дом действительно впечатлял. Мало того что он был каменным с железной крышей и маленьким слуховым окошком, так его еще окружал высокий забор из дикого камня. Сбоку от дома стоял сарай с односкатной крышей, как и забор, он был сделан из дикого камня. Тень на дом и частично на двор давал небольшой сад, между некоторыми деревьями была растянуты веревки и сушилось белье. Из открытой двери дома в это время вышел мужчина в плавках и стильных затемненных очках. Бледность тела показывала, что он только недавно приехал на курорт. Размер участка по моим прикидкам составлял соток двенадцать, дом занимал треть, немного приходилось на сарай, остальное было отдано саду и крохотным заросшим грядкам. В саду дымилась летняя кухня. Слева мой участок подпирал другой, где стоял похожий дом, тоже крашенный известью, справа подпирал другой участок, правда дом там был не таким большим, но зато была большая веранда. Мой дом веранды не имел.

— Что-то народу во дворе полно, да и вещи вон сушатся. Наверное, курортники.

— Соседка должна была за ним присматривать, видимо решила воспользоваться тем, что хозяев нет, — спокойно ответил я. — Ладно, поехали в жилконтору.

Тимофей Юрьевич газанул и мы свернули на ближайшем перекрёстке. На миг мне показалось что внизу, когда мы поворачивали, я видел блики солнца на воде, но высокие заборы не позволял увидеть море и только когда мы выехали на другую улицу, я рассмотрел синее море.

Проблем с переоформлением особо не возникло, у меня забрали нотариально заверенную копию дарственной, сделанную в Москве, справку о смерти прошлого владельца и все. Как оказалось владельца тут знали, тот еще дебошир был, да и о проблемах с головой тоже знали. Оказалось его уже пытались положить в больницу месяца четыре назад, но он сбежал и, побродив, казался в Киеве. Тут еще фрукт оказался, пока ему головенку не своротило, все кричал, что оба его сына в войну погибли, правда, не уточная что это произошло на зоне. Я это все и так знал, собрал всю нужную информацию, но женщину, которая все оформляла, слушал с удивленным лицом. Отмазка, что родители не могли приехать, поэтому пришлось самому вступать во владение, прошла нормально. Ладно, хоть не заострили внимания, что мне нет восемнадцати, записка от 'родителей' их вполне устроила. Хотя я сам ее написал. В ней было сказано, что я действую с разрешения и полного одобрения отца. Записка осталась в жилконторе, занесенная при оформлении в документы.