Сердца и медведь - Сергей Котов
— Вы не были в полиции… — тихо сказал я.
— Не был, — вздохнул Лян.
— Есть хотя бы примерное понимание, кто это мог быть? Получается, дети тут в опасности.
— Они больше никогда не будут заходить в то крыло. И вообще гулять по центру. Мы поговорили и договорились, что теперь для них открыт только путь сюда и в город. Никак иначе. Я буду стараться сопровождать их везде, если только не буду на смене. Мы должны справиться.
— Понимаю… — тихо сказал я.
— И ещё, — снова вздохнул Лян, — любая проверка, которая обнаружит вас, закончится полной катастрофой.
Я помолчал немного. А потом ответил:
— Сколько у нас есть времени?
— Я не могу вас гнать. Вы спасли Ляна. Но и держать вас в неведении тоже не имею права. Меня могут снова посадить в тюрьму за укрывательство лаоваев. Я точно не помню, но, кажется, это может быть серьёзным преступлением.
— Мы… постараемся не задерживаться, — пообещал я.
— Спасибо, — улыбнулся Лян, — но пока рад помогать вам, едой и кровом. Может, чаю?
— Да, спасибо, — не стал отказываться я.
— Сделаю, пожалуй, зелёные спирали весны… они охлаждают… снаружи на духоте спать, наверно, не очень комфортно, но у нас сами видите.
Лян поднялся и включил газовую конфорку. Поставил чайник и вернулся за стол.
— Если вы и правда из России, я могу отвести вас к вашему консульству. У вас вроде нормальная страна, они должны помочь, если вы не совершили никакого преступления.
— Мы не совершали ничего противозаконного! — сказал я.
— Уверен, что так, уверен, — кивнул Лян, — у меня чутьё на такие вещи. Когда долго общаешься с преступниками, быстро учишься видеть людей…
— Вам… доводилось быть в тюрьме? — решился спросить я.
Лян покачал головой, но всё-таки ответил:
— Да. Когда-то у меня была совсем другая жизнь. Другие возможности. Другая семья… — на его лице появилось странное выражение, смесь грусти и нежности, — это было хорошее время. Я работал в партийной ячейке в районе Красного Моста. Дорос до зама. У меня всё получалось, и я решил, что достаточно умён и осторожен, чтобы начать рисковать с разными нечестными вещами… я был молод. Мне не хватало опыта, а мой наставник пошёл на повышение, и мы почти не общались в тот период. И я допустил страшную ошибку. Меня поймали на взятке, которую организовала группировка первого заместителя руководителя горкома…
В этот момент чайник закипел, и Лян прервался, чтобы заварить чай.
Чай стал одним из самых главных моих открытий в Китае. Оказывается, этот божественный напиток имел очень мало общего с тем, что у нас продают в магазинах в бумажных пакетиках.
Сделав глоток чая и наслаждаясь медовым послевкусием, я ждал, пока Лян продолжит.
— Знаешь, это не сразу понимаешь. Тот момент, когда рушится жизнь. Кажется, что ещё что-то можно отмотать обратно. Переиграть. И только через несколько дней, за рутиной допросов и следственных действий приходит осознание. Мне дали пятнадцать лет. И это мне очень повезло: на каком-то этапе вмешался мой наставник. Мне сменили адвоката, и тот сумел доказать отсутствие ущерба партийным интересам. А то могли бы и расстрелять. Как раз в то время проводилась большая кампания по борьбе с коррупцией, и никто не считал проштрафившихся…
— Вы молодец, что не сломались, — сказал я, — пятнадцать лет — это очень долго.
— Само заключение — это не так страшно, — Лян покачал головой и сделал глоток чая, — сложно первые три-четыре года. Потом втягиваешься. Везде люди, и там тоже. Куда сложнее — возвращение…
Он сделал паузу, его взгляд немного затуманился от воспоминаний.
— У меня не осталось дома. Конфисковали всё, даже одежду. Те родственники, контакты которых помнил, от меня отвернулись. Жена давно через суд развелась и вышла за другого. Какое-то время я жил на улице, пока однажды меня не приметил один из торговцев, которому я как-то просто так, по доброте душевной дал нужное согласование, когда был в силе… и он рассказал про этот торговый центр. Предложил работать на него.
— Ясно… — кивнул я, — а как с детьми получилось?
Но ответить Лян не успел. Где-то в коридоре послышался громкий хлопок, очень похожий на выстрел.
Глава 20
Цсянсины
Лаолян погасил свет и велел детям идти в их комнату. Сяоюнь пыталась протестовать, но мальчишки её буквально утащили — опекуну даже вмешиваться не пришлось.
— Я пойду проверю, — сказал я.
— Это не твоя работа, — возразил Лаолян.
В его руке появился яркий фонарик. Пару раз треснула маленькая молния — он проверял заряд шокера.
— Я разберусь, — добавил он, — не в первые. А для вас опасно может быть.
— Шокер против огнестрела? — спросил я.
Лаолян не ответил, лишь попытался обойти меня, чтобы открыть дверь в коридор.
— Я пойду, — настаивал я, — вы оставайтесь с детьми. Если это те, кто пытался убить Чжаолиня — это может быть опасно. Ясно, что они отморозки и не перед чем не остановятся.
— Это моя работа, — возразил Лаолян, — кем я буду, если не стану выполнять то, ради чего я здесь? И хорошо, что в этот раз они проявили себя.
— Я вам должен, — сказал я, — позвольте отплатить.
Лаолян заколебался. Потом покачал головой и ответил:
— Это слишком опасно. Я не знаю, что делать, если ты или твои ребята пострадают. Вас могут ранить. И что тогда? У вас есть деньги на больницу?
— Тогда можно было бы и в консульство обратиться, — ответил я, — но меня не ранят. Мне вообще ничего не смогут сделать. Это совершенно точно.
Лаолян продолжал стоять в нерешительности.
— Откуда такая уверенность? — спросил он, — от пистолета любой пострадать может. Бронежилет не спасёт. Да и нет его у тебя.
— У меня кое-что лучше есть. Просто доверьтесь мне. Никто ничего мне не сделает. Точно. Я отвечаю за свои слова и хочу чем-то помочь вам, пускай и в работе.
Ещё несколько секунд размышлений.
— Ну хорошо, — кивнул Лаолян, — только если ты не вернёшься через полчаса — я пойду на выручку.
— Договорились, — улыбнулся я, и добавил, обращаясь к Оле и Дэну: — ребят, я проверю, что там. Вы сидите здесь тихо и не высовывайтесь, хорошо?
— Да с чего!.. — начал было возражать Денис, но Оля его перебила.
— С того, что у него звезда, — сказала она, — сидим тихо.
Я осторожно надавил на ручку и приоткрыл дверь.
В коридоре было тихо и пусто. Я прислушался. Кажется, откуда-то снизу доносился невнятный шум. Вроде бы шаги.
Я вышел и прикрыл за собой дверь. Стараясь двигаться бесшумно, я дошёл до ближайшего эскалатора и спустился вниз. Тут звук шагов стал отчётливее. Где-то впереди замелькали белые отсветы фонариков.
Мне удалось приблизиться незамеченным на расстояние, с которого можно было разобрать речь. Говорили двое парней, довольно молодые, судя по голосам.
— Ненавижу крыс, — говорил один, — мерзкие серые вечно голодные комки.
— Стрелять всё равно не стоило.
— Почему? Что может случиться? Сторож прибежит? — он хихикнул, — да не ссы, знаю я его. Он тут настоящий детский дом устроил, нескольких мальцов приютил. И теперь боится проверок. Так что мы тут можем соревнование по стрельбе устроить, и ничего он не сделает.
— Не надо испытывать судьбу. Да и на конфигурацию такие вещи повлиять могут.
— Ну какая конфигурация, а? Ты, блин, второй час линию найти не можешь! А она должна проявляться, чётко и ясно — если приклад сработал.
— Вот именно. Если. Обычно труп всегда на месте остаётся.
— Ты так говоришь, «обычно», будто это прям часто делают. Эксперт, блин, нашёлся!
— Меня учил знающий человек. Мы всё сделали правильно. Линия должна быть здесь. Но конфигурация не изменилась. Я не могу её нащупать.
— Значит, не сработал твой приклад.
— Не сработал. Потому что его могли освободить.
— Но кто? Дед бы точно не успел, мы всё рассчитали. Ему пара минут оставалось!
Его спутник промолчал. А до меня только в этот момент начало доходить, что они обсуждают Чжаолиня. Это ребятки мало того, что охотники за сердцами, как мы, так ещё и убийцы! И что это за практика с «прикладами»? Надо бы Олю спросить, она наверняка в курсе… но потом.
— Если так — надо будет ещё раз его поймать.
— Теперь он осторожнее будет! Ждать придётся.
— Может, с собаками и котами ещё раз попробовать?
— Да без толку! Не хватает их на такую громаду! Тут человеческая жизнь нужна.
