Откровение Невидимки: Катарсис - Никита Китман
– Клянусь костями деда, я точно помню, что у меня была припрятана одна баночка кофе! – возмущенно воскликнул Руфус, хлопнув дверцей.
Мужчина отошел от шкафа и с тихим стоном выпрямился, схватившись за спину. Выдохнув, он задумчиво оглянулся, осматривая убежище и старательно припоминая свои тайники.
Желтый свет зажжённой масляной лампы, повинуясь владельцу, осветил узкий коридор складского помещения убежища, пробираясь сквозь ряды с закрутками и консервами.
– Ну не мог же его кто-то свистнуть во время последнего происшествия? – почесывая коротенькую бородку, рассуждал толстячок.
Шкафы и деревянные полки ответили ему тихой грустью, а их тени согласно закивали в такт покачиваниям лампы. Руфус напыжился и окончательно для себя решил, что не вылезет отсюда, пока не найдет тайник, пусть у него даже уйдет на это вечность.
***
Спустя час, Руфус, ругаясь так, что его деду стало бы за него стыдно, выбрался из убежища и закрыл за собой тяжелую металлическую дверь.
«Ну, значит сегодня без кофе. Не беда» – утешил он себя мысленно, давно позабыв про свои торжественные клятвы.
Толстячок вытер о легкую куртку запачканные руки и двинулся к своему родному городку. Изнемогающая от жажды земля, разошлась сетью трещин и выдыхала порцию коричневатой пыли каждый раз, когда он делал шаг, беспардонно пачкая обувь и штаны. Дождя не было уже почти две недели, что не очень хорошо сказывалось как на урожае, так и на строительстве. Вечно работающему Седэну пришлось взять выходной.
Когда на горизонте показались знакомые постройки, Руфус слегка замедлил ход, сменив быстрый шаг на безмятежную, почти шаркающую походку. Родной городок радовал глаз, а тот факт, что опасность Седэну уже вряд ли когда-то будет угрожать, приятно грел душу. Староста не кривил душой ни перед людьми, ни перед самим собой. Когда Амун-Ра ушел, все смогли вздохнуть спокойно. Седэн уже и так вдоволь настрадался.
Внимание Руфуса привлекли восторженные восклицания, раздававшиеся неподалеку. Окинув взглядом не густой на укрытия пейзаж, старейшина быстро заприметил двух мальцов, возле высокого полого дуба, высохшего лет сто назад. Мальчишки вооружившись любопытством и прутиками, тыкали во что-то на земле, перекидываясь незамысловатыми фразочками, всячески выражая удивление.
– Что это вы тут делаете, так далеко от города, а? Ваши родители всыпят вам по первое число, – стал было ругать ребятню Руфус, но замолчал, удивленно уставившись себе под ноги.
Земля у его ног расползлась преломляющими свет осколками, словно покрытая жидким стеклом. Трещина тянулась от дуба на несколько метров в сторону, а затем под прямым углом отрывалась от земли и уходила вверх, зависнув в воздухе. Висевший кусок слегка подрагивал, изредка увеличивая амплитуду, но затем опять замедляясь, словно стеклянная гремучая змея, раскачивающая свой хвост-погремушку.
Руфус аккуратно, стараясь не касаться непонятной ему субстанции, обошел трещину.
– Что за чертовщина… – удивленно пробормотал мужчина, едва сдержавшись, чтобы как дурак не потереть глаза кулаками.
Трещина с другой стороны была не видна. Различить её можно было лишь с определенного угла.
Руфус вернулся обратно. Разлом все еще был на месте, хвост стеклянной змеи висел.
– Невероятно…
Толстячок уже хотел было идти в город и доложить о своей находке, как вдруг его взгляд зацепило еще кое-что. С той стороны, с которой трещину не было видно, открылся вид на кое-что другое.
Капелька пота стекла по лбу старосты. Четыре пары стеклянных следов, ведущих от разлома и обрывающихся у дороги. Взгляд Руфуса, заскользивший по следам, уперся в развалившийся на горизонте Седэн.
***
– Что будем делать, капитан? – поинтересовался шального вида малый, подкидывая в руке переливающийся темно-зелёным нож и прищелкивая металлическими пальцами.
Стоявший рядом высокий мужчина перевел на него взгляд. Оранжевые, словно крошечные огоньки, глаза, вонзились игравшему с ножом в лоб, от чего последний чуть было не лишился последнего живого пальца на руке, едва поймав свою игрушку. Его рот медленно растянулся в улыбке, от чего тонкий шрам, пересекавший его лицо от подбородка до глаза, жутко изогнулся. Его правая кисть, сжимавшая свернутую в трубочку желтоватую бумажку, слегка скрипнула черной перчаткой, сжавшись еще сильней, а такого же оттенка кожаная куртка распахнулась от сильного порыва ветра, обнажив переливающуюся на солнце, опоясавшую его, тонкую металлическую цепь.
С другой стороны, к нему подошли еще двое в таких же непривычных этому миру нарядах. Капитан поправил трепыхавшийся на ветру темно-красный порванный платок, обернутый вокруг шеи.
– Для начала, определим сценарий, по которому в этот раз действует наш друг.
Он расправил пожелтевшую бумажку. С плаката «Разыскивается. Живым или мертвым» на него хмуро смотрел Чарли Стейн.
***
Руфус, всего мгновение назад пересекший черту города, сломя голову несся в сторону колокольни. Жизнь по соседству с чудищем научила его относится крайне осторожно ко всяческим подозрительным вещам, которых в городе быть не должно. При любом, даже маломальском ощущении опасности, он, как староста такого взрывоопасного городка, сразу же извещал своих жителей и в срочном порядке направлял всех в убежище. Горожане, несмотря на зашкаливающее количество ложных тревог, относились к Руфусу с пониманием и беспрекословно подчинялись, спешно покидая рабочие места и бросая все дела.
В этот раз Руфус был абсолютно уверен, что опасность ему не мерещится, она абсолютно реальна.
Едва миновав первые несколько жилых кварталов, староста понял, что уже слишком поздно для предупреждений. Из центра, где в качестве символа перемен был посажен молодой краснолистник, разросшийся за время мира в красивое дерево, раздавались взволнованные возгласы.
Руфус поспешил туда.
Прибыв на место, толстячок увидел толпу. Над их головами завис гладкий металлический шар, размером с арбуз. Изредка по его поверхности проходили волны, и он ощетинивался длинными, с два пальца иглами. Как только староста приблизился к людям, шар затрепетал в воздухе и выдвинул несколько шипов, угрожающе повернувшись к Руфусу.
– Не советую дег'гаться, если не хочешь получить иголку в глаз, – сказал тучный человек, расслабленно привалившийся к стене близлежащего дома.
Руфус послушно замер.
Голос незнакомца звучал странно, не совсем по-человечески. В бровях у него красовалось по три крошечных блестящих колечка. Поперек носа, прошивая его насквозь, сияла толстая металлическая игла, а почти лысый череп украшала туго стянутая косичка, торчавшая к верху и распушавшаяся как пальма на крошечном островке.
Одет он тоже был совсем не привычно – широкие штаны из какой-то эластичной ткани, блестящие на солнце ботинки, на манер Легионерских и едва прикрывавшая вываленное пузо куртка. Все это, в совокупности, выдавало в нем чужака – иноземца.
Руфус, осторожно, не сводя глаз
