Злой демон Василий. Том 3 - Фалько
— Есть, — я снова вытащил монету, продемонстрировал ему и спрятал обратно. — Что, об этом уже все на базе знают?
— Исключительно все, — он заулыбался. Сел на скамейку рядом с нами, огляделся, но в коридоре почти никого не было. — Все, кто долго на базе живут, стараются не сердить светлоликих господ. У них своя борьба за власть и богатства, и нам, простым людям, в неё не стоит лезть. Кто этого не понимает, очень быстро оказывается где-нибудь в сером мире, на границе людей и демонов. Крепости, где постоянно идёт война — ужасное место, поверьте мне на слово.
— Понятно, можете не продолжать, — поморщился я. Посидели, называется, две недели незаметно.
— Так какого рода вам нужна помощь? — уточнил он, говоря деловым тоном.
— Хочу золото поменять на местные монеты, дом снять поблизости от базы и переводчика нанять, кто на языке светлоликих хорошо говорит.
Михаил покосился на сундук, улыбнулся своим мыслям.
— Ничего сложного не вижу, — сказал он. — Начать можно с обмена золота.
— Сколько местные монеты весят? И какой курс обмена золота на серебро?
— В этом мире в ходу три вида золотых монет: четыре с половиной, двенадцать и двадцать пять грамм, — сказал он. — У серебряных есть ещё половинки, по два грамма. Если упрощать, то серебро к золоту меняют двенадцать к одному, по весу.
Мы на секунду прервались, так как из склада вышла Айн Ханна. В сером военном комбинезоне она смотрелась совсем невыразительно, что радовало, так как будет привлекать меньше внимания.
— Насчёт переводчика, — продолжил Михаил, — готов предложить свою кандидатуру. За две мелкие золотые монеты в день могу поработать не только переводчиком, но и мастером на все руки. Полный рабочий день, без выходных и больничных.
— Дорого берёшь, — я хмыкнул. — Пятьдесят монет в месяц, если мне не придётся тебя искать для очередного поручения.
— Договорились.
— А как же работа на складе? — уточнил я.
— Обойдутся и без меня. Я во второй группе когда-то был и во время очередной вылазки получил травму. Если работать не буду, отправят в серый мир. А так, работать за золото гораздо приятнее, чем за еду.
Он улыбнулся так, что я сразу понял, работать на «базе» у него желания ещё меньше, чем у меня. Была в этой эмоции какая-то скрытая обида то ли на светлоликих, то ли на людей из родного мира.
— Тогда пошли менять золото, — сказал я вставая. — Ханна, отлично выглядишь. И будет хорошо, если не собираешься доставлять нам неприятности.
Айн Ханна сделала странный жест ладонью, возможно, показывая, чтобы я не переживал по этому поводу.
Обменный пункт, если его так можно было назвать, находился почти в сорока минутах пешей прогулки по направлению к городу Илуна. Как я уже говорил, погода с утра радовала, и если бы не усталость, то прогулка вышла бы изумительной. Михаил по дороге рассказал о том, что почти весь пригород был занят как раз людьми из самых разных миров, способных платить за комфортную жизнь рядом со столицей. Оказывается, светлоликие господа неплохо на этом зарабатывали. Благородные дома буквально дрались друг с другом за землю с юга от столицы, чтобы построить там домик и сдать его в аренду людям. А дома, которые тут стояли раньше, успели выкупить, превратив в пансионы.
— Вот к примеру, — говорил Михаил, показывая на один из богатых домов с пристройкой в виде конюшни, — такие как мы, другие люди, что могут жить тут только десять лет. Мы зарабатываем золото, ходим в набеги на тёмные миры, а потом, через десять лет, тебя отсюда просто вышвырнут, голым. Проще говоря, ты работаешь на светлоликих просто за еду. Всё, что останется после тебя, они поделят между собой. Идеальный бизнес.
— А дети? — уточнил я.
— Нельзя. С этим очень строго. Женщины тут пьют особую микстуру, чтобы не забеременеть. А если такое случится, то их сразу вышвыривают через разлом. И такое не только с теми, кто с Земли, но и со многими другими. Десять лет, и пошёл вон.
— Тогда зачем золото тебе?
— Чтобы провести это время с комфортом, — сказал он, как само собой разумеющееся. — Когда у тебя в кармане есть пара монет, то жить становится легче. Можно пить дорогое вино, посещать купальни, обедать в ресторане, а не в столовой.
Нужно сказать, что пригород Илуны был гораздо богаче, чем центр и жилые кварталы Хумы. Дома здесь выглядели более роскошными, возле каждого обязательно небольшая лужайка или даже настоящий сад. Торговые лавки выглядели так, что страшно заходить, так как цены в подобном заведении наверняка соответствуют богатому внешнему виду. Людей вокруг много, даже слишком, а вот светлоликих, праздно шатающихся по этому кварталу, я не заметил. Они либо ехали на лошадях, либо их везли в каретах.
Мы остановились у большого здания, похожего на ломбард. Вывеска демонстрировала стопку монет, несколько колец и браслетов.
— Ломбард принадлежит роду Эервен, — сказал Михаил. — Мне доводилось менять здесь золотые украшения на монеты. Курс — грабительский, но выгоднее, чем через скупщика на базе, работающего на род Азара. Покажи им символ рода, тогда с обменом не обманут.
Внутри здание действительно напоминало ломбард. Витрина с самыми разными украшениями, стойка скупщика, сразу два охранника на лавочке у выхода. Охрана, кстати, серьёзная, хотя и из числа людей. В лавке уже кто-то был, менял несколько золотых колец на небольшие монеты. Пришлось подождать немного, пока пара мужчин в серых военных комбинезонах пересчитают монеты, что-то уточнят у торговца и уйдут. Говорили они на немецком языке, явно недовольные обменом.
За стойкой приёмщика сидел дружелюбного вида светлоликий. Светлые волосы буквально зализаны, чтобы открыть лоб и длинные уши. Я бы дал ему лет сорок, или около того. И если бы не пришёл сюда с Михаилом, то развернулся бы и ушёл. Не внушал доверия дружелюбный настрой торговца. Сразу видно, что обманет.
Чтобы не тянуть с этим, первым делом я вытащил символ рода, продемонстрировал торговцу. Надо было видеть, как уходит улыбка с его лица. Выглядел он так, словно к нему говорящая лошадь пришла, золото менять.
— Скажи, что нужно поменять золотые монеты по самому лучшему курсу, который он способен нам выставить, — попросил я Михаила. — И если у него не будет нужной суммы, то пусть поменяет столько, сколько есть.
Как оказалось, Михаил на языке светлых говорил
