По головам 3 - Ярослав Георгиевич Горбачев
Мы опять пересекли едва ли не весь дворец насквозь. Было видно, что несколько раз Снежана проводила меня короткими путями, срезая углы — когда из очередных грандиозных и пафосных залов мы вдруг ныряли в крохотные технические помещения или коридоры, почти наверняка предназначенные не для парадных приёмов.
Наконец, мы вошли в небольшое помещение, в котором я с некоторым удивлением узнал жилую комнату. Кровать, тумбочка, столик, голографические плакаты на стенах, ростовое зеркало... Висящий на спинке стула чёрный сарафан — тот самый, в котором впервые увидел Снежану.
Вообще, эту спальню будто вырезали откуда-то из другого места и поместили в совершенно инородный, кичащийся роскошью дворец — настолько она не соответствовала всему тому, что я видел до этого. Относительно небольшая комнатушка не шла ни в какое сравнение ни с теми гигантскими гостевыми покоями, которые выделили мне, ни с теми бесчисленными залами, которые я успел за этот день посетить.
Не было в ней ни кричащей роскоши, ни пафоса. Только приятный, домашний уют и ощущение, что здесь действительно кто-то живёт, считает это место своим домом.
Об этом говорило буквально всё. Смятое покрывало, какие-то бытовые мелочи, в беспорядке раскиданные на столике и тумбочке, осторожно выглядывающий из-под кровати скомканный носок... Висящий на стуле сарафан, который невольно так и притягивал к себе взгляд.
Немалую часть антуража создавали многочисленные голографические плакаты, которыми былиувешаныстены. Судя по виду — это на меня смотрели какие-то популярные музыканты, актёры и тому подобная публика. В основном — смазливые красавчики-мужчины... Но затесалось среди них и несколько женщин.
— А... — я повернулся к девушке, понимая, что ничего не понимаю.
— Просто посиди тут и подожди пару минут! Переоденусь, и пойдём на пирс. Я быстро!
С этими словами она скрылась в боковой двери, оставив меня в своей спальне одного.
Внутри шелохнулось нехорошее предчувствие. Очень уж это всё было похоже на какую-то подставу. Так и представил, что вот сейчас она выскочит ко мне в разорванном платье, и начнёт голосить во весь голос, что насилуют. И что в такой ситуации делать?..
Хотел уже было выйти поскорее прочь, чтобы не искушать Кровавых, и составить компанию оставшемуся за дверями Титу...
Но взгляд мой, скользнув по окружающей обстановке — а приходилось на всё смотреть исключительно своими глазами, ни одной камеры внутри не было — зацепился за одну деталь. Причём, долгие секунды смотрел на неё и вообще не мог понять, в чём же дело.
Моё внимание обратил на себя один из плакатов. Симпатичная и очень молоденькая на вид светловолосая девчушка, с пухлыми губками, дерзко задранным вверх носиком и большими голубыми глазами. Она была в коротких шортиках старомодной маскировочной раскраски и такого же цвета топике, держала в руках огромную, больше себя, винтовку, и с вызовом смотрела куда-то вдаль.
К своему стыду, долго не мог вспомнить, кто это. В принципе, простительно — ведь лично мы знакомы не были, а изображение этой неприлично юной амазонки я видел всего лишь один-единственный раз. Когда мне показали его ребята с «Косатки».
На стене у Снежаны оказалась та самая девушка, спасением которой мне предстояло расплатиться за аренду корабля...
Звук открывающихся створок заставил резко обернуться. Уйти до возвращения девушки я не успел.
Быстро пробежался по девушке взглядом вверх-вниз, готовый ко всему. Едва прикрывающая задницу воздушная белая юбочка, наполовину расстёгнутая чёрная безрукавка, непонятно для чего надетый на шею не то ошейник, не то ожерелье — и босоножки. Откровенно, вызывающе — но в рамках приличий, ничего не порвано, и никто вроде даже не кричит, призывая покарать насильника.
Снежана по-своему интерпретировала мой интерес. Ослепительно улыбнулась, крутанулась вокруг оси, так что юбка совсем задралась вверх, открывая тоненькие ниточки трусов купальника, а после резко остановилась и сделала шутливый то ли книксен, то ли реверанс, то ли как там это всё называется.
— Ну что, Темнозар? Нравится?
— Нравится-то нравится, в конце концов я здоровый и полный сил мужчина... Но чего ты хочешь добиться, Снежана?
Она вновь сверкнула в мою сторону своими белоснежными зубками и хитрыми глазами.
— Развлечься, Темнозар. Я хочу развлечься. Развеять свою смертную скуку. И ты... Вполне можешь мне в этом помочь.
— Как?
— Ты же здоровый и полный сил мужчина. А ещё сообразительный, остроумный, и интере-е-е-есный... Уверена, ты что-нибудь сообразишь!
Девушка сделала в моём направлении несколько шагов. Когда она была уже совсем близко, я, будто не замечая её голодного взгляда, повернулся к заинтересовавшему меня плакату и махнул в его сторону рукой.
— Кстати. Я одну вещь сообразить не могу... Скажи, а это кто? Вроде где-то видел её, но не могу вспомнить.
Снежана надула губки. Она остановилась буквально в полушаге от меня, так близко, что это было уже неприлично.
— Темнозар! У тебя тут, рядом, настоящая живая женщина! А ты вместо неё обращаешь внимание на какую-то голограмму...
Тяжело вздохнул, закрыл глаза. Снова открыл. И ответил.
— Снежана. Мне любопытно. И ты обещала мне рассказывать про себя, это основа нашей договорённости. А этот плакат, висящий в твоей спальне... Ведь это твоя спальня, так?
— Моя. Ладно. Уел. На голограмме — Ива. Гладиатор.
— И почему она висит у тебя на стене?
— В смысле, почему? Она чемпион, многократная победительница боёв. Настоящая легенда Кровавой Арены! Эта девчонка — кумир миллиардов. Уверена, едва ли не каждый второй парень в обитаемом мире мечтал ей вдуть, хотя бы разок... А может, и не только парень... — Снежана провела кончиком языка по губам. — Что?..
— Да так, ничего...
— Нет уж, ты скажи!
— Сказать? Ладно. Я несколько, скажем так, обескуражен вашим поведением, юная леди.
— В жопу леди! Юных и не юных! Темнозар, ну позволь мне побыть собой хотя бы здесь, хотя бы немножко! Не будь занудой!
— А обычно тебе не дают?
— Конечно! Обычно «это не надевай, так не вставай, то не говори, с этим не общайся». И всё в том роде. Невыносимо!
Рассмеялся.
— Да, нелегка жизнь юной леди, которая не жалет быть юной леди.
— Не то слово. Поэтому и надеюсь, что мы хотя бы сейчас оторвёмся по-полной!
— А как же
